Максим Горький - Мужик

• Название: Мужик
• Автор: Максим Горький
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Вы по обыкновению шутите,- заговорил Хребтов, потирая руки,- а человек этот заслуживает серьезного внимания. Он - деловой человек, вот увидите...

- Деловой? О, да! Этого не отвергаю... Он - несомненно деловой человек... И я согласен - в нем что-то есть, но я думаю, что это что-то не новое, а старое... быть может, только одетое по моде. Посмотрим!.. Я буду следить за каждым его шагом... А не замечаете ли вы, что он похож на тощую фараонову корову?

- Фараоновых коров я не видал,- загудел Кирмалов,- а глаза у этого господина мне не того... не по душе... Господин - интересный... когда он говорит - я ничего... даже уважаю... А ткнет он глазами - уважение вон, и становится мне... не по себе как-то.

- И мне что-то не нравится в нем... Но я его... кажется, даже люблю...- задумчиво сказал Малинин и обратился к Варваре Васильевне; - Вам нравится?

- Да,- ответила она, не взглянув на него.

Он улыбнулся и замолчал.

Сурков стал прощаться, извиняясь за свое поведение пред хозяйкой.

- Владычица сердца моего! Не судите меня строго... Ваши укоризненные взгляды вонзаются мне в душу сосновыми занозами...

- Будете вы когда-либо серьезным человеком? - с улыбкой спросила его она.

- Я? Никогда! - с жаром вскричал Сурков и ушел.

За ним ушли и Хребтов с Кирмаловым.

Оставшись одна с Павлом Ивановичем, она ласково, как мать на дитя, посмотрела на него и сказала:

- Ну, и вам пора...

- Уже?

- Пора, голубчик...

- Вы устали?

- Очень...

- Хорошо, я уйду...

Не глядя в лицо ей, он пожал ее руку и вышел, странно наклонив голову, как-то сгорбившись... А она, стол среди комнаты, посмотрела вслед ему, озабоченно нахмурив брови, и тихонько вздохнула...

С этого дня Сурков действительно стал следить за каждым шагом архитектора. Он знал всех в городе, всюду бывал, и это очень облегчало ему его капризную задачу. Являясь к Варваре Васильевне, он последовательно, со странной тщательностью и совершенно серьезно излагал день за днем всю жизнь Шебуева. Рассказывал, у кого бывает архитектор, о чем говорит и какое производит впечатление. Из его рассказов было можно сделать такой вывод: Шебуев быстро завоевывает определенное положение в местном обществе купцов и деловых людей и приобретает среди них репутацию умного, знающего человека.

Рассказывая, Сурков хвастался своей способностью шпионить.

- Напрактикуюсь,- говорил он,- отшлифую свой талант и тогда предложу себя на службу в подлежащее ведомство...

Но в скором времени Сурков заметил, что доктор, ни на минуту не утрачивая свойственной ему солидности, начинает корректировать и даже дополнять его сведения.

- Ба! - не преминул воскликнуть дерзкий юноша.- Однако не я один склонен к сыску... Должно быть, верно говорят, что в России много талантливых людей... но жаль, что они всегда кому-нибудь подражают...

Доктор сконфузился, потом обиделся, сказал несколько очень длинных фраз и - снова начал дополнять сведения Суркова.

Вскоре все знали, что Шебуев особенно близко сошелся с Марком Чечевицыным, одним из богатейших местных купцов. Этот купец получал ордена за свою благотворительную деятельность и постоянно судился из-за грошей с рабочими своего судостроительного завода, с матросами своих пароходов, с приказчиками. Он выстроил городу три прекрасные школы и приют для сирот, каждую весну устраивал для школьников катанья на пароходах с музыкой и обильным угощением, подарил городу обширное и ценное место под условием устроить на нем детский сад и вообще очень много делал для ребятишек. В то же время о нем знали, что он носит сапоги до поры, пока они совершенно не развалятся, отдает их по пяти раз чинить и во всем для себя скуп до смешного. Он же пожертвовал сто тысяч рублей на ремонт и расширение больницы для душевнобольных в память о сыне своем, который вообразил, что у него в голове и в животе ерши развелись, в припадке умоисступления разбил о печку череп свой и - умер. Капитал у купца был огромный, считался миллионами, а единственный наследник Чечевицына - его племянник - служил у него конторщиком при заводе на тридцати рублях жалованья.

Шебуев постоянно бывал у этого старика, ездил с ним по городу в его тяжелом, старомодном экипаже, запряженном парой больших жирных лошадей, и, приходя к Варваре Васильевне, отзывался о купце как-то двусмысленно, со снисхождением к нему, которое очень не нравилось всем.

