Монах Лазарь (Афанасьев) - Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни

• Название: Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни
• Автор: Монах Лазарь (Афанасьев)
• Издательство: Литагент «Благозвонница»05f8fb0f-8952-102d-9ab1-2309c0a91052
• Жанр: Религия
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91362-057-6

Эти очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни – новое, переработанное автором издание его известной книги «Оптинские были».

Монах Лазарь (Афанасьев) – оптинский монах и сам в прошлом насельник обители. Может быть, потому удалось ему так проникновенно, с чувством благоговейной любви и благодарности изобразить эту жемчужину русского духа и культуры. Многие рассказы и очерки почерпнуты из никогда не публиковавшейся скитской Летописи. С особым душевным трепетом знакомимся мы с прославленными оптинскими старцами и подвижниками, их высокой молитвенной жизнью.

Повествование охватывает период существования Оптиной Пустыни от возродившего ее в конце ХVIII века игумена Амвросия до убиенных в 1993 году оптинских новомучеников иеромонаха Василия и иноков Ферапонта и Трофима.

Рассказывается здесь и о тех замечательных людях, которые были так близки оптинскому духу – И.В. и Н.П.Киреевских, К.Н.Леонтьеве, Великом Князе К.Р.

---

Более двадцати лет пробыл келейником у старца Амвросия иеросхимонах Михаил. Нелегко ему было управляться с потоком посетителей, но он всемерно старался водворить порядок. После этого он заведовал скитской соборной келлией, где отправлял вместе с братией скитские правила. Он хорошо разбирался во всяком строительстве, поэтому старец Амвросий назначал его руководить постройками в Скиту и Шамордине. Он имел дар рассуждения, и старец Амвросий однажды, взглянув на него, полушутя сказал: «Еще попущением Божиим может быть старцем»… Умер он семидесяти шести лет в 1896 году.

Был в Скиту маленький домик, одиночная келлия близ келлий скитоначальника, – его построил по благословению старца Макария монах Арсений, не хотевший, чтобы у него были соседи. В этом домике в свободные часы он делал рамки на иконы и портреты, и очень искусно. По крайней слабости здоровья он не имел послушания, кроме чтения Псалтири по благодетелям Скита. Бывая на службе, он часто присаживался, так как у него болели ноги. Он скончался 24 июля 1898 года.

Схимонах Геннадий еще юношей странствовал от святыни к святыне, а в 1838 году посетил Скит Оптиной Пустыни. Скитоначальник о. Антоний, заметив его детское простодушие, стал приглашать его так – поднял веточку тополя и сказал: «Оставайся у нас… Посмотри, какие деревья у нас… понюхай, как благоухают!» И это действительно склонило юношу здесь остаться. Он сначала трудился на кухне вместе с будущим старцем Амвросием. Келейные занятия его были строго расписаны по часам – когда читать, когда молиться, когда еще что. Он ежегодно прочитывал весь круг Четьих-Миней. Был делателем Иисусовой молитвы. Обращение его с братиями было самое ласковое, он всех называл «красное солнышко». Иногда летом в бездождие скитоначальник говорил ему: «Отец Геннадий! Помолись, чтобы Господь дождя послал». Тот смиренно отвечал: «Благословите, батюшка». И посылал Господь по его молитвам дождь. А если нет, то и вздохнет о. Геннадий: «Видать много нагрешил…» 2 сентября 1899 года, восьмидесяти семи лет, он отошел ко Господу, прожив в Скиту шестьдесят лет.

У С. А. Нилуса есть целая книга, составленная им по автобиографическим запискам игумена Феодосия, который еще в миру носил вериги, имея склонность к аскетическим подвигам. В мантию он был пострижен в Лебедянском Троицком монастыре, откуда в 1875 году перешел в Оптину Пустынь. Через два года его назначили настоятелем Перемышльского Лютикова монастыря, но спустя некоторое время он вернулся в Оптину. Родная его сестра Екатерина была монахиней в Шамордине. В Скиту о. Феодосий проводил подвижническую жизнь и почил на восьмидесятом году жизни 10 октября 1903 года.

Еще отроком поступил в Скит иеродиакон Мартирий, но, по обстоятельствам, пришлось выйти из него – это было в 1860-е годы. 17 апреля 1884 года он снова появился здесь и в 1895 году был пострижен в мантию. Он был главный квасовар, весьма искусный. Но так как варили квас Великим постом, то он все время простужался: то у печи, то на дворе. Его вызывал варить квас и владыка Калужский Макарий в архиерейский дом. Скончался он пятидесяти трех лет в январе 1908 года.

Архимандрит Агапит окончил Тамбовскую семинарию и поступил послушником в Скит Оптиной Пустыни – это произошло в 1865 году. Здесь уже пятнадцать лет как подвизался его родной дядя иеромонах Платон, помогавший в числе других старцу Макарию в книгоиздании. Будущий архимандрит, а пока послушник, стал письмоводителем старца Амвросия. В 1872 году он был пострижен в мантию. С 1883 по 1894 год он, уже в сане игумена, настоятельствовал в Лихвинском Добром монастыре, а потом в Мещовском Георгиевском. В 1896 году возведен был в сан архимандрита, а в следующем по состоянию здоровья был освобожден от всех обязанностей и перемещен в Скит Оптиной Пустыни. Здесь он занимался в основном составлением жизнеописаний подвижников веры. Это были весьма основательные труды. Изданы были: жизнеописание старца Илариона Троекуровского; Оптинского старца, настоятеля, преподобного Исаакия; старца Амвросия, старца Макария. Им дополнено и переработано было и написанное о. Климентом жизнеописание старца Льва.

