Андрей Круз - На пороге Тьмы

• Название: На пороге Тьмы
• Автор: Андрей Круз
• Жанр: Альтернативная история

---

— А что гнусное?

— Много чего. Призрака встретишь, например. Потом дойдешь до дома и там такое устроишь… Вон, месяца три назад на Свердлова мужик семейный жил себе, задержался где-то, пришел домой. Топором жену и ее подругу зарубил, второй на улицу выскочить успел, и еще соседа изувечил, который на шум прибежал.

— А с ним что? Убили?

— Нет, живым взять удалось. Случайно почти, он еще за одним мужиком по подъезду погнался, споткнулся и скатился вниз. А тот, не будь дурак, навалился на него. Ну и вышло, что отпустить страшно, а вязать нечем, да и не получится. Так и держал, пока еще люди не набежали, стали ремнями вязать. Сразу-то не видели, что он троих положил.

— А потом?

— Потом уже мы прибыли, ну… не наша группа, в смысле, а вообще из Горсвета, коллеги, в общем.

— И чего?

— Приказ у нас конкретный, если есть хоть какая-то возможность брать живьем — брать.

— И куда потом?

— В НКВД, в подвал.

— В НКВД? — чуть удивился я.

— Ну, у нас там все сразу, и администрация, и безопасность местная, и научный отдел, и даже минздрав местный, просто сидят на Крупе, в здании местного ОблНКВД. Здоровый дом, крепкий, вот и заселились. Там и камеры есть в подвалах, вот в них таких одержимых и держат. Кстати, даже расстрельная есть, говорят, пробкой обитая. Все стенки пулями покоцаны, видать, не простаивала.

В зале появился Паша, помахал нам рукой, но присоединяться не стал, подсел к двум молодым женщинам за столик у дальней стены. Те радостно его приветствовали, а я обратил внимание, что обе очень симпатичные, особенно одна, сидевшая ближе к стене, с гладкой прической, убранной в хвост, и с тонким профилем породистого лица. Еще отметил, что целовался Паша с другой, не с ней. Так просто отметил, без причины, но галочку где-то на подкорке поставил.

— Ну чего, — сказал Паша, отставляя пустой стакан. — Я спать пошел. На базар потом еще идти.

— Ага, я тоже, — закивал я, дожевывая ватрушку и заливая в себя последнюю пару глотков чаю.

Бросив последний взгляд на понравившуюся женщину, я пошел следом за Федькой. И вправду, дел еще полно, а завтра вообще день суетной ожидается, надо бы выспаться. Да и колбасить меня продолжает после ночных приключений. То на говорливость пробивает, то на смех дурацкий.

Выспаться всерьез за оставшиеся четыре часа не удалось, ну да ладно, мне не привыкать, да и вообще я спать не люблю. Жалко времени, ты спишь, а жизнь проходит. Так что с этим все в порядке было. Посидел на койке, помотал головой, отгоняя дрему, потом ополоснулся под прохладным душем — да и проснулся.

Федька, когда я вернулся в комнату, тоже возился у себя за ширмой, уже что-то напевая, и когда я вошел, спросил:

— Готов? Двинули?

— Без проблем.

— На машине поедем, — объявил он.

— Потому что на базар?

— До базара два шага. Потому что в кабак, затемно домой возвращаться будем. На колесах побезопасней.

Решив, что слова «попойка» и «безопасность» связаны слабо, в случае если кто-то садится за руль, я предпочел этот момент прояснить. На что получил логичный ответ:

— Тут все равно не погоняешь, ну и дэпээсников нет на улицах. Так что проблем не ожидается. А если опять на «пионеров» наткнемся, или «мартыхаев», то можно там путь свой и завершить.

Ладно, ему виднее. Если в таком разрезе рассуждать, да еще ехать не маленьких жестяных жигулях, а на большой железной трехтонке, то выглядит такая идея не слишком уж страшной. Можно и прокатиться, встреча с забором сулит печальную судьбу все же забору, а не нам.

По дороге налили воды в большую канистру, которую прихватили с собой. Во дворе общаги было еще шумней, волейбол прекратился. Но шашлычничали уже две компании, а под навесом уже пели хором, причем что-то жутко советско-попсовое, вроде "Миллион алых роз", который в исполнении не очень трезвого, но очень громкого нестройного хора звучал просто потрясающе. На дереве висели две самодельных доски для дартс, правда, заметно отличающиеся от привычных мне. Видать, из какой-то другой реальности сюда занесло.

Машина стояла совсем рядом, мы только за угол завернули. Рядом с ней в переулке стояло еще с пяток. И судя по следам, несколько машин куда-то уехали, так что Федька не оригиналом был с частным транспортом.

