Юзеф Мацкевич - Катынь

• Название: Катынь
• Автор: Юзеф Мацкевич
• Издательство: Заря
• Жанр: История
• Год: 1988

---

Это противоречие выглядит крайне загадочным, если учесть, что ни текст сообщения, ни заключение экспертов не уточняет и не объясняет, почему именно эти три месяца, о которых не упоминает ни один свидетель, следует считать возможным периодом расстрела польских военнопленных, в то время как август исключается вовсе. Однако эта загадка — мнимая, она решается совсем просто, если воскресить в памяти некоторые общеизвестные факты.

Советская версия, начиная с самых ранних радиосообщений, настаивала на том, что в августе-сентябре 1941 г. немцы расстреляли военнопленных поляков. Поскольку сообщение специальной комиссии наверняка было подготовлено еще до ее приезда в Катынь, и показания «свидетелей» были тоже отрепетированы заранее, — не приходится удивляться, что оно целиком и полностью придерживалось периода август-сентябрь.

Случилось, однако, нечто непредвиденное: приглашенные в Катынь (на время пребывания там Комиссии) иностранные корреспонденты обратили внимание на то, что на трупах была теплая, зимняя одежда. Они обратились с соответствующими вопросами к членам комиссии, что вызвало замешательство среди присутствующих советских граждан. Известно ведь, что в районе Смоленска можно носить такую одежду в апреле, когда там, как правило, еще холодно (это, в свою очередь, подтверждало немецкую версию времени убийства), но никто не станет носить зимнюю одежду под Смоленском в августе, когда там тепло, даже жарко!

Сперва члены комиссии старались разъяснить корреспондентам, что климат на Смоленщине весьма переменчив… Когда такое объяснение было принято к сведению в полном молчании и с большим скептицизмом, они спасли положение тем, что убрали из своего заключения месяц август и заменили его месяцами поздней осени, включив даже декабрь. Но, очевидно, уже невозможно было изменить в последнюю минуту текст показаний свидетелей — и подлинность этих показаний была, по сути, поставлена под вопрос самой комиссией.

Вопрос документов

Все вышеприведенные аргументы касаются только косвенных обстоятельств, которые поддерживают обвинение советской стороны в совершенном ею катынском преступлении.

Существовали ли обстоятельства, непосредственно указывающие на виновников преступления?

Исследование катынского массового убийства — это не поиск абсолютно неизвестных преступников. Самый объективный судья или наблюдатель не предстает здесь в роли сыщика, который ничего не знает и начинает с того, что подозревает всех и вся. Дело в том, что такое массовое убийство могло быть совершено только с помощью огромного аппарата, имеющего в своем распоряжении огромные средства, — аппарата, в чьей безраздельной власти каким-то образом оказалось (и было убито) несколько тысяч человек, — словом, речь идет о государственной организации.

Итак, преступник — это государство, власть которого в период совершения убийства распространилась на территорию, где было совершено преступление. Иначе говоря, время совершенного преступления указывает одновременно и на убийцу.

Преступление раскрыто. Кто преступник? Его автоматически разоблачает время совершенного преступления.

А что выяснилось на месте данного преступления? Что для определения искомой даты преступления не обязательно нужны ни признание самого преступника, ни показания свидетелей-очевидцев, ни даже медицинская экспертиза или ряд других факторов.

Убитые имели при себе документы — письма, квитанции, дневники и т. п., а прежде всего газеты — газеты с определенной датой, свидетельства их личной жизни, ограниченной во времени. Обычно каждый человек носит с собой такие документальные свидетельства, которые обладают собственной индивидуальностью, связанной с жизнью данного лица, с его началом и концом. В отношении отдельной личности такие документы могут служить лишь косвенной уликой при установлении даты смерти человека, но когда дело идет о массе людей, свыше четырех тысяч, они обретают черты непреложного доказательства, когда совпадение в их датировке совершенно очевидно.

Итак, жизнь тысяч жертв катынского преступления, запечатленная в найденных у них документах, ясно, вне всякого сомнения для здравомыслящего человека, обрывается одновременно, и притом не позднее 1940 года.

А в мае 1940 года государственная власть в районе Катыни была в советских руках.

