Илья Гордон - ТРИ БРАТА

• Название: ТРИ БРАТА
• Автор: Илья Гордон
• Издательство: Художественная Литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1975

В центре романа известного советского еврейского писателя И. Гордона «Три брата» – семья потомственных евреев-землевладельцев. Разбогатевший младший брат Танхум, которому случайно удается присвоить деньги конокрада, прибирает к рукам надел земли отца и заставляет работать на себя своих братьев. На широком социальном фоне развертываются драматические события, достигающие апогея в бурные годы гражданской войны, когда Танхум оказывается в стане врагов революции, а отец со старшими сыновьями с оружием в руках защищают ее завоевания.

Повесть «Мать генерала» рассказывает о подвигах наших людей в годы Великой Отечественной войны и о героизме советской женщины.

---

Старик закончил утреннюю молитву, бережно сложил талес и филактерии в бархатные мешочки, набожно поцеловал их и положил в ящик комода.

А Нехама все стояла, безмолвно застыв у порога, как будто ждала, чтобы старик первым заговорил с нею. Но в конце концов, не выдержав тяжелого молчания, она сдавленным голосом сама обратилась к нему:

– Четвертый день пошел с тех пор, как Танхум верхом ускакал в Бурлацк, и вот нет его, не вернулся. Быть может, вы знаете, что с ним случилось?

– Ничего я не знаю, да и знать о нем ничего не хочу, – резко бросил старик, подняв на невестку тяжелый взгляд.

– Бог с вами, вы же все-таки ему отец, как вы можете так говорить? – заплакала Нехама.

– Танхум мне больше не сын, и ты это хорошо знаешь. Зачем ты пришла сюда? – У Бера от гнева исказилось лицо, дыхание стало прерывистым.

– Когда, бог даст, Танхум вернется, упрекайте его, ругайте за то, что он дурной сын. А пока, умоляю, забудьте на время обиды. Поймите, ведь я к вам, как к родному отцу, пришла за советом.

– Как я могу забыть, что он со мной сделал! – Голос Бера сорвался на истошный крик. – Ну, скажи сама, где это видано, чтобы родной сын поднял на отца руку? Уж лучше бы мне не дожить до такого позора. Подумать только: мой сын, мой Танхум стал бандитом!

– Что вы такое говорите? Я, право, не пойму, о чем вы говорите? – изумленно пролепетала Нехама.

– Уж лучше бы он во чреве матери сгинул, нежели появился живым на божий свет! – стукнул кулаком по столу старый Бер.

Смертельно бледная Нехама подошла к свекру и, заглянув ему в глаза, стала смиренно умолять:

– Мы так наказаны… Пожалейте же нас хоть немного…

– А вы нас жалели? – донесся из кухни голос Фрейды. – Зачем ты пришла сюда? Чтобы сыпать соль на раны свекра? Чего ты от него добиваешься? Почему напоминаешь ему о несчастье? Его сердце и так разрывается от боли и позора: шутка ли – его сын, родной сын носится с обрезом в руках, как бандюга!

– Что ты, что ты, Фрейда! – робко попыталась вступиться за мужа Нехама и пошла на кухню к Фрейде. – Какой же Танхум бандит? Узнал, что люди спасают свое добро, вот и он попытался – авось удастся вернуть свой хлеб. Так что же, из-за этого он стал разбойником?…

Фрейда подошла к свекру, стала рядом с ним и, с презреньем глядя на Нехаму, резко сказала:

– Да, да, твой Танхум настоящий бандит. Да что я говорю – бандит? Он хуже бандита. Не у каждого бандита поднимется рука на родного отца.

– Что ты говоришь, Фрейда? В своем ли ты уме? – закричала Нехама. – Этого не может быть. Никогда не поверю, чтобы Танхум был на такое способен.

– Не веришь? – завопил Бер. – Не веришь? И я глазам своим не поверил, когда увидел родного сына с поднятым на меня шомполом в руках.

Исступленный крик Бера слился с надрывным плачем невестки.

– Горе мое горькое! – причитала она. – Убейте меня, никогда не поверю, чтобы Танхум мог натворить такое!

– Я тоже не верил, – уже спокойнее произнес Бер. Услышав этот страшный в своей безнадежности спокойный голос свекра, Нехама еще пуще разрыдалась.

2

Убитая горем, заплаканная, вернулась Нехама домой. «Что делать? – горестно думала она. – Может, самой податься в Бурлацк, узнать на месте, как и что? – мелькнула мысль. – Но на кого бросить хозяйство? К тому же самой ехать в Бурлацк неудобно: соседи сразу заметят, что Танхума нет дома. Нет, пусть пока все идет, как идет. Надо потерпеть», – решила Нехама. Да и боязно ей было ехать одной. А написать отцу – разве скоро дождешься ответа?

Нехама вышла на улицу, – может, от соседей узнает, что произошло в Бурлацке, может, до кого-нибудь дошла весть о Танхуме?

Недалеко от своего палисадника она увидела Гинду, жену Гдальи; та стояла с Хевед и еще одной женщиной. Все трое о чем-то оживленно толковали.

Вдруг Нехама услышала, как Хевед злорадно сказала, наверное имея в виду ее, Нехаму:

– Пусть она тоже узнает, почем фунт лиха, лихоманка ее возьми!

Хевед повернула голову и увидела, как Нехама трижды сплюнула и сказала нарочно громко, чтобы невестка ее услышала:

– На голову моих врагов!

