Вениамин Лебедев - По земле ходить не просто

• Название: По земле ходить не просто
• Автор: Вениамин Лебедев
• Издательство: Пермское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1964

Официальная часть выпускного вечера с речами и благими пожеланиями закончилась давно, а настоящее веселье, проникнутое грустью прощальных настроений, только начиналось. То на одном, то на другом конце огромного стола произносились тосты, вспыхивали и затухали недопетые песни.

Декан факультета с грустью смотрел на шумных студентов. Вот и еще один выпускной курс уходит из института. Много ушло их с тех пор, как он стал научным работником. И каждый раз так… Немножко грустно…

Как всегда на подобных вечерах, много говорилось о встрече через несколько лет. Неужели они не понимают, что это только слова? Наивные, и тем счастливые. Никогда им не собраться вместе, а если и встретятся двое-трое — не все будут рады друг другу. Не подозревают еще, что время и разные интересы охладят их нынешние горячие чувства, разовьют в иных такие черты, которые будут невыносимы для бывших товарищей. Встретятся и удивятся: как не могли раньше распознать этих людей.

А все-таки хорошие ребята!

---

— Товарищ капитан, за время вашего отсутствия…

— Не надо, — перебил Гусев. — Знаю. Послушайте телефон. Нас вызывают.

— Я — Звонкий. Слушаю… Вас просят, товарищ капитан.

Закончив разговор с начальником штаба полка, Гусев обратился к Снопову:

— Вот что… Командира взвода управления не стало. Когда пришлют нового, неизвестно. Его обязанности пока придется выполнять вам, Снопов. Я об этом доложу начальнику артиллерии и командиру полка, а за то, что хорошо действовали в мое отсутствие, объявляю благодарность. — И закончил тише — Молодец! С сегодняшнего дня начну учить тебя по-настоящему, как командира…

Глава пятая

Десять дней шли беспрерывные дожди, а потом установилась ясная погода.

По всему чувствовалось приближение осени: лучи солнца уже не были такими жаркими, как в июле, а по ночам становилось все холоднее и холоднее. Все чаще дули ветры. Степная растительность за несколько дней заметно поблекла. Красноармейцы, изрядно измучившиеся в сырых траншеях, радовались тому, что стало посуше. Но бывалые люди рассказывали, что скоро начнутся холодные ветры с песчаными буранами, и так будет почти до самой весны, а зимой морозы доходят до пятидесяти градусов.

Чувствовали приближение суровой осени и степные обитатели. По ночам в долинах между сопками поднималась непонятная возня, слышался писк и легкий свист. На склоне горы перед наблюдательным пунктом неожиданно появились копны сена величиной с добрый навильник. Это степные грызуны тарбаганы заготовляли себе пищу на зиму Андрей и Николай ночью притащили две копны для постели. Сено было душистое, и травинки были подобраны стебель к стеблю.

У японцев к этому времени поубавилось спеси. Они уже не бросались в атаку батальонами и ротами, а забились в глубокие траншеи. Наступательных операций не предпринимала ни одна из сторон, но зато участились ночные поиски разведчиков.

Почти каждую ночь устраивали вылазки и пехотинцы уральского полка. Особенно трудно приходилось Николаю. Замещая командира взвода управления, он фактически стал правой рукой командира батареи. А полковые орудия обыкновенно обеспечивали артиллерийским прикрытием все штурмующие группы. В таких случаях Николай с вечера уходил с наблюдательного пункта и ночью вместе с разведчиками полз за передний край обороны и оттуда, почти от проволочных заграждений противника, управлял огнем батареи. На наблюдательный пункт возвращался уже с рассветом усталый, измученный и голодный. Капитан Гусев заметил, что Снопов похудел, измотался, но заменить его было некем. Не раз просился на эти вылазки сам капитан, но штаб полка категорически отказывал ему.

Вместе с Николаем в ночные поиски выходил и Андрей Куклин.

Однажды, когда разведка не сумела незаметно пробраться через минное поле перед японскими окопами и пришлось возвращаться обратно, Николай, отходивший последним вместе с командиром разведроты, обнаружил, что нет Андрея. Доложил по телефону капитану Гусеву. Тот выругал его и приказал пойти на розыски. Николай искал везде, дополз до проволочных заграждений— Андрей словно сквозь землю провалился. И только возвращаясь обратно, Николай увидел его на склоне горы. Он что-то торопливо подтягивал к себе.

— Андрей! — окликнул его Николай. — Что ты делаешь?

— Подожди, — ответил Куклин, — концерт японцам устроим.

— Ты что, рехнулся? Ползи за мной!

— Есть! — недовольно ответил Андрей и пополз следом.

— Что ты затеял? — спросил Николай, когда они спрыгнули в траншею.

— Я же сказал — концерт. Вот слушай. — Куклин с силой дернул за конец провода, который он ухитрился притащить за собой. Там, где были японские проволочные заграждения, что-то загремело, словно кто-то с разгона налетел на колючую проволоку.

