Кэти Хикман - Гарем

• Название: Гарем
• Автор: Кэти Хикман
• Издательство: Эксмо, Домина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37124-2

История любви, где далекое прошлое и современность переплетаются и находят точки соединения.

XVI век, Стамбул. Представитель Левантийской компании, секретарь посла английской королевы Пол Пиндар живет в Стамбуле, не предполагая, что рядом, в гареме великого султана, томится его невеста, которую все считают погибшей.

Наше время, Оксфорд, Англия. Элизабет Стейвли, разыскивая в архивах документы по истории пиратства на Средиземном море, обнаруживает старинный пергамент с рассказом о захваченной в плен турками англичанке Селии Лампри.

Восстанавливая историю жизни Селии, Элизабет находит странные пересечения судеб, ее собственной и похищенной женщины, и это открытие коренным образом меняет ее судьбу.

---

«Очень хорошо, маленькая интриганка. Пришло время покончить со всем этим, покончить раз и навсегда».

Глава 25

Стамбул, нынешние дни

Прогулка Элизабет и Мехмеда по Босфорскому проливу была назначена на ближайшую субботу, которая пришлась уже на середину декабря.

Согласно инструкциям, полученным от Хаддбы, девушка вышла из пансиона ранним утром и на такси отправилась в сторону маленького дока, расположенного у моста Галаты, где у причала стояла лодка Мехмеда, а сам Мехмед должен был ее там встречать. Прибыв на место, она позвонила по телефонному номеру, названному предусмотрительной Хаддбой, сообщила о себе и теперь ожидала его прихода.

— Элизабет, доброе утро.

— Доброе утро.

Мехмед оказался выше ростом, чем она помнила.

— Похоже, что мы с вами выбрали удачный для прогулки день.

«До чего приятный у него голос», — мелькнула у нее быстрая мысль. Она ожидала, что он поцелует ее руку, как в тот раз при прощании, но почему-то он этого не сделал.

— Хаддба велела мне взять вот это.

И девушка показала ему корзинку для пикника.

— А-а, завтрак. Наша Хаддба никогда ни о чем не забывает. Но позвольте мне донести ее. — И он освободил девушку от довольно увесистой клади. — Вы, должно быть, сердитесь на меня за то, что пришлось субботним утром встать в такую рань?

— Совсем не сержусь. Я люблю рано подниматься.

— Похоже, мы с вами воспитаны в одинаковых правилах. — Он на ходу обернулся и бросил ей через плечо улыбку. — Мой дядя говаривал, что тот, кто просыпается рано, съедает все сливки дня.

Лодка Мехмеда оказалась небольшим катером. Взяв курс из устья залива Золотой Рог к Босфору, они отправились в путь. В такой ранний утренний час лодок на воде почти не было, день начинался холодным, но погожим рассветом, ясный небосвод переливался на востоке розовыми и золотыми красками. Со стороны Мраморного моря к входу в Босфор подступала целая флотилия огромных, как бегемоты, танкеров. Элизабет могла довольно отчетливо разглядеть столпившиеся там, выкрашенные в черный и красный цвета корабли.

Мехмед проследил за ее взглядом.

— Вам нравится это зрелище?

— У меня просто захватывает дух.

Он улыбнулся проявлению такого энтузиазма.

— О, вы смеетесь надо мной? — спросила она, тут же в душе отметив, что такое допущение ее почему-то совсем не обижает.

Мариус часто подшучивал над ней, но его отношение было донельзя обидным и унизительным. Сейчас же она ни в малейшей степени не чувствовала себя униженной, скорее даже наоборот, манера поведения Мехмеда волновала и слегка возбуждала ее. Возможно, на нее действовала необычность окружающей обстановки.

— Видите ли, как правило, люди предпочитают смотреть на скользящие по воде парусники, или, скажем, стройный корвет, или на один из тех океанских лайнеров, которые теперь стали заплывать и к нам. Но не на эти… постойте, дайте припомнить, как их называют у вас в Англии. — И он бросил на нее поддразнивающий взгляд. — Ах да, нефтеглоты.

— Но вы только взгляните на них, — сказала девушка. — Они ведь по-настоящему красивы: такие огромные и вместе с тем… такие легкие. Они кажутся невесомыми, как облака, так легко скользят они по воде на линии горизонта.

— Эти корабли поджидают своей очереди пройти Босфором по направлению к Черному морю. Фарватер тут очень узкий, и в прежние дни, когда люди селились в домах, стоящих у самой воды, им случалось проснуться и увидеть нос корабля в собственной гостиной.

Мехмед сначала выбрал курс ближе к западному берегу пролива, где они могли увидеть дворцы и маленькие причалы, изящные яхты и круизные лайнеры, стоящие в гавани Бебека.[59] Здесь, на воде, шум большого города стих. Мимо лодки в глубине скользили розовые медузы, бледные и почти прозрачные, их щупальца казались похожими на волосы русалки. Девушка удивительно непринужденно чувствовала себя в присутствии этого человека, они говорили друг с другом с такой же легкостью, как и молчали.

