Петр Завертаев - Небесная милиция

• Название: Небесная милиция
• Автор: Петр Завертаев
• Издательство: Амбер-пресс
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-902779-05-7, 978-5-902779-05-6

Жанр романа Петра Завертаева можно определить как интеллектуальный иронический детектив с элементами мистики. К журналисту Обиходову попадает письмо с невероятной историей о капитане милиции, который и после смерти продолжает бороться со злом, но только уже в человеческих снах. Обиходов считает историю глупой выдумкой, однако вместе с письмом в непутевую, но все же вполне обычную жизнь журналиста врываются множество удивительных персонажей. Он окажется вовлеченным в водоворот захватывающих и опасных приключений, что в конечном итоге заставит его внимательнее относиться к собственным снам.

---

— Ай да, Дудкин! — усмехнулся Обиходов.

Шум в голове наконец-то поутих. Обиходов выключил свет и заснул, легко и безмятежно, как в детстве.

15

Солнечный свет лежал пятнами на столе среди кофейных чашек, тарелок и салфеток, как будто его тоже подали к завтраку. Утренний воздух, казалось, звенел от собственной чистоты и прозрачности. Летучие паутинки сверкали в нем, как хрустальные молнии.

— Рай, — умиленно сказал Левандовский, макая круассан в кофе. — Настоящий рай. Мы в раю, Жорж.

Обиходов кормил крошками воробьев, чистых, откормленных, будто бы породистых. Они даже чирикали как-то особенно, не скандально, как московские, а весело, почти мелодично. Впрочем, Обиходов не разделял их игривого настроения. После бутылки, выпитой в самолете, болела голова и ныла печень.

На дорожке среди розовых кустов появился человек в светлом льняном костюме свободного кроя и элегантной соломенной шляпе с цветной лентой. Присмотревшись, Обиходов в первое мгновение не поверил своим глазам. Это был Дудкин. Обиходов запомнил его неопрятным жалким стариком в нелепом одеянии Людочкиного дедушки. А тут, шляпа, белоснежная рубашка, легкая походка — виконт на утренней прогулке. Дудкин заметил изумление Обиходова и, очевидно, был очень доволен произведенным эффектом.

— Здравствуйте, гости дорогие! — произнес он нараспев еще за несколько шагов. — Добро пожаловать в наши пенаты!

Обиходов и Левандовский, как по команде, встали из-за стола.

— Очень рад вас видеть, Георгий! — демонстрируя необыкновенную сердечность, Дудкин обнял еще не пришедшего в себя от удивления Обиходова. — Очень рад!

— Я тоже, — только и смог вымолвить в ответ Обиходов, у которого к тому же перехватило дыхание от запаха дорогого парфюма, которым, как облаком, окутал его Дудкин.

— Ну а вы, надо полагать, Павел? — Дудкин устремил свой сияющий радостью взор на Левандовского. — Мне сказали, что вы театральный режиссер. Большая честь для нас! Очень, очень приятно!

Левандовский был явно смущен таким приемом, он тряс руку и повторял:

— Весьма рад, весьма рад.

— Не возражаете, если я к вам присоединюсь? — спросил Дудкин.

— Ну что вы! Окажите честь! — Обиходов перенял новую Дудкинскую манеру общения и помимо воли начал изъясняться куртуазными оборотами.

— Мари, ан кофэ сильвупле! — щелкнул пальцами Дудкин, обращаясь к официантке. В лучах солнца ярко блеснул перстень с бриллиантами на безымянном пальце его руки. — Ну-с, — сказал он, усаживаясь за столик. — Как долетели?

— Спасибо, хорошо, — сказал Обиходов. Он не переставал поражаться перемене, которая произошла с Дудкиным. С его лица куда-то подевалась не только клочковатая щетина, но и многочисленные старческие жилки, пятнышки, узелки и бородавки. Морщины разгладились и сложились в благородный рисунок. Кожа приобрела здоровый красно-бурый оттенок, наводящий на мысли о парусах и яхтах. Зубы сверкали белизной.

— Жан-Люк вас встретил? — поинтересовался Дудкин. — Без проблем?

— О! Совершенно никаких проблем, — произнес Обиходов, сам себе удивляясь, зачем он вставил это «О!».

— Жан-Люк немножко странный, вам не показалось? — сказал Дудкин, обращаясь к Левандовскому.

— Ну что вы! — Левандовский осекся. — Совершенно нормальный, такой… хм… спокойный.

— Павлу показалось, что он похож на цыгана, — вставил Обиходов.

— Вот как! — смеясь, воскликнул Дудкин, в то время как Левандовский сверлил Обиходова укоризненным взглядом. — Вот что значит человек искусства! Профессиональное чутье! Жан-Люк действительно цыган. Житан, как их здесь называют. Они в этих краях живут уже много-много веков. Сейчас уже, конечно же, никуда не кочуют. А весной и летом устраивают очень красочные праздники. Недалеко отсюда, в деревушке Сен-Мари-де-ля-Мэр. Жан-Люк — добрейший малый, он мне много в чем помогает. Но выглядит, согласитесь, зловеще!

— Есть немного, — сказал Обиходов.