- Вы говорите прямо - дерет Маркушка шкуру с живых людей или не дерет? - спросил Кирмалов, угрюмо уставив свои глаза на лицо Шебуева,

Шебуев пожал плечами и спокойно сказал;

- Дерет, конечно... И не может не драть, заметьте...

- Почему?

- Природа...

- Какая природа?

- Волчья, хищная.

- А мораль?

- Откуда у него может быть мораль?

- Позвольте! В ад верит?

- Кажется, верит...

- Стало быть, имеет мораль... стало быть, благотворит со страха...

- Возможно... Но для меня неважно, почему именно он благотворит... Важно то, что он добровольно сбрасывает обществу известный процент с капитала...

- Да ведь это - колокола... Ведь это для звона о его доброте, для заглушения голосов правды...

- Вашего голоса этот звон не заглушит. Да, наконец, даже маленький грешок вызывает больший шум, чем крупный праведный поступок...

Эта терпимость производила в кружке Любимовой впечатление, очень нелестное для Шебуева. Его быстрые успехи - среди купцов всех поражали и в то же время усиливали подозрительное и недоверчивое отношение к нему среди интеллигентных кружков, которые он посещал всё чаще, но уже явно отдавая предпочтение кружку Варвары Васильевны. И всюду среди интеллигенции он продолжал возбуждать общее раздражение против себя, сталкиваясь со всеми во взглядах, относясь со скептической усмешкой к установившимся мнениям и постоянно стараясь доказать их практическую неприменимость.

- Американец! - с усмешкой говорили о нем.- Посмотрим, что будет дальше...

Так прошло еще с год времени. Шебуев всё преуспевал, а интеллигенция присматривалась к нему.

И вот в местной газете появилась заметка, извещавшая читателей, что "наш известный благотворитель, коммерции советник Марк Федорович Чечевицын" решил выстроить в городе "народный дом". В верхнем этаже этого дома предполагается устроить чайную, столовую и помещение для ночлега на триста человек, а в нижнем - большой зал для детских игр в зимнее время,- нечто вроде яслей. Далее сообщалось, что проект дома уже разрабатывается городским архитектором Шебуевым, который и будет строить здание.

- Это вы его настроили? - спросила Варвара Васильевна Шебуева, когда он пришел к ней. Спрашивая, она смотрела в глаза ему как-то особенно пристально и прямо.

- Я,- ответил он.

- Ну... я вас от души поздравляю... Это мне нравится...

Она улыбнулась ему хорошей, одобряющей улыбкой.

- Спасибо... сердечное спасибо вам! - отозвался он и даже поклонился ей.- Я рассчитывал на большее... Но пока - только... А нужно все-таки не это... Нужен театр, библиотека и читальня... И это будет... Старик не жалеет денег, но он не может понять... он боится театра... Но - это всё будет...

Лицо у него было недовольно, нахмурено, но глаза сверкали упрямо...

- Вы убеждены уже - будет?..- спросила Варвара Васильевна, ласково глядя в лицо ему.

- Да, я убежден... Будет и театр и читальня... И это скоро решится...

- Вот бы славно! - с удовольствием воскликнула Любимова.

- Это будет... - еще раз твердо повторил архитектор.

Пришли Кирмалов и Хребтов и, когда узнали, что будет театр и читальня, оба искренно обрадовались.

- Это я понимаю, хе-хе-е! - потирая руки, взвизгивал Хребтов.

Было странно видеть этот почти детский восторг в его кривом и болезненном теле...

- Здорово! - гудел Кирмалов, тоже с удовольствием вращая глазами.Театр - это штука! Я хор составлю из разных народов... вот! В антрактах буду былины на гуслях играть... вот! Я покажу кое-что! Такие красоты поднимем со дна-то жизни - небеса возвеселятся!

- На небесах, Егор, всегда хохочут, когда юродивые на земле восторгаются! - ободрил его вошедший в это время Сурков.- Поздравляю с завоеванием! - обратился он к Шебуеву.- А театрик-то вам не удался?

- Вы уже знаете? - сухо спросил архитектор.

- Как видите...

- Вот что,- отвернувшись от Суркова, сказал Шебуев певчему,- вы это серьезно сказали о хоре?

- А то как? Да я вам таких певцов соберу...

- А можете вы устроить духовное пение?

- Я? Да духовное-то еще скорее можно... Духовное! В нем такие красоты есть...

- Театр тоже скоро будет, Владимир Ильич! - сказал Шебуев Суркову.Скорее, чем я думал...

- Верю... И понимаю - вы Чечевицына на духовном пении поймаете. Одобряю...

- Ты всё шутки шутишь! - свирепо взглянув на Суркова, сказал Кирмалов.- А тут отверзаются двери... и человек, доселе видавший лишь пакость, ныне может лицезреть красоту... Чучело!

- Егор, не говори высоким стилем! А большого труда стоило вам, Аким Андреевич, наладить это дело?