Евгений Анисимов - Россия в середине 18 века

• Название: Россия в середине 18 века
• Автор: Евгений Анисимов
• Издательство: Мысль
• Жанр: История
• Год: 1986

Книга посвящена послепетровской России — периоду противоречивому, сложному и во многом не изученному в литературе. Автор рассказывает о борьбе на высших этажах власти, дает ряд ярких политических портретов современников, повествует о своеобразии внутренней и внешней политики ближайших преемников Петра и показывает, что, несмотря на дворцовые перевороты, лихорадившие страну, петровские реформы дали мощный толчок экономическому развитию России, привели к расцвету русской культуры.

Для широкого круга читателей.

---

В первой главе отмечалось, что иностранные дипломаты, аккредитованные при русском дворе в 1741–1742 гг., в основе заговора цесаревны Елизаветы видели движение не только против засилья иностранных временщиков, но и против всей политики европеизации, начатой Петром. Источники не оставляют сомнений на этот счет: в России были круги, заинтересованные в возврате к допетровской старине.

В первые месяцы правления Елизаветы участились случаи столкновений солдат (в первую очередь гвардейцев) с иностранцами, находившимися на русской службе, а во время русско-шведской войны произошел даже бунт гвардейцев против командиров-иностранцев. Однако Елизавета не пошла навстречу желаниям солдатской толпы. Все нарушения дисциплины расследовались, и виновные наказывались в соответствии с регламентами. Даже преобразование в декабре 1741 г. гренадерской роты Преображенского полка в лейб-кампанию — привилегированное воинское соединение — не имело особых политических последствий. Получив дворянство, поместья, гербы с девизом «За верность и ревность», рядовые участники переворота 25 ноября 1741 г. не приобрели никакой реальной власти. Правда, их лидер П. Грюнштейн пытался с помощью подложного подметного письма привлечь внимание Елизаветы к незавидному положению лейб-кампанцев в системе власти, но императрица уже отдалилась от своих «сподвижников». А когда Грюнштейн повел себя дерзко в отношении семьи фаворита Елизаветы А. Г. Разумовского, императрица приказала сослать Грюнштейна в Устюг Великий18. С тех пор и до конца ее царствования лейб-кампания не играла никакой существенной роли.

Своей последовательной политикой Елизавета довольно быстро убедила всех, что не намерена изгонять иностранцев из России. Как и Петр, она исходила из идеи использования иностранных специалистов, в которых остро нуждалась Россия, под контролем и руководством русских по происхождению. Такой подход оставался неизменным в течение всех лет правления Елизаветы и не мог не принести свои плоды. Сотни иностранных высококлассных специалистов: моряков, офицеров армии, инженеров, ученых, художников, музыкантов — нашли в России вторую родину и внесли свой вклад в развитие ее экономики, культуры, науки. К числу таких иностранцев следует отнести отца и сына Растрелли, композитора Ф. Арайя, художника Д. Валериани, ученого Г. Ф. Миллера и многих других.

Если эксцессы начала царствования Елизаветы можно объяснить главным образом волной национализма, порожденного годами правления Бирона, то настроения верхов русского духовенства имели более глубокие корни. С приходом к власти Елизаветы, свергнувшей иностранных временщиков, они связывали надежду, что под давлением антинемецкого общественного мнения императрица изгонит иностранцев из России и если не вернет Россию к допетровским временам, то по крайней мере ослабит государственный контроль над церковью, будет более жестко подходить к проявлениям инакомыслия и атеизма.

Действительно, период правления Бирона отличался некоторым ослаблением борьбы с иноверцами и большей, чем прежде, свободой совести. В немалой степени на эту политику влиял глава Синода первой половины 30-х годов XVIII в. Феофан Прокопович — церковный деятель с широким кругозором. Церковники консервативного толка усматривали основное зло бироновщины как раз в усилении веротерпимости. В первых проповедях после переворота 25 ноября 1741 г. мотив борьбы с ересью, наводнившей Россию, стал одним из важнейших. С амвона клеймились «чужестранцы-пришельцы… правоверия ругатели, благочестия… растлители и истлители, под ухищренною политикою всего щастия Российского губители»19.

Елизавета не могла не считаться с мнением церковников, оказавших ей в первые же дни поддержку. Заметим также, что и ее собственные религиозные воззрения не отличались веротерпимостью. Поэтому среди первых мероприятий правительства Елизаветы было издание целого ряда законов, направленных на пресечение распространения в России иных, кроме православия, вероисповеданий (указы о сносе армянских церквей и мусульманских мечетей, о борьбе с квакерами, об изгнании из страны евреев и т. д.), а также на усиление миссионерской деятельности среди идолопоклонников.

