Петр Завертаев - Небесная милиция

• Название: Небесная милиция
• Автор: Петр Завертаев
• Издательство: Амбер-пресс
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-902779-05-7, 978-5-902779-05-6

Жанр романа Петра Завертаева можно определить как интеллектуальный иронический детектив с элементами мистики. К журналисту Обиходову попадает письмо с невероятной историей о капитане милиции, который и после смерти продолжает бороться со злом, но только уже в человеческих снах. Обиходов считает историю глупой выдумкой, однако вместе с письмом в непутевую, но все же вполне обычную жизнь журналиста врываются множество удивительных персонажей. Он окажется вовлеченным в водоворот захватывающих и опасных приключений, что в конечном итоге заставит его внимательнее относиться к собственным снам.

---

Фуршетный стол был длинным, как палуба авианосца. Обиходов представил себя уставшим, потрепанным в боях бомбардировщиком, заходящим на посадку. Первое касание с палубой должно было произойти в разделе холодных закусок, а закончить маневр предстояло в дальнем сужающемся в перспективе конце, за маленьким приставным столиком, где разливали крепкие напитки.

Бросив без разбору в бумажную тарелку несколько канапешек, Обиходов нацелился было на пузатые никелированные судки с горячим, но возле них толкалось слишком много народу, поэтому измученный бомбардировщик слегка отклонился от курса и, минуя раздел десертов, быстро оказался у маленького приставного столика.

— Будьте добры, водки, — сказал он похожему на студента-отличника молодому человеку, который распоряжался напитками. — Две, если можно.

Одну рюмку Обиходов залпом выпил тут же, не отходя от столика.

— Не напиваться! — сдавленно произнес он на выдохе. И заметив, как удивленно поползли вверх брови отличника, добавил:

— К вам, корнет, это не относится.

Мероприятие шло своим чередом. Ценители спортивной моды выпивали и закусывали, держа бумажные тарелки и бокалы на весу. В нужный момент, когда дорогие гости уже прекратили неэстетичную давку у фуршетных столов, но при этом еще помнили по какому поводу они здесь собрались, две бойкие пиар-девицы из агентства, организовавшего презентацию, повели по залу краснолицего француза в клетчатом пиджаке с приколотым к лацкану петушком. Мосье выглядел немного ошарашенным, как все иностранцы, которые живут в России меньше пяти лет. Он натянуто улыбался и сильно потел. Девицы знакомили мосье с теми немногими из гостей, которых знали сами и кудахтали без остановки, не оставляя французу ни секунды на то, чтобы задуматься на что потрачен бюджет акции.

Обиходову же пора было задуматься о том, как спасать собственный вечер, как сконструировать его таким хитрым образом, чтобы неизбежное (увы!) завтрашнее похмелье стало не единственной наградой герою. Для начала необходимы две тесно связанные друг с другом вещи: первая — срочно добавить, вторая — правильный человек, с которым добавлять было бы приятно. Выполняя первый пункт, Обиходов снова оказался у приставного столика с напитками, и, как часто происходит с толково составленными планами, тут же сам собой материализовался второй пункт — за плечо его тронул Олег Махалев, свободный фотограф, снимающий для всех известных изданий сразу.

— Место встречи изменить нельзя! — жизнерадостно рявкнул Махалев. — Мы там, где наливают. Не тормози, амиго! — поторопил он студента. — Лей еще, ради двух стопарей мы б тебя беспокоить не стали.

— Уже отработал? — спросил Обиходов, когда нагруженные рюмками они отошли в сторонку.

— Угу, — кивнул Махалев. — Пленку отщелкал. С них хватит. Теперь можно чуток расслабиться. Давай, за встречу!

Махалеву было уже за пятьдесят. Всклокоченные волосы с проседью, очки в дешевой оправе, не очень чистые джинсы. Дорогой, но изрядно потрепанный «Никон» с перемотанной изоляционной лентой коробкой. Махалев был военным фотографом. Снимал в Афганистане и Ираке, во время первой чеченской войны шастал через линию фронта от чеченцев к федералам и обратно, снимая и тех и других, сделал портретную галерею всех более менее известных полевых командиров. Его снимок публиковал на обложке журнал Time. Обиходов как-то по дурацкой журналистской привычке попробовал спросить его, что он чувствовал, когда снимал боевиков. Все-таки, ведь враги. Раз война, должны быть враги. Или те или другие. Вопрос, которого ждут все военные корреспонденты, чтобы встать в красивую позу и произнести с нездешней умудренностью: «Ни хрена вы тут в Москве не понимаете». Махалев же только кивнул на свой «Никон» и сказал: «Ему все равно», а потом, после короткого неловкого молчания добавил: «Значит, мне тоже». И говорил он это без позы, без бравады, а наоборот, даже смущенно, словно признаваясь в собственной слабости.

— Скажи мне, дружище, — сказал Обиходов выпив, — что ты здесь делаешь?

— Как что? — произнес Махалев, зачем-то рассматривая бутерброд прежде чем отправить его в рот. — Говорю же, пленку надо было отщелкать для фраеров этих.

— Нет, ты не понял. Я спрашиваю, что делаешь ты, художник, светописец, Микеланджело выдержки и диафрагмы в этом курятнике?

Обиходов обвел широким жестом всех собравшихся под петушиными шариками.

— Брось ты, Жорж, — отмахнулся Махалев. — Нормальные клиенты, платят стольник плюс проявка и печать. Плохо, что ли. Мне ремонт в квартире доделывать надо. Жена уже плешь проела.