Можно прибегать к юридическим формулам и вести дискуссию на тему доказательств прямых и косвенных, положительных и отрицательных, — тем не менее факт остается фактом: при реальном и честном взгляде на вещи внезапное прекращение переписки и огромное количество найденных на трупах газет, помеченных весенними месяцами 1940 года, — с одной стороны, и отсутствие каких бы то ни было документов более позднего времени, включая сюда и газеты последующих полутора лет, насыщенных знаменательными событиями, с другой стороны, — представляют собой неопровержимое доказательство.

Как же на это неопровержимое доказательство реагирует советское государство? Оно прикрывается сообщением своей специальной комиссии, которое пытается не только сбросить с него эту тяжесть обвинений, но до некоторой степени просто игнорировать последние. Излагая этот вопрос крайне лаконично, сообщение сочиняет особую легенду о сфальсифицированных документах:

Наряду с поисками свидетелей, немцы приступили к соответствующей подготовке могил в Катынском лесу: к изъятию из одежды убитых ими польских военнопленных всех документов, помеченных датами позднее апреля 1940 года, т. е. времени, когда, согласно немецкой провокационной версии, поляки были расстреляны большевиками, к удалению всех вещественных доказательств, могущих опровергнуть ту же провокационную версию.

Расследованием Специальной Комиссии установлено, что для этой цели немцами были использованы русские военнопленные числом до 500 человек, специально отобранные из лагеря № 126.

Где могилы этих 500 военнопленных?

Далее советское сообщение указывает, что эти советские военнопленные, работавшие по вскрытию могил, извлечению трупов, изъятию у них документов, замене их новыми и т. п., были расстреляны немцами по окончании работ. Где? Не сообщается, хотя это было важно знать, поскольку это подкрепляло бы советскую версию. Но хотя советская власть господствует в этом районе и располагает прекрасной разведкой, она не может установить места, где закопаны 500 советских солдат.

Это наводит на мысль, что вся история с 500 советскими военнопленными представляет собой чистейший вымысел.

Сообщение содержит показания ряда свидетелей, которые утверждают, что военнопленные были взяты из лагеря № 126, но не говорят, зачем их взяли, что они делали и что с ними случилось. Конечно, немцы могли взять сколько угодно военнопленных из лагеря № 126, но где доказательство, что пленные работали по вскрытию могил и были впоследствии теми же немцами расстреляны? Где доказательства, что немцы фальсифицировали документы?

Единственный свидетель — Московская

Важнейшее обстоятельство, которое должно было убедить мир в советской невиновности, строится целиком на показаниях одного-единственного свидетеля, некоей Московской. В советском сообщении мы читаем:

Куда на самом деле были направлены 500 советских военнопленных из лагеря № 126, явствует из показаний свидетельницы Московской А. М.

Гр-ка Московская, Александра Михайловна, проживавшая на окраине гор. Смоленска и работавшая в период оккупации на кухне в одной из немецких частей, подала 5 октября 1943 г. заявление в Специальную Комиссию по расследованию зверств немецких оккупантов с просьбой вызвать ее для дачи важных показаний.

Советское сообщение не приводит ни точных личных данных свидетельницы, ни ее адреса, довольствуясь кратким упоминанием, что она проживала «на окраине гор. Смоленска». Такой лаконизм в подходе советской комиссии к главному свидетелю настораживает и наводит на некоторые подозрения.

Свидетель рассказывал в марте о том, что случилось в апреле

Ознакомившись с показаниями Московской, мы узнаем, что она лично ничего не видела и хочет только передать рассказ некоего Егорова, который, в конечном итоге, пропал где-то без вести.

Будучи вызвана, она рассказала Специальной Комиссии, что в марте месяце 1943 года[21] перед уходом на работу, зайдя за дровами в свой сарай, находившийся во дворе у берега Днепра, она нашла в нем неизвестного человека, который оказался русским военнопленным.

«…Из разговора с ним я узнала следующее:

Его фамилия Егоров, зовут Николай, ленинградец. С конца 1941 года он все время содержался в немецком лагере для военнопленных № 126 в городе Смоленске. В начале марта 1943 года он с колонной военнопленных в несколько сот человек был направлен из лагеря в Катынский лес. Там их, в том числе и Егорова, заставляли раскапывать могилы, в которых были трупы в форме польских офицеров, вытаскивать эти трупы из ям и выбирать из их карманов документы, письма, фотокарточки и все другие вещи. Со стороны немцев был строжайший приказ, чтобы в карманах трупов ничего не оставлять. Два военнопленных были расстреляны за то, что после того, как они обыскали трупы, немецкий офицер у этих трупов обнаружил какие-то бумаги.