Мария Чернокрылая - Сестра Смерти

• Название: Сестра Смерти
• Автор: Мария Чернокрылая
• Жанр: Фэнтези

Не всегда жизнь бывает легкой и простой. Это знает каждый. Но каждый ли способен жить дальше, бороться и не опускать руки, как бы ни было тяжело? Наверно, нет. Но когда есть ради кого жить, ты способен бороться до конца. А что может стать концом? Кто-то считает, что смерть. Но каково же тогда самой Смерти, пережившей большое горе, бороться? Тем более помочь ей почти некому. Но проходит время, а оно, как известно, лечит. И не только людей, но и Смерть тоже. Только, что делать, когда раны почти затянулись, а тебе Судьба готовит новый удар? Да и Судьба ли? Что делать, когда ты даже не знаешь, кто ты есть на самом деле? И можешь ли ты называться Смертью, если коса в твои руки не ложится? Она старшая в семье. Однажды наступил момент, когда она жила только ради своей младшей сестры — истинной Смерти, и даже не знала, кто же она сама. Но могла ли она хотя бы предположить, что случится, когда Вечность решит сыграть в новую игру, изменяя события и положение дел? Когда Вечность дает шанс узнать ответы на свои вопросы. Только цена может быть слишком высока. И когда ты становишься новой игрушкой Вечности, только одни слова слетают с губ: «Лишь бы не сойти с ума…»

---

— Иди поспи, а завтра я тебе все расскажу, — с мягкой улыбкой предложил он.

— Нет, я совсем не устала, — замотала я головой, прекрасно понимая, что до завтра от недоумения, удивления и незаданных вопросов просто сойду с ума.

— Ну что ж, ты сама решила, — как-то настолько загадочно прозвучал его голос, что я невольно пожалела о своем решение, ибо мне стало совсем не по себе. — С этого момента твое начинается вторая часть твоего обучения, в которой я для тебя становлюсь учителем. — И обворожительная улыбка скользнула по его губам. — Ты готова?

Я слабо кивнула в ответ, ибо на большее была не способна.

И заиграла музыка…

Глава 19

Уже на второй день я взвыла. Оказывается, есть вещи похуже боевого обучения и издевательств под названием тренировки. Папенька мой начал учить меня этикету. И все бы ничего, если бы ему не пришла в голову идея научить меня разным правилам поведения в разных мирах. А вместе с ним танцам. Если второе мне еще хоть как-то нравилось, то от первого я выла волком. Так же меня не прельщала перспектива сдачи «экзаменов» по окончанию обучения. Нет, ну я совсем не понимаю, зачем мне нужен этот этикет! У меня это в голову не лезло совершенно. Зато я поняла, почему отец говорил о добровольных тренировках с оружием…

Правда, в переходе с обучения воинскому искусству на обучение этикету и танцев были свои плюсы. Хотя бы то, что после «танца» с оружием, когда музыкой звучат для тебя ветер и сталь перейти под обычную музыку было довольно просто. Но, если бы мне дали возможность выбирать между тем и тем я бы, конечно, выбрала первое. Нет в обычном вальсе, например, тех чувств, что испытываешь в битве. Зато можно было несколько танцевальных движений потом применить в бою. Да и пластику и гибкость в танцах можно потренировать. В общем, глубоко за те полтора года засел во мне образ бойца. Интересно, это лечится? И если да, то как?

Кстати, еще у меня появилось свободно время. Немного, правда, но все же. Вернее свободное время будет назвать большим, нежели раньше, временем для сна, но я уже настолько привыкла спать мало, что могла себе позволить немного потратится на себя, а не на сон. По мнению отца его надо было тратить на то, чтобы привести себя в порядок, переодеться и тому подобное. Мне, кстати, удалось понять, зачем в гардеробе находится столько одежки. Оказывается, что для каждого танца нужно одевать свой «мундир». А если учитывать, что я никогда не питала особой любви к платьям и юбкам… На счет свободного времени у меня было иное мнение, а потому тратила я его на рисование. К счастью, мне удалось упросить папу дать мне бумагу, поэтому проблем на чем творить не было. Кстати, как я уже очень давно убедилась, мой пространственный мешок был, так сказать, заблокирован. Ну да с этим уже успела смириться. Рисовала я то, что придет мне в голову, а вернее рука без меня рисовала. Чаще всего из-под моего карандаша выходили очень красивые места, в которых я никогда не бывала, но почему-то твердо была уверена, что они существуют. И когда-нибудь я обязательно их найду. Иногда на бумаге появлялись портреты моих друзей и близких. На одной трети из них был нарисован дракон. Да, что ни говори, но я по нему очень сильно тосковала. Все-таки очень много времени его не было рядом со мной, а меня рядом с ним. Уже почти забылось тепло, которое я ощущала рядом с ним… И только Сила отца не позволяла душе снова разболеться.

Должна заметить, что из моих «покоев» меня не выпускали, нагло закрыв дверь. Разве что на тренировки, которые я нагло проводила раз в семь дней, дабы меньше слышать хоть что-либо об этикете и иже с ним. Ах, если бы на простой замок закрывали дверь! В прочем, я не жаловалась. Вид из окна был просто великолепным и, пока не проходили наши занятия, мое место для творчества было именно там. Странно, но ни разу мне так и не удалось нарисовать те луга и реку, что раскинулись где-то там, за стеклом. Просто не рисовались и все. Словно они и не существуют на самом деле. Погода за окном всегда была солнечной и только ночью место солнца занимала неизменно полная луна. Из-за этого, кстати, стало гораздо проще ориентироваться во времени.