— Ремонт, жена, — передразнил Обиходов. — Ты же гений! У тебя дар, искра божья. И на что ты ее тратишь? На это? Мало что ли по Москве бегает мальчиков с мыльницами, которые и без тебя все тут общелкают в лучшем виде. А ты должен жизнь документировать, настоящую жизнь, понимаешь? А не эту!

— Да дурак я, дурак, — легко согласился Махалев. — Полная скотина. — сказал он и тяжело вздохнул. — Выпьем, что ли?

— Давай, — поддержал Обиходов.

— А ты, Жоржик, сам-то что тут делаешь? — Махалев улыбнулся со всем ехидством, на какое только был способен. — Ты вроде как тоже должен, того, документировать.

— Я работаю над материалом, — соврал Обиходов. — Не об этом, не думай. — Он снова тыкнул пальцем в шарик. — Это такой мировоззренческий материал, понимаешь. О том, что с нами случилось за последние десять лет. Вот, например, ты вспомни, пожалуйста, как тебе жилось в те годы, в середине девяностых.

Махалев вытер жирные губы пальцами, откашлялся, и добросовестно задумался, наморщив лоб.

— Это до первой чеченской?

— Да.

— Нормально жилось.

— Ну вот было тогда что-то такое, чего сейчас нет, или наоборот, сейчас в нашей жизни появилось что-то важное, чего не было тогда. Как считаешь?

Махалев сначала снова задумался, потом вскинул брови:

— Точно! Появилось!

— Что?

— Цифра! Ну, то есть, цифровая фотография! Великое дело, знаешь. Особенно в смысле разных халтур. Отщелкал — скачал — свободен. Я идиот, сюда нужно было тоже цифровик брать. По инерции эту бандуру схватил, а надо было, конечно, цифровик. Но, скажу тебе, Жорж, для настоящей съемки, не для такой, а для настоящей, нужен слайд. Как ни крути. Слайд — это жизнь, а цифра — голая технология. Будь в ней хоть шесть, хоть шестьдесят шесть мегапикселей — все равно технология. Согласен?

— Абсолютно! — Обиходов почувствовал теплую приятную волну опьянения. Он обнял Махалева за плечо. — Послушай, Олег, дорогой мой, отвлекись на секунду от своей абракадабры. Вспомни, как ты жил десять лет назад, что ты чувствовал, о чем думал? Как все мы жили. Ну?

— Угу, — кивнул фотограф. — Что-то такое припоминаю.

— Мрачное было время, согласись. Темное, страшное. Жуткое время. Но знаешь что? Была в нем какая-то невинность. Да, невинность, как ни удивительно. Невинность от незнания, что со всеми нами будет, куда нас всех кривая выведет. Всех, понимаешь? Не каждого по отдельности, а всех! И это давало какую-то странную свободу, странную смелость, какой-то кураж. Как думаешь?

— Точно! — горячо воскликнул Махалев. — Тут ты, Жорж, в самую точку попал! Кураж! Я тогда с цветными фильтрами много снимал, ну знаешь, синий, оранжевый, поляризационный, комбинации разные. Сейчас этого не нужно, потому что все на компьютерах делается. У меня камера была, без всякой электроники, обычная механическая коробка. Я с ней такие вещи творил! Слушай, я тебе расскажу, ты обалдеешь. Выставляешь диафрагму, всего на полдырки больше, чем положено…

— Стоп, Олег! Стоп! — прервал Обиходов. — Надо выпить. Знаешь, как говорят вот эти вот, французы? Не перде па кураж. Не надо терять кураж то есть. Вот давай за это.

— Давай! — с готовностью поддержал Махалев.

— И еще, знаешь что, Олег, ты — счастливый человек. Это я тебе как доктор говорю. Давай за тебя!

— Ну, нет. Я не согласен! — запротестовал Махалев.

— Давай, давай! Не кокетничай! — Обиходов коснулся своей рюмкой рюмки Махалева и быстро выпил.

Вечер, похоже, складывался удачно. Обиходов оглядел зал. Мероприятие вступило в приятную фазу, когда с официозом было покончено, с закусками тоже, и у гостей наконец-то освободились руки и рты для непринужденного общения. Пора было переходить к импровизациям. Обиходов потянул Михалева за рукав:

— Слушай, ты же здесь всех знаешь.

— Так, кое-кого, наверное, знаю.

— А вон ту брюнетку? — Обиходов указал на девушку, которая в одиночестве стояла в стороне от всех с бокалом минеральной воды в руках.

— Это Кристина из «Секретов стиля», — сказал Махалев. — Я вместе с ней работал в прошлом месяце, снимали какой-то показ мод, они мне до сих пор гонорар не выплатили.

Обиходов присмотрелся к девушке внимательнее. Гладко уложенные волосы. Ярко накрашенные полные губы. Стильные очки. Лет ей было, наверное, около тридцати. Годовой абонемент в фитнес центр и костюмчик с нужным градусом легкомысленности превратили это «около тридцати» в волнующую загадку, разгадывать которую хотелось вовсе не из желания знать правильный ответ. Знакомый тип. Обиходов называл его «тихий омут корпоративной сексуальности». Омут, в котором водятся порой очень неожиданные черти. Издалека, разумеется, было не разобрать, но Обиходов готов был поспорить, что барышня носила не колготки, а чулки — один из важных типовых признаков.