Андрей Ливадный - Колония

• Название: Колония
• Автор: Андрей Ливадный
• Жанр: Научная Фантастика

Тридцать миллионов лет — немыслимый срок для землян, осваивающих Марс. И краткий миг для андроида, пролежавшего всё это время в анабиозе по воле могущественных врагов с давно погибшей планеты. Две эпохи, две цивилизации, разделённые пропастью веков, — и такие схожие проблемы… Чудовищная космическая катастрофа не погубила бы несчастную Селену, если бы не внутренние распри обитателей планеты, порождённые жаждой могущества и наживы. И сейчас здесь, на Марсе, всё повторялось вновь на очередном витке бесконечной спирали времени… Быть может, встреча с братом по разуму (хотя и наполовину механическим) поможет людям избежать участи своих предшественников?

---

sf Андрей Ливадный Колония

Тридцать миллионов лет — немыслимый срок для землян, осваивающих Марс. И краткий миг для андроида, пролежавшего всё это время в анабиозе по воле могущественных врагов с давно погибшей планеты. Две эпохи, две цивилизации, разделённые пропастью веков, — и такие схожие проблемы… Чудовищная космическая катастрофа не погубила бы несчастную Селену, если бы не внутренние распри обитателей планеты, порождённые жаждой могущества и наживы. И сейчас здесь, на Марсе, всё повторялось вновь на очередном витке бесконечной спирали времени… Быть может, встреча с братом по разуму (хотя и наполовину механическим) поможет людям избежать участи своих предшественников?

ru ru rusec lib_at_rus.ec Kostyara [email protected] LibRusEc kit, FB Editor v2.0, AlReader2, FB Editor v2.3 2013-06-11 Tue Jun 11 20:29:19 2013 2.1

1.0 создание документа

1.1 Структурирование — Kostyara

1.2 проверка скриптами — Kostyara

2.0 Вычитка — Kostyara

v2.1 — коррекция ошибок, добавление буквы ё, добавление обложки, коррекция форматирования by Forcosigan

Ливадный Андрей Колония

Пролог

Коричнево-жёлтые пустыни Марса.

Он не забудет их никогда. Каменистые проплешины бурой, местами потрескавшейся почвы сменяются здесь пятнами жёлтого песка, который может скрывать под своей толщей впадины глубиной в десятки метров. Техника на глазах проваливалась в них, за считанные секунды уходя в сыпучую пучину.

Этого не забыть, как не избавиться от непередаваемого ощущения одури, не отпускавшего с момента пробуждения от искусственного сна, и засевшего в подсознании чувства глобального одиночества, вызванного мыслью о семидесяти миллионах километров пустоты, что лежат между двумя планетами… А впереди ждёт сама неизвестность в её натуральном, практически безнадёжном виде.

Вспышка…

Дымящиеся комья оранжевого суглинка разлетаются в стороны, оставляя за собой сизые шлейфы, осколки с ноющим визгом уходят на излёте. Дымчатый светофильтр гермошлема не может полностью защитить глаза, они на миг слепнут, и ты внезапно ощущаешь себя вне времени, которое перестаёт существовать, будто близкая серия разрывов погружает разум в иной, субъективный темпоральный поток, который едва течёт по сравнению с реальным бегом секунд…

Автоматика боевого скафандра ещё работает, несмотря на истощение автономного ресурса и множественные осколочные попадания, повредившие часть внешних датчиков… В коммуникаторе шлема бьются звуки, но разум, истощённый боевыми стимуляторами, уже не воспринимает их как неразрывный информационный поток, а прихотливо ловит отдельные проявления боя, так же, как взгляд, мутный от перенапряжения и усталости, своенравно концентрируется на фрагментах порванной дымными шлейфами мозаике событий.

Сердце глухо бьётся в груди, и каждый его удар отдаёт в виски горячей пульсацией крови.

Ничего удивительного: система жизнеобеспечения израсходовала весь запас боевых препаратов, и чуткая автоматика уже не может реагировать на выбросы адреналина — ей нечем сглаживать пиковые перегрузки моментальных стрессов, и на первый план вдруг выходит иная ткань ощущений — незнакомая, но древняя, как мир.

Так воевали в прошлом, когда между бойцом и реальностью не стояли системы метаболического контроля, нивелирующие чувства, поддерживающие разум в состоянии искусственного хладнокровия…

Приземистые постройки населённого пункта приближаются слишком медленно: автономный энергоресурс боевого скафандра почти исчерпан, индикаторы напряжения тлеют злобными красными огоньками, и сервоприводы[1] усилителей мускулатуры работают лишь на тридцати процентах расчётной мощности.

