Василий Ерошенко - Лидер «Ташкент»

• Название: Лидер «Ташкент»
• Автор: Василий Ерошенко
• Жанр: Биографии и Мемуары

«Внимание! Голубой крейсер идет в Севастополь!» Такие донесения часто передавали весной и летом 1942 года на свои аэродромы фашистские самолеты-разведчики. И десятки «юнкерсов» поднимались в воздух, чтобы перехватить советский корабль. На его курс заранее выходили вражеские торпедоносцы и катера. Но ничто не могло помешать кораблю вновь и вновь прорываться в осажденный город. «Голубой крейсер» — это лидер эскадренных миноносцев «Ташкент», корабль, ставший на Черном море почти легендарным. Во всех боях лидером командовал капитан 3 ранга Василий Николаевич Ерошенко, ныне контр-адмирал в отставке. В его воспоминаниях рассказывается о боевых походах славного корабля, о героическом экипаже «Ташкента», подвиги которого навсегда вошли в историю Советского Военно-Морского Флота.

---

«Достоин гвардейского звания»

28 июня мы простились с Евгением Петровым, улетевшим в Краснодар. А 29-го писатель снова был на лидере: узнав в Краснодаре, что посетить «Ташкент» собирается командующий Северо-Кавказским фронтом Маршал Советского Союза С. М. Буденный, Евгений Петрович вернулся в Новороссийск вместе с ним.

Об ожидаемом прибытии командующего фронтом меня предупредили, как только об этом стало известно в базе. Незадолго до назначенного часа экипаж «Ташкента» прервал работы. Затем, не переодеваясь, построился на юте по большому сбору.

Маршала сопровождали дивизионный комиссар И. И. Азаров и контр-адмирал Л. А. Владимирский. Состояние лидера, естественно, не располагало к той торжественности, с какой умеют на военных кораблях встречать старших начальников. Личный состав стоял в строю в рабочем платье. И, как это сразу почувствовалось, Буденный меньше всего рассчитывал на парадные церемонии.

Поздоровавшись у трапа со мною и Коноваловым, Семен Михайлович осмотрелся и, сделав широкий жест рукою, сказал:

— Станьте-ка покучнее, товарищи моряки. Строй нам сейчас не нужен. А мне бы куда-нибудь повыше забраться… Сюда можно, командир? — и маршал легко и ловко поднялся на плоский купол нашей зенитной башни.

С этой трибуны Буденный и говорил с «ташкентцами» просто, сердечно, будто беседуя с друзьями. Рассказал о положении на фронте, о том, что на юге оно сейчас тяжелое — враг продолжает наступать. Но наша армия сражается геройски, отпор врагу нарастает, и скоро это должно сказаться.

Потом Семен Михайлович повел речь о «Ташкенте»:

— Я приехал, чтобы поздравить всех вас с благополучным завершением последнего героического похода. Мы все делаем, чтобы поддержать Севастополь, и ваш корабль — один из тех, которые помогли Севастополю особенно значительно. За это вам, морякам, великое спасибо. Я давно слышал о вашем корабле, слышал и о том, что командир у вас кубанский казак…

Тут Буденный задорно мне подмигнул, а я подумал, что в казаки меня, должно быть, произвел Евгений Петров, который мог по дороге из Краснодара рассказать Семену Михайловичу, что я родом с Кубани.

— Рад, что довелось, — продолжал Буденный, — самому с вами встретиться, увидеть вас здоровыми и веселыми. Такими бойцами, как вы, может гордиться вся наша армия. Считаю, что весь экипаж «Ташкента» заслужил правительственные награды. А перед наркомом буду ходатайствовать о присвоении кораблю гвардейского звания. «Ташкент» его достоин!

Грянуло «ура!». Такой оценки наших походов мы и не ожидали. Все понимали: раз командующий фронтом так сказал о наградах экипажу, то это вопрос решенный. А на Черноморском флоте летом сорок второго года еще не было такого корабля, где имел бы правительственные награды весь личный состав.

Семен Михайлович пошел осматривать корабль. Поглядев на пробоины, спросил:

— Воевать-то на нем еще сможешь, командир?

— Конечно, товарищ Маршал Советского Союза! После ремонта корабль сможет выполнять любые боевые задачи.

Я доложил, что руль уже введен в строй, пробоина в корме заварена и румпельное отделение осушено, а носовые отсеки будем осушать в Поти — при хорошей погоде дойдем и так…

Посещение корабля Буденным было для экипажа большим событием. Проводив маршала, все вернулись к работам будто с новыми силами.

В этот же день «ташкентцев» порадовала флотская газета «Красный черноморец». Проходя после ужина по палубе, я увидел большую группу краснофлотцев, окруживших политрука Смирнова. Оказалось, Василий Иванович читает вслух стихотворение о нашем корабле из только что полученного номера газеты.