— Это как театр! — Дудкин повернулся к Левандовскому. — Вы меня понимаете, Павел?

— О да! Конечно! — быстро согласился Левандовский.

— А как вы устроились? — заботливо спросил Дудкин. — Как вам ваши номера, достаточно комфортные? Может, что-то нужно еще?

— Чудесные номера! — воскликнул Левандовский. — Чудесно устроились! Волшебное место!

— А как вам, Георгий? — обратился Дудкин к Обиходову.

— В самом деле, все замечательно, — сказал Обиходов. — Мы вам очень благодарны, Теодор… Леопольдович, что вы так любезно согласились нас принять. Честно говоря, мы даже и не рассчитывали…

— Ну, что вы! Что вы! — замахал руками Дудкин. — Какие пустяки. Вы знаете, Георгий, на самом деле, это я вам благодарен.

— За что же? — удивился Обиходов.

Дудкин помедлил с ответом, размешивая ложечкой кофе.

— Я, признаться, часто вспоминаю ту историю, которая с нами приключилась тогда, пять лет назад. Вспоминаю с удовольствием. Хотя в этой истории были… разные моменты. Вы, наверное, тоже их помните. Забавная история, да… — Дудкин усмехнулся. — Честно говоря, я и сам собирался вас разыскать, но все, знаете, колебался. А когда получил от вас весточку, да еще с сообщением, что вы собираетесь приехать! Это уж был подарок судьбы!

— Да уж, — произнес несколько смущенный Обиходов, больше не найдя, что сказать.

— Не душно вам было ночью? Вы разобрались с кондиционером? — проложил расспросы Дудкин.

— Да разобрались, — сказал Обиходов. — Кстати, в номере мне попалась любопытная брошюрка. О вашем центре. Там было сказано что-то о… нравственности, какие-то программы необычные. Что это?

— Это как раз то, чем мы здесь занимаемся, — с улыбкой сообщил Дудкин. — Наш центр не просто необычный, он уникальный. Другого такого в мире нет.

— Так чем вы все-таки занимаетесь? — спросил Обиходов. — Если это не секрет, конечно.

— Какой уж тут секрет! — воскликнул Дудкин. — Напротив! С удовольствием все расскажу и покажу. Для вас, Георгий, как для журналиста, это будет весьма интересный материал. Если пожелаете, можете даже написать об этом. В рекламе я особо не нуждаюсь, но для любого честного бизнеса паблисити, как это называют американцы, лишним не бывает. Правильно я говорю? — Дудкин засмеялся.

Обиходов вежливо улыбнулся в ответ:

— Так вы что, на этом деньги зарабатываете?

— Совершенно верно! — сказал Дудкин. — Удивлены?

— Есть немного, — признался Обиходов. — Никогда не слышал, что на нравственности можно заработать. Как вам это удается?

— На самом деле, ничего удивительного, — продолжил Дудкин. — Ответьте мне на один простой вопрос. Чем определяется ценность той или иной вещи?

Обиходов напрягся, пытаясь вспомнить университетский курс экономики.

— Издержками и затратами… — произнес он почти наобум.

— Себестоимостью, — вставил Левандовский.

— Это не экономический вопрос, а житейский, — подсказал Дудкин. — Не нужно усложнять.

Обиходов пожал плечами.

— Не буду вас мучить, — сказал Дудкин. — Ценность вещи определяется ее редкостью. Относительной редкостью. Почему именно золото, а не, например, медь считается драгоценным металлом? Потому что золото — гораздо более редкий металл, чем медь. Платина — еще более редкий и потому более ценный. Почему картины Ван Гога стоят миллионы долларов?

— Потому что Ван Гог — гениальный художник, — ответил Левандовский.

— Правильно, — согласился Дудкин. — А сколько картин осталось после него? Несколько сотен. Причем абсолютное большинство из них никогда не будут выставлены на продажу, потому что принадлежат крупным музеям. На самом деле есть всего лишь несколько картин Ван Гога, возможно, десяток, которые когда-либо могут быть проданы. А если бы после гениального Ван Гога осталось несколько тысяч картин и каждую из них можно было бы купить? Стоили бы они миллионы?

— Пожалуй, нет, — подумав, сказал Левандовский.

— А какая связь между Ван Гогом и вашим предприятием? — спросил Обиходов.

— А такая, что я тоже имею дело с вещами очень ценными, в виду их чрезвычайной редкости в наши дни.

— Например?

— Например, щедрость. Или бескорыстие.

Обиходов чуть не поперхнулся кофе.

— Вы торгуете бескорыстием?

— Не торгую. Скорее, помогаю обрести. При помощи специальных разработанных мною методик.

— И люди платят за это деньги?

— Платят, — Дудкин самодовольно улыбнулся. — И немалые, прошу заметить. Среди моих клиентов, я их называю гостями, есть очень разные люди. Для одних — это действительно, что-то вроде причуды. Способ заткнуть за пояс соседа, лишняя возможность козырнуть собственной оригинальностью. Но таких меньшинство. Большинство моих гостей относится к обучению очень серьезно. Они пришли к необходимости нравственного совершенствования вполне сознательно, путем самостоятельных размышлений и наблюдений за жизнью.