Боевая экипировка весит четыреста килограммов, и при таком раскладе двигаться неимоверно тяжело, ноги глубоко вязнут в бурой грязи, а усилившийся дождь, будто в издёвку, хлещет косыми струями; блеклая электростатическая полоска, периодически пробегающая по забралу гермошлема, уже не успевает смахивать капли воды, и они змеятся прихотливыми зигзагами, скользя по выпуклому бронепластику…

Смерть продолжает свой неистовый танец, но шум проливного дождя кажется громче, чем ватный рокот разрывов и басовитые, ритмичные стаккато бьющих со стороны посёлка автоматических орудий.

Мысль о жизни и смерти уже не тревожит разум, прежние чувства глохнут, оставляя лишь одно стремление — двигаться вперёд, навстречу частым стробоскопическим вспышкам огня. Это не хладнокровие и даже не отрешённость, а неведомое ранее, крайнее состояние рассудка, когда всё самое страшное уже произошло и любые переживания становятся смехотворными на фоне той ритмики боя, что не отпускает измученный рассудок…

Вспышка…

Зрительный нерв уже не реагирует на яростный всплеск огня, лишь сервомоторы боевого скафандра на миг меняют тональность, звук их работы становится резче, когда механические псевдомускулы экипировки выходят в иной темп, компенсируя ударную волну…

Резкий поворот головы, беглый взгляд по сторонам, моментальное сравнение поступающих на компьютерный дисплей данных с реальной картиной происходящего внезапно концентрируют внимание на бегущей рядом фигуре, закованной в тёмную, испачканную грязью броню, а близкий грохот разрыва заставляет взгляд сорваться с крохотного оперативного окна тактической системы, мгновенно переключаясь на иное, гораздо более информативное и страшное восприятие событий.

Внезапно ожившее автоматическое орудие, скрытое среди недавних лесопосадок, ударило фактически в упор, и миг объективного времени вновь начал растягиваться в вечность, словно разум в очередной раз спонтанно вышел на невероятную для обыденности остроту восприятия: скорость мысли опережала реальный ритм событий, наглядно доказывая, что разговоры о потенциальных возможностях человеческого мозга — отнюдь не миф…

Он не видел острые жала снарядов, но зримо воспринимал инверсионный след, возникающий при их движении, — воздух терял прозрачность в зонах турбулентности, — однако мутные линии, прочертившие дождливую хмарь, были лишь мимолётной тенью наступившего потрясения…

Тугая очередь снарядов ударила в бегущую невдалеке фигуру, и он отчётливо увидел, как ломается броня, разлетается искрящимися брызгами осколков забрало гермошлема, из разорванных шлангов бронескафандра вдруг начинает извергаться вязкая струя маслянистой жидкости, мгновенно смешиваясь с дождём и мутно-красными облачками, сотканными из мельчайших капелек крови…

Сознание не выдерживает этой картины, в голове, в такт редким ударам пульса бьётся отчаянная мысль: тебе не выбраться отсюда живым, всё кончено, нет больше сил для надрывного бега… но усилившийся дождь рвёт шлейфы дыма, прибивает частички гари к земле, и взгляду открывается расположенный в десятке метров бронепластиковый бастион, в амбразуре которого смутно виднеются курящиеся паром стволы перегретого от частой стрельбы автоматического орудия и копошащиеся за ним фигуры человекоподобных машин…

Молниеносный взгляд на контрольные дисплеи сразу же отрезвляет рассудок. Встроенные системы тяжёлого вооружения скафандра недееспособны:

Тактическая ракетная установка — статус активна. Наличие боекомплекта ноль.

РКАП-20 — активирован, боекомплект — ноль.

Нет времени на медленные танцы, как любил говорить капитан Шевцов.

Мокрый ствол «абакана» резко идёт вверх, теперь уже мысли безнадёжно отстают от машинальной реакции тела, преданно вздрагивает электромагнитный затвор, ритмично выбрасывая тусклый поток горячих гильз. Первые пули, снабжённые титановыми сердечниками, выбивают острую пластиковую щепу из закругляющегося бруствера переносного укрытия, прошивая его насквозь; рука тут же исправляет ошибку, и появившаяся в поле зрения голова андроида вдруг разлетается вдребезги, выпуская искрящийся фонтан света из перерубленного оптоволоконного интерфейса; дальше следует рывок в сторону, и подствольный гранатомёт издаёт очередь из трёх хлопков, посылая термические гранаты по короткой траектории прямой наводки.

За узким разрезом амбразуры, внутри укрытия вспухает неистовый шар огня, и тут же начинают рваться боекомплекты, раскалывая бронепластиковый бастион на уродливые обломки, которые взмывают в воздух и катятся по земле, оставляя после себя причудливые, истекающие зловонным дымом расплавленные фрагменты…