Написал стихотворение поэт Сергей Алымов, которого на «Ташкенте» знали все. Находясь с самого начала войны на Черноморском флоте, он не раз бывал у нас на корабле. Человек не особенно разговорчивый, Алымов любил молча наблюдать за работой моряков, прислушиваться к их беседам. А потом в его стихах, появлявшихся во флотской газете, обнаруживалось много верно подмеченных деталей корабельной жизни, матросского труда.

В стихотворении, которое читал Смирнов, описывался наш севастопольский рейс 27 июня, и это было вообще первым, что появилось о нем в печати. Не мудрено, что стихотворение сразу же приобрело в экипаже исключительную популярность. Наверное, каждый, кому не достался номер газеты, переписал его.

Мне хочется привести стихотворение, за которое «ташкентцы» были так благодарны поэту. Вот оно:

ЧУДЕСНЫЙ КОРАБЛЬ

Его называют экспрессом морей,
Отменно хорош он собой.
Он всех кораблей черноморских быстрей
Красавец корабль голубой.
Он долго в порту никогда не стоит,
Пришел, отгрузился — в поход!
Стремительно мчится, несется, летит
Чудесный корабль-скороход.
Да где там стоять, когда время не ждет,
Минута — и та на счету.
Корабль-скороход в Севастополь идет,
Со старта набрав быстроту.
Охотились «юнкерсы» часто за ним
И ночью, и днем стерегли.
Красавец их залпом встречал огневым,
Стервятники взять не могли.
Кубанский казак — командир корабля,
Ему ль попадаться впросак?
Летит по волне, как казак в ковылях,
Бывалый и смелый моряк.
Пошел в Севастополь корабль голубой,
Дошел — и назад во весь дух.
Сто «юнкерсов» встретил, и начался бой,
Вода закипела вокруг…
Корабль танцевал небывалый балет,
Кружился, вертелся, скользил.
Казалось, вот-вот корабля уже нет
Так сильно противник бомбил.
Но нет! Черноморцы народ не такой,
Чтоб, смерть повстречав, умирать.
Характер у них краснофлотский, морской
В бою головы не терять.
Ложилися бомбы у самых бортов
Впритирку, казалось — взорвет…
За бомбою бомба — полсотни!.. Сто!..
Всех бомб — не меньше трехсот.
Без умолку пушечный гром грохотал,
Стволы охлаждали водой.
Один пикировщик немецкий упал,
За ним загорелся другой.
Ходили под смертью четыре часа,
Победой закончился бой.
Матросы, смотревшие смерти в глаза,
Спасли свой корабль голубой.
Герой после боя, бывает, помят,
Болят и бока, и рука.
Об этом товарищи не говорят,
Когда уже смерть далека.
И слава по Черному морю идет
О быстром, красивом собой,
О том, кого все Черноморье зовет:
Корабль-скороход голубой.

Перечитывая сейчас стихотворение, я отдаю себе отчет, что это — не лучшее из созданного ныне уже покойным Сергеем Алымовым, автором известнейшей песни «По долинам и по взгорьям» и многих других. «Чудесный корабль» — просто стихотворный репортаж, написанный по горячим следам событий. Прошли лишь какие-то часы с момента, когда поэт мог узнать подробности нашего рейса, и до того, как номер флотской газеты (она выходила в Сочи, куда редакцию эвакуировали из Севастополя) поступил на корабли.

В стихотворении нет названия корабля, не упомянуто ни одной фамилии моряков. Алымов писал для очередного номера газеты, писал для того дня и должен был считаться с требованиями военного времени. Но на флоте знали, кто такой «голубой красавец», и всё поняли. Стихотворение «Чудесный корабль» рассказало черноморцам и о том, какой тяжелый бой вел «Ташкент», и о том, что враг не смог нас победить. А для «ташкентцев» оно навсегда осталось дорогой памятью о пережитых боевых днях.

30 июня я доложил базовому командованию, что «Ташкент» к переходу в Поти готов. Выход назначили на 1 июля, но через несколько часов отставили. Где-то на пути к южным базам разыгрывался шторм, и инженеры из техотдела заявили, что выпускать в море лидер с заделанными на скорую руку пробоинами опасно.

Отсрочка выхода была мне не по душе: близкий к фронту Новороссийск совсем не подходил для длительной стоянки поврежденного корабля. Над городом по нескольку раз в день появлялись вражеские самолеты, и фашисты уже наверняка знали, что «голубой крейсер», за которым они так упорно охотились, стоит у Элеваторной пристани.

В Новороссийске было ясно, солнечно, а южнее погода портилась, и до конца дня 1 июля, выход не назначили и на завтра.

Под вечер дежурный неожиданно доложил:

— Товарищ командир, звонят из проходной — говорят, там ваш отец…

Я вскочил и поспешил к проходной будке порта. Почему отец в Новороссийске? И откуда ему знать, что я сейчас тут? Правда, до Краснодара отсюда всего сто двадцать — сто тридцать километров. Но выезжать за пределы своего города без особой надобности было не в привычках моих родителей, которые давно уже смирились с тем, что редко видят сыновей. Встречаться с ними и отец, и мать любили дома, в Краснодаре. В последний раз я был там во время отпуска больше года назад, еще до войны…