Анатолий Гладилин - Большой беговой день

• Название: Большой беговой день
• Автор: Анатолий Гладилин
• Жанр: Современная проза

 Те, кто был молод в 60-е, хорошо помнят это имя. С `Хроники времен Виктора Подгурского`, по сути, началась молодежная литература периода `оттепели`. Потом были `Дым в глаза`, `Вечная командировка`, `История одной компании`. Их читали взахлеб, передавали друг другу, о них спорили… И вдруг наступила оглушительная тишина. Анатолий Гладилин уехал из страны. Тогда казалось – навсегда. Разумеется, писать он не перестал. Выходили в свет его новые книги, но для советского читателя они были совершенно недоступны.Да и старые, любимые, были изъяты из библиотек и уничтожены… Сегодня Гладилин возвращается к своим читателям. Его романы `ФССР` и `Большой беговой день`, вошедшие в сборник, - своеобразные сатирические антиутопии, `опрокинутые` в наше советское прошлое,когда на повестке дня стояли два вопроса: как совершить мировую революцию и… на какие, собственно, деньги ее совершать. С первым вопросом разобрались: план создания Республики (ФССР) был разработан. А для его материального обеспечения КГБ командировал в ту же Францию профессиональных игроков в беговой тотализатор, чтобы те добывали деньги на местных ипподромах…

---

Затем вместе со всеми мы отправились в классную комнату, находившуюся в том же корпусе, что и столовая. Преподаватель - опять же в синем спортивном костюме, моложавый, подтянутый - объявил:

- Сегодняшняя тема наших занятий - мосты.

Он нажал кнопку. На окнах опустились шторы, сзади застрекотал кинопроектор, черная классная доска раздвинулась, и на белой стене, как на экране, появилось изображение железнодорожного моста. Сначала общий вид, потом крупные планы железных конструкций, шпал, рельсов. Фиксировались какие-то выемки, пустоты под рельсами. Далее по мосту пошел человек, которого все время показывали со спины. Человек двигался неторопливо, раза два нагнулся, чтобы поправить шнурок на ботинке.

- Задание выполнено правильно, - сказал преподаватель, и на экране показали небольшую коробку, укрытую под рельсой, вплотную к шпале. Я бы не обратил на эту коробку внимания, если бы не стрелка на экране.

- Задание выполнено неверно, - объявил преподаватель.

Снова на экране появился человек, однако на этот раз он шел торопливо, постоянно озираясь и оглядываясь (впрочем, лицо человека давалось смазанно, не в фокусе). В одном месте он задержался, неловко сунул под рельсы коробку, не вплотную к шпале, так что коробка выделялась на железнодорожном полотне.

Потом на экране начали мелькать красивые видовые кадры. Преподаватель называл: Бруклинский мост в Нью-Йорке, мост Александра III в Париже, мост Ватерлоо в Лондоне... Но после общего вида каждого моста объектив кинокамеры скользил по парапету, по перилам, фиксировал крупным планом ниши в стенках.

- Как правило, эти мосты не охраняются, - прокомментировал преподаватель, - но движение на них всегда повышенное.

Возник мост, крутой дугой уходящий в небо.

- Это мост Сан-Назер, - сказал преподаватель, - на атлантическом берегу Франции. Сан-Назер - важный судостроительный порт и центр. Мост имеет стратегическое значение. У подножия моста - будки со шлагбаумами. Но люди в будках - не полицейские, они не охраняют мост, а просто берут плату за проезд у автомобилистов. По боковой узкой дорожке можно беспрепятственно перейти мост.

Снова объектив кинокамеры заскользил по ажурным металлическим аркам моста. Далеко внизу проплыл океанский пароход. Пульсирующая стрелка на экране запрыгала по перилам моста.

- Сюда класть заряд - бессмысленно, - сказал преподаватель. - Разве что фейерверк получится.

Стрелка на экране показала перекрытие под мостом.

- Надо опускать заряд в эти ниши. Заряд опускается при помощи стального тонкого троса и прилипает благодаря магниту к стальной перекладине. Трос обрывается кусачками...

Когда урок кончился и все повалили в коридор - покурить, - я подошел к преподавателю, собиравшему свои бумаги со стола.

- Простите, не знаю вашего имени-отчества...

- Обращайтесь просто: товарищ инструктор, - со спокойной улыбкой подсказал мне преподаватель. - Есть вопросы по теме?

- Вопросов нет, товарищ инструктор, - заколебался я, - но, видите ли, боюсь, что эта тема не для нас. В принципе мы специалисты по лошадям.

- Ого! - присвистнул инструктор и с уважением посмотрел на меня. - Но снимки ипподромов мы еще не получили. Впрочем, техника заклада общая, однако, конечно, имеется своя специфика. Думаю, по этому вопросу с вами проведут особый инструктаж. А пока продолжайте курс.

В коридоре курсанты стояли маленькими группами, не смешиваясь. Я уловил итальянскую и немецкую речь. Но большинство курсантов - явно восточного типа говорили на незнакомом мне гортанном языке.

- Почему так много людей из кавказских республик? - тихо спросил я Женю. По-твоему, это армяне или грузины?

- Это - арабы. Я фарцевал когда-то около университета Лумумбы и арабский язык различаю.