— Вы сегодня очень задумчивы, — заметил Мехмед.

— Ничуть. Я пытаюсь вообразить, каким этот город был раньше, до того как…

— Вы хотите сказать, до того, как к нам явились эти ужасные автомобили и чуть не задушили до смерти своими выхлопными газами?

— Нет, — улыбнулась она. — Я имела в виду много, много раньше. В столетии примерно шестнадцатом.

И хотя она вовсе не собиралась этого делать, Элизабет рассказала ему историю любви Пола и Селии со всеми подробностями: о торговой компании Леванта и о том даре, который ее представители поднесли султану, описала механический орган с часовым циферблатом, фигурками ангелов и щебечущими птицами. Рассказала о кораблекрушении и о том, как в одной старой книге нашла отрывок из письма, написанного на древнем пергаменте.

— По этой причине я и приехала сюда, в Стамбул. Для того, чтобы попытаться отыскать утраченную часть этого документа.

Мехмед умел слушать. Он ни разу не перебил ее вопросом, глаза его смотрели внимательно. Когда девушка замолкла, он задумчиво произнес:

— Никогда не предполагал, что рассказ о научном исследовании может оказаться таким захватывающим. В ваших устах он звучал подобно приключенческому роману.

— Иногда я и сама воспринимаю эту историю как настоящий детектив, — отозвалась Элизабет. — Возможно, потому она меня так и занимает, хотя Хаддба считает, что сидеть над книгами целыми днями просто глупо.

Порыв холодного зимнего ветра заставил Элизабет вздрогнуть и поплотнее закутаться в пальто. О других причинах, заставивших ее помчаться в Стамбул, она не упомянула.

Над холмами восточных берегов Босфора наконец проглянуло бледное солнце. Лучи его скользнули по крышам домов, на мгновение превратили серые воды в голубые.

— А дальше? Что с ними случилось дальше? Вам удалось отыскать здесь, в Стамбуле, какую-нибудь нить?

— Относительно Селии — никакой. Я обратилась за разрешением провести изыскания в архиве, но ответа пока не получила. Они требуют все новых и новых бумаг, рекомендательного письма от моей руководительницы и прочего. С архивами всегда такая история, они хотят, чтобы вы точно указали источник, с которым намерены работать. — Она вздохнула. — А исследователь как раз и должен поработать в архиве, чтобы узнать, какой именно источник ему понадобится.

— Типично византийское коварство. — Он бросил на нее понимающий, смеющийся взгляд. — Значит, пока ваша прекрасная соотечественница из шестнадцатого века остается для вас полной загадкой, не так ли?

— Пока да. Но у меня есть чувство, что… Не знаю, смогу ли его описать.

— Что же это за чувство?

— Ну, понимаете, чем больше я думаю о ней, тем сильнее становится моя уверенность в том, что ей удалось спастись, иначе просто не могло быть. — Элизабет заметила, что для убедительности прижимает к груди руки. — Ведь в противном случае кто бы мог описать ее историю?

— Разве это не могло произойти при каких-нибудь других обстоятельствах? — высказал предположение Мехмед. — Не находите ли вы, что вероятно и более простое объяснение? Вы склонны думать, что под ярмом рабства люди оставались до самой смерти, но, судя по тому, чему нас учили в школе, могу сказать, что в Османской империи рабов очень часто отпускали на волю, причем делали это по самым разным причинам.

— Разве могли отпустить какую-либо женщину из сераля самого султана?

— Именно из сераля их чаще всего и отпускали. Если женщина за несколько лет пребывания в гареме так и не привлекла внимания повелителя, она получала приданое, и ее выдавали замуж за какого-нибудь высокопоставленного чиновника. Особенно часто это случалось с приближенными самой валиде. Такие поступки относились к числу ее благодеяний и сильно повышали авторитет повелительницы. К тому же, поскольку считалось, что женщины получают в гареме прекрасное воспитание, а их связи с обитателями дворца могли быть чрезвычайно полезны, честолюбивому чиновнику такой брак мог казаться очень желательным. Вполне возможно, что вашу Селию Лампри постигла та же участь.

— Возможно, вы и правы.

Элизабет задумалась над тем, какую непостижимо странную атмосферу она ощутила в тот день, когда находилась во дворце. Она испытала ее не только в апартаментах самой госпожи валиде с их двойными стенами и тайными проходами, скрытыми за деревянной обшивкой. Эта необычность чувствовалась гораздо сильнее в путанице крохотных комнаток, душных, без окон, с их прогнившими полами и вызывающей клаустрофобию теснотой муравейника, там, где обитали самые простые, незаметные обитательницы гарема. При посещении дворца она почти не усомнилась в том, что Селии удалось покинуть его. Объяснение Мехмеда, безусловно, логично, но не слишком ли оно примитивно?