Все в желтых пятнах, лицо беременной Хевед скривилось в злобной гримасе, и она чванливо выпятила свой большой живот, как бы выхваляясь перед Нехамой: видишь, мол, несчастная бездетная баба, я, мать троих детей, вскоре рожу четвертого.

Гинда совсем было собралась уходить, но поджидавшая ее Нехама подошла к ней и спросила:

– Куда вы спешите?

– А что? – не слишком дружелюбно ответила на ее вопрос вопросом Гинда.

Она до сих пор старалась не встречаться с Нехамой, хотя та, в сущности, не была виновна в том, что у нее, Гинды, был разрыв с Танхумом.

Но теперь, когда она столкнулась лицом к лицу с Нехамой и та неожиданно подошла к ней, ей самой стало любопытно послушать, что она ей скажет.

– Я хотела… – неуверенно оглядываясь по сторонам, начала Нехама.

Заметив, что невестка подошла к Гинде, Хевед стала прислушиваться к их разговору.

– Ты ищешь, Гинда, – вмешалась она, – у кого бы занять немного муки на субботнюю лапшу? Так вот, чего же лучше, обратись к Нехаме: черт ее не возьмет – у нее осталось еще, наверное, немало хлеба.

– Я бы с удовольствием дала, – смущенно стала оправдываться застигнутая врасплох Нехама, – но, чтоб я так горя не знала, как у меня в доме и горсточки не наберется! Вы же знаете, что весь хлеб, который хранился у свекра, забрали до последнего зернышка. Клянусь, что, если, не дай бог, нам его не вернут, нам и самим придется зубы класть на полку.

– Ты еще клянешься! – крикнула Хевед, все ближе подступая к испуганной ее натиском Нехаме.

Нехама перепугалась. И зачем ей вздумалось клясться! И то сказать – едва она вымолвила слова клятвы, как тут же пожалела, да уж поздно было. Теперь надо отмаливать у бога свой грех, раздавать милостыню, – может, бог и сжалится, не взыщет строго с нее, да еще в час свалившейся на нее беды. Теперь она даже Гинде отвесила бы несколько фунтов муки, приди та к ней домой: пусть она видит, что Нехама всегда готова последним поделиться, готова выручить человека в нужде. Но при Хевед нельзя, Хевед сразу же распустит слух, что у нее немало еще хлеба в закромах, не все отобрали.

– Не зря господь покарал вас, – продолжала злобствовать Хевед, – у твоего Танхума всегда было сердце коршуна, только он до поры до времени прятал свои когти, а тут выпустил их до отказа…

– Тьфу, тьфу, лай, пока не осипнешь! – плюнула Нехама, повернулась и пошла домой.

Но далеко ей уйти не пришлось.

– Ну, что-что, а когти ему теперь в тюрьме обкорнают, – донеслись до нее обращенные к Хевед слова Гинды.

Как безумная, кинулась Нехама назад к женщинам.

– Что, что ты сказала? – вытаращила она на Гинду глаза, в которых застыл ужас- От кого ты узнала, что Танхум в тюрьме? Кто тебе сказал?

– Не знаю, не помню, что ты ко мне привязалась? – растерянно пробормотала Гинда.

Хевед до смерти хотелось, чтобы Нехама узнала, что стряслось с Танхумом. И она стала подзуживать Гинду:

– А ты расскажи, расскажи ей правду, чего боишься? Пусть узнает, где ее Танхум. Он заслужил это – так пусть там и сгниет!…

– Радуешься? Счастлива?… – бросилась было Нехама к Хевед, но тут же, повернувшись к Гинде, стала, обливаясь слезами, просить ее:

– Скажи мне, умоляю тебя, скажи, что случилось? Ведь твой Гдалья возил хлеб, он должен знать… – Она была вне себя от горя и тревоги.

Но Гинда только пожимала плечами. Она немного жалела Нехаму и, желая ее утешить, невнятно пробормотала:

– Ничего я не знаю. Болтают, а мало ли что люди болтают. Может, кто-то нарочно сказал…

Нехама догадалась, от кого стало известно, что Танхум сидит в тюрьме. От кого же, если не от Гдальи, Гиндиного мужа: он вместе со старым Бером возил хлеб в Гончариху, и как будто его подводу, как и подводу ее свекра, захватили бурлацкие кулаки-повстанцы.

И Нехама тотчас отправилась к нему, захватив с собой для Гинды на субботу фунта три муки. Кстати она сделает богоугодное дело, докажет, что не такая уж она черствая и скупая, как о ней говорят.

Пряча мешочек с мукой под шалью, шла она в дом к Рейчуку, который жил неподалеку от ее свекра. Подходя к дому, она увидела Гинду, которая пискливым голоском сзывала во дворе кур, чтобы бросить им оставшиеся после завтрака крошки.

Нехама торопливо подошла к Гинде и тихо сказала ей:

– Я принесла тебе немного муки на субботу, последние пылинки выскребла, чтобы поделиться с тобой. Ты же понимаешь, что из-за Хевед я вынуждена была для вида тебе отказать. Сама знаешь: сколько им ни давай – все мало. Дырявого мешка не наполнишь. А дашь тебе при ней немного муки, – значит, и ей надо дать. Откуда же на всех наберешься?

– Спасибо, – сказала Гинда, приняв муку. – Гдалья как раз собирался на мельницу. Смелет – и я тут же с благодарностью верну долг. Если наша мука будет почерней, я доплачу, ты не беспокойся.