Вообще вид у моего лихого Профессионала был жалкий. Может, не оправился еще парень после вчерашнего перепоя?

Следующий час занятий проходил в стрелковом тире. Стрельба стоя и с колена из пистолета. В далекой юности я когда-то посещал стрелковый кружок при районном Доме пионеров. Конечно, глаза да руки были не те. Я попадал почему-то влево от центра мишени, но пули ложились кучно, и инструктор, человек пожилой и тучный, даже меня похвалил.

Но потом были занятия по самбо. Жилистый араб несколько раз крутанул меня и припечатал к земле. Я чуть не взвыл.

- Женя, - сказал я в перерыве, - в гробу я видал эту Францию. Пора сматывать удочки.

- Но как? - тоскливо прошептал Женя.

Действительно, как? Для наших родственников, друзей, знакомых и вообще для всего прогрессивного человечества мы в настоящее время находимся в Сочи, отдыхаем после крупного выигрыша на берегу моря. Так, во всяком случае, я объяснил своему брату, а Женя - своей матери. Говорили, разумеется, по телефону, якобы с главпочтамта Сочи, а на самом деле - прямо из комнаты милиции, естественно, в присутствии Георгия Ивановича. Куда нас потом привезли после ресторана - я не понял. Машина долго петляла по загородному шоссе, а мы были заняты приятной беседой с товарищем полковником. Кажется, он сказал, что мы будем в каком-то спортивном лагере. Был ли назван точный адрес - не помню. Но я хорошо запомнил, что звонить отсюда нельзя и выходить за территорию лагеря "очень не рекомендуется". Полковник повторил это несколько раз таким тоном, что вопрос "почему?" отпал сам собой. Да и если мы бы захотели покинуть территорию? Во время утренней пробежки краем глаза я увидел за деревьями глухую, двухметровой высоты бетонную стену, увитую сверху колючей проволокой.

В обед нас кормили отменно. Подали суп харчо, киевскую котлету, компот. Я все уплел с неожиданным аппетитом. Стало веселее.

Вернувшись в нашу комнату, мы, не произнося ни слова, повалились на кровати и...

- Курсанты Холмогоров и Ломоносов! - словно над ухом раздался голос. - На занятия в восьмую секцию!

Я посмотрел на часы: удалось поспать минут сорок. Женя торопливо причесывался. Молча обменялись взглядами. Кажется, мы входим в ритм новой жизни.

В восьмой секции - крошечной комнатке над столовой - нас ждал очередной "товарищ инструктор". Как он был одет? Догадайтесь! Хватит ломать голову: "товарищ инструктор" был одет в легкий спортивный костюм синего цвета с белыми полосами - униформа советской олимпийской команды.

- Товарищи курсанты! Я буду преподавать вам французский язык. Занятия ежедневные, по три часа после обеда. Холмогоров, вы изучали французский? В школе и в институте? Читаете? Пишете? Забыли? Не страшно. Ломоносов знает английский? Приблизительно? По-французски ни звука? Отлично. С сегодняшнего дня мы говорим только по-французски. Коман але ву?

...Забегая вперед, я скажу, что в "спортивном лагере" мы провели не какие-то вшивые считанные дни или недели, а целых четыре месяца и занимались французским по три часа, включая воскресенье. "Товарищ инструктор" нас здорово натаскал по-французски, однако, несмотря на наши просьбы, мольбы, уговоры, он ни разу больше не произнес ни единого русского слова. Парень попался - кремень!

* * *

Георгий Иванович появился в лагере через неделю. К этому времени я уже выбивал 45 очков пятью выстрелами, а Женя прекрасно проводил "мельницу", то есть кидал соперника на землю. Мои достижения в самбо никуда не годились, но физически я чувствовал себя лучше и не задыхался в конце утренней пробежки. Кроме того, мы узнали массу полезных вещей по части взрывов с дистанционным управлением и, как нам казалось, умели распознавать, ведется ли за нами наблюдение в кафе и на улице (в лагере была стационарная декорация, как в кино, воспроизводящая типичную европейскую улицу).

Однако Георгий Иванович пришел в ужас. Он сказал, что опять семнадцатый отдел напутал и нам надо срочно все это из головы выбросить.

- Вас ошибочно направили, - пояснил полковник, - в группу спортивной подготовки иностранных архитекторов и конструкторов мостов. Но в другой спортивный лагерь вас сейчас переместить сложно. Поэтому утренняя зарядка, вечерний бассейн - хорошо, французский язык тоже крайне необходим, остальное к чертовой матери!

Полковник принес нам ворох прошлогодних французских газет "Пари-тюрф". Он сказал, что эта газета специально посвящена только скачкам и бегам. Отныне нам будут доставлять свежие номера регулярно. Но нам надо изучить характеристики рысаков по прошлогодним результатам.

- Чего изучать? - возразил Женя. - Я привык доверять своему глазу. Я, например, сведения о работе лошадей в программе Московского ипподрома никогда не читаю. Там сплошная липа.

- О Московском ипподроме не мне судить, - мягко возразил Георгий Иванович. - Но французы липы не пишут. К тому же сезон на Венсеннском ипподроме в Париже начинается с середины осени. А именно там разыгрываются крупнейшие беговые призы. Торчать же вам в Париже без дела - не вижу смысла.