Янина Жураковская - Хранители времени

• Название: Хранители времени
• Автор: Янина Жураковская
• Жанр: Фэнтези

Общеизвестно, что героями не рождаются, а становятся. Что для этого нужно? Всего-то: злобный тиран, волшебный медальон и Счастливое Стечение Обстоятельств. Отныне судьба мира в ваших руках, ребята! Не уроните её на пол…

---

— Вы не будете? — удивился я и развернул следующую булочку.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Тематика: путевой дневник

Указание на автора: отсутствует

Дата: 0 год от П.Х.

Заключение экспертизы: подлинник

Источник: архивы Большой Изморской библиотеки

Описание: пять сильно повреждённых пергаментных

свитков с рукописным текстом на древнем Всеобщем.

Перевод: Йенн'ниэн Зима Шаэн'дарт, Старшая Хранительница

Предупреждение: для Посвященных Второго круга.

Пергамент первый.

<Начало затёрто, нечитаемо> пахли подозрительно, и сколько я не тщился, так и не смог узнать, из чего сделаны предивные <жирный отпечаток большого пальца, несколько слов неразборчиво> поостерёгся бы пробовать, но мои подопечные с таким упоеньем взгрызались в странные булочки, а желудок ворчал так жалобно, что я сдался. К слову, нездешние яства оказались совсем не плохи, а горчившая на языке коричневая вода бодрила не хуже прославленного эльфьего мирувора.

Упырь43 долго, с подозрением принюхивался, но лопал так, что за ушами трещало: он, мол, не оправился ещё от раны, и ему нуж<на уси>ленная кормежка… Я закинул удочку насчёт "прикопать его где-нибудь под кустом" и получил печеньице. ХВ смеялись очень весело. Я — нет.

Перекусив, мы отправились в путь, ведомые уже не мною, а клыкастым <затёрто>, как то предложил сам клыкастый <затёрто>. Он и впрямь неплохо знает здешние края: подружку-то навещал не один раз, а из Измор, если я верно помню, только прыгать можно, туда — ни-ни.

Березняк остался позади. Мы идём по холмистому редколесью, переходим вброд мелкие ручейки, огибаем овражки и болотца… Идём мы с Тироном44. Его упырья милость величаво шествует впереди, а Джен45 виснет на его локте, как оплетень на дубе. Беседа, впрочем, у них сугубо на военную тему (я не сую свой нос, но просто интересно): Джен — девушка разумная и к самообману не склонная. А в этом садке ей ловить нечего.

— Нашёл, — надменно растягивая слова, говорит упырь, — вот твой знак. Этвор, Стой-замри, оглушение, онемение или ослепле<ние> на срок <несколько слов неразборчиво> <что> тебе непонятно?

— Всё! — сердится Джен. — Ни человек, ни семург, ни даже вампир пальцы так не сложит. Это раз. А два, — шелест страниц, — вот!

— Янина Сергеевна, не демонстрируйте столь открыто своё невежество. Я склонен предполагать, что ваш провал обусловлен не внешними факторами, но исключительно недостатком практи<ческих упраж>нений.

— Чего? — переспрашиваю Тирона.

— Он сказал: "Янка, тупица, заниматься надо!" — переводит тот. — Тихо уже!

— Зим, совесть у тебя есть?

— Какая совесть? Я Тёмный, вселенское зло и… я хочу то же, что пил этот автор. А упо<требление тра>вы, что курил рисовальщик, стоит сделать обязательным на практи<кумах по пыто>чному мастерству. Как тебе идея? — весело спрашивает он, и я с<удорожно вцеп>ляюсь в лямки мешка, чтоб только вцепиться ему в глотку. Мою кни<гу ха>ять… ладно, Джен, но этот!..

— Короток и упрям, гори, запал, гори… — Тирон правой рукой похлопывает меня по плечу, а пальцы левой невзначай складывает для «заглушки». — Охолони, друг, у нас лу<чши>е места, нам и делать-то ничего не надо.

— Попробуй так… — вещает упырь, — нет, большой сюда, а мизинец…

— Так? — Тихий звук, похожий на хлопок. Упырь трясёт головой, как медведь, которому пчела влетела в ухо.

— Ты!!! — орёт он. — Э<затёрто>т, ты что натворила?! Я оглох! Яна!!!

— Лучше б онемел… — почти не шевеля губами, шепчет та.

— Саша? — упырь с надеждой оборачивается к нам.

Тирон лучезарно улыбается.

— Да ладно! Что случилось-то?

Пергамент второй.

<Пустоз>емский тракт стелется где-то по правую руку, но следовать за всеми его извивами и изгибами — потерять не меньше дня пути. Мы идём на север звериными тропками. Перелески сменя<ются луга>ми, те — зелёными дубравами и пологими холмами, и снова холмы, и снова перелески, и снова луга. Солнце печет безжал<остн>о, рубаха на спине промокла насквозь, виски ломит. Я то и дело отпиваю воды из фляжки, а Тирон едва бредет, хотя мешок его давно висит на плече упыря. Тот-то жары будто не замечает, да и Джен без устали шлепает босыми ногами по горячей траве.