Со стороны японцев раздалось несколько торопливых винтовочных выстрелов, затем заработал пулемет и по нейтральной зоне ударили минометы.

— Куда прикрепили провод? К заграждению? — спросил командир стрелковой роты.

— Ага. Да еще котелок привязал. Слышите? Концерт бесплатный. Расходы оплачивает микадо. Разрешите продолжать?

До самого утра мины и снаряды японцев рвали сухой дерн в нейтральной зоне, где, кроме тарбаганов, никого не было.

* * *

Никому не известно, когда командующий примет решение о наступлении. Не узнает простой боец всех многочисленных факторов, учитывая которые принимается решение о наступлении. И все же наступление никогда не бывает неожиданностью для солдата. По совсем малозначащим признакам, которых неискушенный человек не заметит, боец определит: «Скоро пойдем вперед».

Знали, вернее, догадывались о подготовке к наступлению и батарейцы Гусева, хотя разговоров об этом почти не было. Андрей, ходивший на огневую позицию выпускать боевой листок, заметил, что в тылу появилась зенитная батарея. Старшина Казаков рассказывал, что встретил своего земляка из части, переброшенной сюда недавно из тыла.

Вечером девятнадцатого августа командиров подразделений вызвали в штаб полка. Гусев перед уходом тщательно проинструктировал Николая.

По дороге капитан думал о батарее. За нее он не тревожился: личный состав подразделения теперь как будто спаянный, дружный. А это уже многое значит.

На командный пункт полка Гусев пришел, когда уже стемнело. У палатки, тщательно скрытой под маскировочной сетью, сидели несколько командиров. С некоторыми он давно не встречался и теперь с удовольствие ем пожимал им руки.

— Привет, Гусев! — окликнул его начальник штаба. — Значит: «По походному публичному дому— огонь!»?

Командиры засмеялись.

— Это ты такую знаменитую команду подал? — спросил командир первого батальона. — На весь Халхин-Гол гремит.

— Красноармеец Снопов. Есть у меня такой. Он сейчас обязанности командира взвода управления выполняет. — И, вспомнив этот случай, капитан тоже засмеялся.

Дней десять назад с наблюдательного пункта заметили оживление в тылу у японцев: слышались возбужденные крики, стук, звон. Иногда различали чуть ли не детские голоса, смех.

Артиллеристы и соседние подразделения пехоты насторожились. Что затевает противник? Ко всеобщему изумлению, в половине первого часа ночи грянула музыка. Играл духовой оркестр. И так всю ночь.

— Что за черт! — ругался Андрей. — С чего самураям так веселиться? День святого лодыря, что ли, празднуют?

Андрей терпеть не мог неопределенности и нервничал. Всю ночь ждали нападения, готовились к нему. Штаб полка через каждый час запрашивал: «Что предпринимают японцы?»

Наступил рассвет. Взошло солнце. Оркестр перестал играть. Капитан решил прилечь и немного соснуть. Укрываясь шинелью, он вдруг услышал голос Николая Снопова:

— Ах вы, кобели окаянные! Ах вы… Гусев насторожился.

— Батарея, к бою! — донеслась до него команда Снопова. — По японскому походному публичному дому! Прицел…

Капитан побежал к стереотрубе. Сквозь утреннюю дымку в одной из долин он разглядел хорошо замаскированные палатки, японских офицеров и женщин. Это был дом терпимости, прибывший на передовую для поднятия самурайского духа. Офицеры и проститутки возвращались к палаткам. Позади шли денщики.

— Первому один снаряд! — продолжал командовать Николай.

— Отставить «один снаряд»! — крикнул капитан. — Батарея! Четыре снаряда… Огонь!

Через несколько минут от японских палаток полетели клочья.

Капитану уже не раз приходилось рассказывать об этом случае, и вот его снова заставили повторить.

Пришел майор Шилов и пригласил всех на совещание. У входа в палатку он шепнул Гусеву:

— Завтра генеральное начинаем. Капитан молча сжал ему руку.

* * *

В ту ночь на фронте многим было не до сна. В ротах проводились партийные и комсомольские собрания, читали обращение Военного совета.

Николай побывал на огневой позиции, в тылу батареи, где размещались кухни, поговорил с каждым бойцом. Настроение у всех было приподнятое и решительное.

Час наступления приближался.

Еще до восхода солнца послышался ровный гул моторов. С каждой минутой он нарастал и становился гуще. Над дальними сопками в тылу, где небо было еще темное, показались тяжелые бомбардировщики. Первые звенья их, шедшие углом вперед, уже приближались к переднему краю, а из-за горизонта появлялись все новые и новые эскадрильи. Маленькие шустрые истребители, сопровождавшие их, сновали вокруг.

— Пошли шерстить! Пошли! — кричал Андрей, показывая на разворачивающиеся громадные самолеты.

Часто затявкали скорострельные японские зенитные пушки. На небе появились седые пятна разрывов.

Сотрясая землю, легли первые бомбы.

Гусев и Снопов спешно готовили данные для стрельбы по зенитным точкам противника, обнаружившим себя в последний момент.