С приходом к власти Елизаветы начался очередной этап борьбы самодержавия с расколом, объединявшим широкие круги крестьянства, недовольного религиозной и социальной политикой абсолютизма. Ни о каких поисках компромисса при Елизавете не могло быть и речи: указами 18 октября 1742 г. и 19 февраля 1743 г. подтверждались все карательные постановления Петра I и Екатерины I за 1716–1726 гг. — пожалуй, самые суровые в многовековой борьбе самодержавия с расколом. Исследование H. Н. Покровского показывает, что указы Елизаветы о борьбе с расколом не остались на бумаге: в царствование дочери Петра усиливается преследование раскольников по всему Уралу и Сибири20.

Уступки церковникам были сделаны и в других сферах. Запрещенное при Анне Ивановне антипротестантское сочинение «Камень веры» было разрешено печатать, а арестованные еще при Анне Ивановне экземпляры — продавать. Указ 1743 г. установил цензуру Синода на ввоз из-за границы книг духовного содержания21.

Заботясь не меньше Синода о чистоте «истинной веры» и сохранении благочиния в церквах, Елизавета все же оставалась дочерью Петра. Наряду с указами, усилившими значение церкви в жизни страны, был издан указ 19 февраля 1743 г., показывающий верность императрицы светской политике Петра. В присущей Петру императивной форме этот указ подтверждал все его постановления о том, чтобы «всякого звания российского народа людям, кроме духовных чинов и пашенных крестьян, носить платье против чужестранных, немецкое, бороды и усы брить, как в тех указах изображено, неотложно, а русского платья и черкасских кафтанов и прочих неуказных уборов отнюдь никому не носить и в рядах не торговать под жестоким наказанием»22. Практическое и символическое значение указа 19 февраля 1743 г. трудно переоценить, если учесть сложность обстановки начала елизаветинского царствования.

В первые годы правления Елизаветы у наиболее консервативной части высшего духовенства возникла надежда на упразднение Синода и восстановление патриаршества. Инициатором движения был ростовский митрополит Арсений Мацеевич. Его поддерживали многие члены Синода во главе с А. Юшкевичем. Частые встречи Елизаветы с иерархами церкви в первой половине 40-х годов позволяют предположить, что проект восстановления патриаршества был известен императрице, однако в этом важном для церковников вопросе она не собиралась идти на уступки. Ни в те годы, ни позже проект серьезно не обсуждался в правительственных кругах. Правда, в 40-е годы члены Синода убедили Елизавету пойти на некоторые изменения в управлении недвижимостью церкви (была ликвидирована ведавшая духовными владениями Коллегия экономии), но это не изменило наметившегося еще при Петре I секуляризационного курса, завершившегося в 1764 г., уже при Екатерине II, полной передачей земельных владении церкви государству23.

Читатель, вероятно, заметил, что до сих пор речь шла в основном о политике Елизаветы и ее правительства в первой половине 40-х годов XVIII в., хотя императрица благополучно правила до конца 1761 г. Это не случайно, так как в царствовании Елизаветы (1741–1761 гг.) четко выделяются два периода, гранью которых являются конец 40-х и начало 50-х годов, когда в политике правительства главную роль стали играть двоюродные братья П. И. и И. И. Шуваловы.

Внутренняя политика Елизаветы 40-х годов не отличалась цельностью. Одним из приметных дел ее правительства во второй половине 40-х годов было осуществление II ревизии — переписи податного населения. Она проводилась в 1744–1747 гг. по типу петровской I ревизии, но охватила большую территорию. В ходе II переписи было зарегистрировано 9,1 млн. душ мужского пола, или на 17 % больше, чем по итогам I ревизии (7,8 млн.). Это был большой успех правительства, ибо перед началом ревизии оно получило известие об убыли из оклада со времени I ревизии более 2,1 млн. душ24. После составления нового кадастра можно было рассчитывать на увеличение поступлений от прямых налогов — важнейшего источника государственных доходов. И поступления в казну действительно увеличились. Этому в немалой степени способствовало одно обстоятельство.

В числе первых демонстративных мер новой монархии был указ о «прощении» податному населению недоимок в уплате налогов за все 17 лет существования подушного обложения. Указом 31 декабря 1741 г. была ликвидирована Доимочная канцелярия — главный репрессивный орган по выколачиванию недоимок, уже тогда превышавших 5 млн. руб., или величину годового оклада. В 1752 г. были «прощены» недоимки по 1746 г. включительно на сумму 2,5 млн. руб.25 Эти меры совпали с проведением II ревизии и сбором подати по новым окладным книгам. Расчет оказался верным. Взимание недоимок, накопившихся за многие годы, было всегда делом малоэффективным, вызывало постоянные жалобы, ожесточение неимущих плательщиков, а самое главное — затрудняло (или делало невозможным) успешный сбор текущей подати. После снятия почти всех недоимок сбор подушных денег по новому окладу, несмотря на традиционное скрытое, а иногда и открытое сопротивление плательщиков, пошел значительно успешнее, чем раньше. Кроме того, в 1742 и 1743 гг. был временно уменьшен годовой размер подушной подати с 70 коп. до 60 коп.