Упырь в одиночестве шагает впереди. Он мрачен и угрюм — божья весть жжет, покоя не дает. Что-что, а божью весть, я всегда признаю: батя и покойный дед луны не могли прожить без доброй угрозы. Вдохновенья и смиренья упырю всыпали с лихвой, и веет от него такой безнадёгой, что мне почти его…

Нет. Совсем нет. Ни капельки.

— Идио, вот ты Тёмный, — громкий, вкусный хруст печеньем справа: у Джен всегда есть, что поесть. — Растолкуй, почему кое-кто…

— …ведет себя как придурок, — подхватывают слева.

Я помалкиваю, догадываясь, что ответ "Потому что придурок" их не устроит.

— Вроде бы извинился, признал, что был неправ, и снова-здорова! Я Тёмный, страшный, злой вампир, хлещу кровищу, как кефир… Понятно, к фэстерам у него счёт с Беломорканал, но мы-то при чем? Из тех м<процарапано когтем> ведьмаки, как из пьяного дояра машинист насосной станции для закачки рабочего агента в пласт!

Мы с Тироном натужно кашляем. Шагающий впереди вампир наступает сам себе на ногу и едва не падает. А вот не подслушивай!

— Это раз, — как ни в чем не бывало, продолжает Дженайна. — Два — не любишь ведьмаков, зачем гнобишь чародея? За компанию? Поневоле напрашивается вопрос…

— За что упырь не любит Хранителей? — подсказываю я.

Дженайна кивает. И делает то, чего я никак не ждал — протягивает мне печенье. Надкусанное, но всё же. В Диком лесу, наверное, все вурдалаки передохли.

— А вы не находите, что это некрасиво, обсуждать присутствующих у них за спиной? — не оборачиваясь, цедит вампир.

— Нет, если присутствующие последние десять минут только рычат и хамят, — возражает Тирон. — Так за что вампир не любит Хранителей? Мы же тебе ничего не сделали… или сделали?

— Это был вопрос, Зима, — уточняет его сестра.

Я невольно принюхиваюсь и… Что?! Если б я был человеком, подумал бы, что мерещится, но я, батюшки мои зверушки, <затёрто>ов семург! Я чую! Творец, куда ты смотришь? Упыри не знают мук совести. Они думают лишь о себе. Расхаживают с видом Сгиньте-Хранители-Это-И-К-Тебе-Относится-Перевёртыш или изобретают гнусные планы по избавлению от долга, но не трясутся, боясь привязаться к врагам, и не страдают, понимая, что Уже к ним привязались! Бедный Зимка…

Я… я только что назвал… Я сошёл с ума. И это чувство, стеснившее грудь, будто мне… сукин кот, жалко этого… гада…

Творец, я знаю, ты ушёл на отдых и вручил власть над миром демону Ы.

— Не сделали… — через силу выдавливает вампир. — Ещё. И очень бы хотелось… чтобы и не сделали.

— Чтоб меня черти уне… — Тирон прикусывает язык.

— Зима, прости, если мы подумали о тебе плохо, — хлопает глазами Джен. — Это же не… пророчество?

Как тролли не считают землеописание за науку, так и семурги презирают разные видения-привидения, которые только и могут, что жизнь портить и мозги сушить. А упыри, похоже, верят. Впрочем, им скажи, что завтра конец света — обвяжутся саваном и на погост поползут. Идиоты. Вот бате сколько раз обещали, мол, придут лис с цветком, оставят от замка камешки да крошки. И где сейчас те проро<ки?..>

<Дыра в пергаменте, несколько строк размазано>

- <А вы разве н>е хотите узнать, о чем это проро…

— Нет! — дружно рявкаем мы.

Вампир медленно оборачивается. Глаза — блюдца, рот — руна «ольс».

— Не хо…тите? Но поче… ах, да, — он пожимает плечами. — Я и забыл с кем говорю. Одно слово — Хранители… ну, и ты с ними, пёс.

— Сейчас опять Тьму со Светом приплетёт, — шепчет Дженайна.

— Свет и Тьма… лед и пламя… гроза и покой… им друг друга никак не понять, — словно для себя говорит вампир. — Могут встретиться, несколько песен про<петь и без боли расста>ться опять…

Мы таращимся ему в спину.

— Чего?!

— У него было тяжелое детство, — поясняет Джен.

— И люлька дырявая, — кивает Тирон.

— Он часто грыз погремушки.

— Раскрашенные свинцовыми красками?

— Похоже на то.

Вот <чт>о "зл<ой язык сирен>ий" девкам дает, а?

Пергамент третий.

Есть он, <Всебл>агой и Всесущий, что стоит выше всех богов. Каждый, в ком теплится крупица разума, почитает его. Две руки у него: тьма и свет, и Свет — левая рука тьмы, а Тьма — правая рука све<та><пергамент надорван, руны затёрты> <и бе>з одной нет другого. Кто-то молится Творцу без поминанья рук его, иные славят Предвечный Свет и кладут требы Матери Тьме. Свет и Тьма щедро делятся с <несколько слов неразборчиво> спрашивают немало.

Тьма — не есть зло, а Свет — добро. Они просто есть.