О. Агапиту предлагались и епископство, и старчество, – он отказывался самым решительным образом, однако, как сочли в Оптиной, понес за это большие скорби. Почил он 23 февраля 1922 года почти перед закрытием Оптиной Пустыни.

11. Подвижник смиренного духа

При начале старческого пути о. Амвросия, в марте 1861 года, в его келлии появился юноша двадцати с небольшим лет, Иван Литовкин, который попросил у старца благословения идти в Киев. Взглянув на него и как бы увидев его будущее, старец сказал: «Зачем тебе в Киев, оставайся здесь». Тот остался и прожил в этом самом домике пятьдесят лет, сначала келейником о. Амвросия, потом старцем и скитоначальником. Это был преподобный Иосиф… Безмолвный подвижнический Скит стал навсегда его домом, братия – семьей. Как и все старцы в свое время, он желал в глубине души лишь молитвенного уединения, но, как и они, оказывая послушание Господу и наставникам, должен был руководить ко спасению души многих и многих православных.

Старец Иосиф, еще будучи келейником, однажды сильно простудился, и здоровье его нарушилось. Когда о. Амвросия однажды с тревогой спросили об о. Иосифе, как же он будет старчествовать такой болезненный, – тот ответил: «Ну что же, ничего, зато смиренный будет».

Летом 1890 года, в последний раз отъезжая в Шамордино, о. Амвросий сказал о. Иосифу: «Тебе нужно здесь оставаться – ты здесь нужен». И велел ему поселиться в своей келлии. В октябре 1891 года его вызвали в Шамордино – старцу Амвросию было очень плохо, он умирал. Многие и в Шамордине, и в Оптиной пали духом, когда скончался великий старец, а о. Иосиф, горевавший едва ли не более других, всех утешал и укреплял.

В жизнеописании его говорится, что «сам он сильно скучал без старца и любил вспоминать о нем…» Очень характерен его ответ на слова одной духовной дочери о том, сколько скорбей выпало на его долю. Старец Иосиф сказал: “Какие скорби при батюшке, – я их тогда не чувствовал, – а вот теперь…” – и он от волнения не докончил». Старец Иосиф как был при о. Амвросии тихим, кротким, смиренным, так и остался таким навсегда.

Господь даровал ему ненарушимый мир души. На многих его фотопортретах видишь лик, освещенный внутренней радостью о Господе.

Старец Иосиф принимал народ в той же келлии и на том же месте – сидя на ложе, где принимал о. Амвросий. Взял он на себя заботу и о Шамординской женской обители. Лишенная зрения игумения Евфросиния во всем спрашивала у него совета, искала поддержки – ездила к нему и писала ему письма. Дважды в году, Петровским и Успенским постами, о. Иосиф бывал у них в Шамордине для исповедания сестер. Ночевать там не оставался – спешил в Скит. «Хоть и поздно, – говорил он сестрам, – а как-то приятно ехать по той дороге, по которой ездил батюшка, – и аз с ним». В Скиту он жил по тому же распорядку, что и старец Амвросий, ничего не изменяя. Из особенностей было только то, что в хорошие летние дни после двух часов дня он выходил в лес, совмещая прогулку с назиданием ближних. Люди шли несколько сзади, а старец, взяв одного из них, шел впереди, беседуя с ним. Когда он утомлялся, все усаживались на траве и о. Иосиф начинал духовную беседу, как бы подражая в этом Самому Господу.

«Однажды, – говорится в житии о. Иосифа, – гуляя со старцем по лесу, сказали ему: “Хоть бы вы пожили, батюшка!” Старец на это ответил: “Поживем; пока новое орудие не приготовлено, Господь не отнимает старого”. Но затем лицо его вдруг сделалось серьезно, и он, помолчав несколько, добавил: “Только надо самим стараться жить хорошенько, а то за наше непослушание Господь берет старцев и никого не оставляет”».

Несмотря на болезненность и слабость, он никогда не отдыхал днем, употребляя свободные минуты на чтение книг и писание духовным чадам. Одежду он носил такую, чтоб не отличаться от простого монаха, и до последних лет ходил на трапезу, не имея в келлии ничего съестного. Даже для гостей и родных, навещавших его, он не устраивал у себя чаепитий.

О. Иосиф не имел никакого образования, но хорошо знал аскетические писания святых Отцов, – умудрен он был и в понимании Священного Писания. Одной из основных «книг» в его учении был сам его наставник, старец Амвросий. Эту «книгу» впоследствии старец Иосиф цитировал очень часто – вспоминая, как поступал старец, что говорил… О. Амвросий был общителен, и нередко его беседа, яркая, остроумная, назидательная, распространялась далее того, о чем в основном шла речь. Отец же Иосиф без вопроса к нему не начинал вообще говорить, помня слова преподобного Петра Дамаскина о том, что «древние отцы без вопрошания не говорили служащего ко спасению, считая это празднословием». Он был строг, истинно по-монашески не позволяя себе наружно-ласкового обращения даже с наиболее близкими ему людьми, но его понимали, зная, что в его сердце горит любовь к ближнему, что душу свою он готов положить за други своя.