Сначала перелили воду из канистры в радиатор, потом забрались в кабину, а вот затем произошло нечто, меня озадачившее. Завелась машина непривычно — сначала Федька отпер своим ключом какой-то рычаг, скинув с него стопор, а затем этот рычаг потянул на себя. Что-то свистнуло под капотом, раздался звук быстро раскручивающегося стартера, потом мотор чихнул пару раз и завелся.

— Че-то не понял, — честно заявил я. — Тут машины как заводятся?

— Воздухом, — сказал Федя, вылезая на подножку с тряпкой в руке и протирая лобовое стекло. — Аккумуляторов-то тут хрен-ма, а если и есть, то их для военной техники под таким контролем берегут, что лучше даже не мечтать. Вот вместо них баллоны ставят, куда воздух подкачивается, вроде как тормоза на грузовиках бывают, в курсе?

— Ага, помню, на зилах такие были, я еще мелким удивлялся, чего это ЗиЛ как встанет, так обязательно свистнет или пыхнет.

— Именно, — кивнул он, возвращаясь в кабину и откидывая грязную тряпку под сидение. — А если нет воздуха, или система сломалась, то хватай кривой стартер, качай мышцу. Ладно, поехали.

"Блитц" рыкнул, лязгнул коробкой передач и медленно тронулся с места.

* * *

Рынок был настоящим. В смысле, место, на котором он находился, и раньше было рынком. Над воротами его так и было написано: "Колхозный рынок". И за воротами все было так, как с детства и памятно: грубые деревянные прилавки под навесами, грязь и окурки под ногами, продавцы, кутающиеся в фуфайки и ватники, смолящие папироски и лениво перебалтывающиеся друг с другом, серые мешки с перепачканной в земле картошкой, кочаны хрусткой капусты, выложенные горками. Еще были яблоки, пара сортов. Сушеные грибы на нитках.

Откуда- то несло знакомыми запахами соленьев, перекрывающими запах гниющих овощей, и действительно, в крепком деревянном лабазе, что расположился у забора, виднелись кадушки, из которых тебе дородная тетка в грязном халате могла навалить хоть помидоров, хоть капусты, хоть огурцов. На них, в сущности, список разносолов и заканчивался. В общем, все как в упомянутом детстве в средней полосе России, в самом что ни на есть Нечерноземье. Импортных ананасов тогда на базарах не продавали, да и колхозные узбекские персики не в каждый город доезжали.

Дальше в рядах была рыба, вяленая, копченая и свежая, было мясо, но уже остатки, привлекательные разве что для собак — свежатину в шашлычную субботу раздергали наверняка с утра. Ну и молочное, сыр да творог, простокваша в банках из зеленоватого стекла.

Народу тоже хватало. Были и мужчины, и женщины, старые и молодые, все с сумками и мешками. Звякали весы с широкими тарелками, на которые торговцы быстро выкладывали чугунные черные гирьки, товар перекладывался в сумки. У павильончика с вывеской «Картошка» была небольшая очередь, мешки приставлялись к горловине деревянного желоба, и туда с гулом и грохотом катились земляного цвета картофелины, распространяя вокруг запах сырой земли.

Краем глаза отметил, что много людей было вооружено. Не все, и даже не половина, но все же многие. У кого пистолет в кобуре, у кого и вовсе обрез, причем не только у мужчин.

— Че смотришь как царь на жида? — толкнул меня в бок Федя. — Так и живем, и ничего, что пожрать находится.

— Да не, все нормально, — отмахнулся я от несправедливого подозрения. — Просто воспоминания накатили, как с бабушкой ходил, совсем пацаном еще. Ох они и торговалась! Любила это дело. Она хохлушка, хоть в России лет двадцать прожила, но даже язык толком не выучила, гнала на суржике.

— Со вкусом торговалась? — усмехнулся Федька.

— Не то слово. Кстати, родители-то на работе были, а я с ней, так до третьего класса, примерно, у меня такое украинской «Г» в разговоре было, что даже я его сейчас сам помню.

— Это как?

— А я однажды очень удивился, обратив внимание, что все остальные его по-другому произносят. Ну и я попытался.

— Получилось?

— А че, не слышно?

— А я не вслушивался, была охота. Ладно, нам дальше надо, — он указал на длинный кирпичный дом, кривовато выложенный и осевший в землю хлипким фундаментом, на котором вывеска потресканная вывеска "Уцененные товары".

— Ох-е…, - покачал я головой. — Тоже в наследство осталась?

— Ага. Так его и знают, хотя уценки хрен дождешься. Тут все сразу в одной куче, несколько торговцев в складчину снимают. И мне туда, и тебе.

Покосившееся и кривоватое крыльцо в «Уцененные» было выложено из вытертого желтоватого кирпича, дверь открывалась на чудовищно тугой пружине, а потом, выпущенная из рук, с грохотом захлопывалась. Я еще подумал, как торговцы все это в течение дня выдерживают.