Сны мне продолжали снится, только теперь гораздо реже, чем раньше. И все чаще и чаще мне снились Деса, Дравенн, Хастин и дракон. Сновидения с последним до боли хотелось забыть, но вместо этого они еще глубже впадали в память. Вармалиерху надоело сидеть на Аэ'нгнели и он пытается вырваться, в надежде увидеть меня, но Тлааргнева все еще исполняла мою просьбу никуда его не пускать. От этого драконы рассорились между собой и в их мире настало подобие хаоса. Все меньше и меньше существ прибывало на него. Истинные жители этого мира закрылись в своих землях, объявив военное положение. Война против пришлых. Так же пару раз дети противоположных стихий нападали друг на друга. Многие из истинных обитателей этого мира бежали, потому что не хотели участвовать в войнах. Все чаще в этом мире происходили катастрофы — наводнения, мор, засухи, землетрясения, извержения вулканов… А боги были слишком заняты другими проблемами. Одного только Шер'унж волновали проблемы Аэ'нгнели, но что он мог сделать один? И за все это чувствовала вину на себе я. Все, что происходит в этом мире — моя, и только моя вина. И лишь надежда на то, что ничего этого не произойдет после моего возвращения в параллель и миры, немного успокаивала. Деса и Хастин за то время, пока меня нет с ними, успели подружиться и часто виделись. Про меня они предпочитали не говорить, чтобы не теребить больные раны. Как же больно было видеть сны про мою сестру, в которых она осознает, что меня больше нет рядом… Кстати, все мои сновидения были безумно реальными, словно я переживала все эмоции и чувства с тем, кого вижу во сне. А во снах было слишком много боли, печали и грусти. Слишком редко мне снились хорошие сны с участием дорогих мне существ. Наверно, именно поэтому я старалась спать как можно меньше, больше времени тратя на рисования или довольно редкие тренировки с оружием.

Таким образом моя жизнь протекала еще двести пятнадцать дней, то есть в «мире живых» я отсутствую ровно два года. Относительно недавно мне исполнилось тридцать три года. В этот день отец дал мне почти полную волю делать то, что я захочу, кроме того, чтобы выйти из здания, в котором мы находимся. Подарок вроде не большой, но существенный, потому что мои комнаты мне уже надоели до ужаса. Этот день я посвятила шатанию по лестницам и упорным попыткам открыть хоть какую-нибудь дверь. Как ни странно, но поддалась мне только одна, которая находилась не верхнем ярусе. От туда я вышла на крышу, прямо под купол, то есть до него можно было дотянуться рукой, если очень захотеть. Вид открывался просто восхитительный и за него одного пришлось простить своего папеньку за такую «свинью» с дверьми. Солнце, как всегда, ярко светило с неба, делая почти невыносимыми попытки посмотреть на золотой купол, потому что солнечный свет, отражаясь от них, больно резал глаза. Если посмотреть с крыши вниз можно было заметить справа те самые луга, которые виднелись из моего окна, а слева густой лес, в котором, не смотря на солнечный день, клубился туман. Легкий ветерок нежно касался моего лица и заставил меня распустить уже привычную косу, дабы он смог поиграть моими темными прядями. Там, на крыше, я просидела до самой ночи, проводив солнце за горизонт и встретив полную луну, вступающую на небесный пьедестал. В тот день мне было так спокойно, как ни разу за прошедшие два года.

Наверно, я еще должна рассказать, как изменилась за семьсот тридцать семь дней моих усердных занятий. Похудела я до неузнаваемости. Правда, что весьма сильно меня удивило, остались от меня не одни кости. Фигура стала еще более спортивной, чем раньше, но вместе с тем и словно более изящной, создавая впечатление ложной слабости. Как сообразила моя головка, мне это, как мастеру оружия, только на руку. Волосы длинной были уже ниже талии. Кстати, сколько я не выпрашивала у отца право их коротко остричь, он неизменно отказывал. Почему — остается загадкой. Если не забуду к концу обучения, то обязательно спрошу. Самое большое изменение, которое произошло в моей внешности — глаза. Их определенный цвет назвать я теперь была не в силах, потому что он постоянно менялся. Как мне потом удалось выяснить — от сильных эмоций. В обычном состояние они оставались до глубины черными, как и раньше, но вот стоило разозлиться, устать, порадоваться или испытать боль, как глаза становились серебряного цвета. При чем не просто серебряного цвета, а меняли оттенки в зависимости от настроение. Например если глаза приобретали стальной оттенок, то я была зла. Если их цвет становился таким же, как мерцает снег под полной луной, то скорее всего это означало радость. Только за последнее время такой оттенок появлялся крайне редко. Кстати, зрачки, как оказалось, я могу вытягивать в подобие змеиных при желание. Эта приобретенная особенность заставила меня довольно долго хихикать, потому что наблюдать сие действо в зеркале было до крайности непривычно. Наверно, это все от нервов. Как и ожидалось, у папы про феномен с моим глазами было спрашивать бесполезно. В общем, не знаю, можно ли назвать меня красавицей, но моя внешность мне самой стала нравится значительно больше, чем раньше. Хотя бы за оригинальность глаз, честное слово.