Виктор Бойко - Йога. Искусство коммуникации (Издание второе, исправленное)

• Название: Йога. Искусство коммуникации (Издание второе, исправленное)
• Автор: Виктор Бойко
• Издательство: Светочь
• Жанр: Здоровье
• Год: 2005
• ISBN: 5-89457-004-2

Имя Виктора Бойко, посвятившего большую часть своей жизни изучению, практике и распространению знаний по традиционной индийской йоге, известно её поклонникам не только в Москве, но также в Сибири, на Урале, в странах ближнего и дальнего зарубежья. Первоначально хобби, много лет спустя переросшее в профессию; право на преподавание йоги, полученное от официальных преподавателей Республики Индия; множество семинаров и учеников в самых разных городах России и за рубежом; самый посещаемый интернет-сайт по йоге – всё это вместе делает событием выход в свет второго издания книги «Йога: искусство коммуникации». Работа посвящена теоретическим и прикладным аспектам традиционной йоги. Автор глубоко и аргументировано обосновывает идею о йоге как доступной практически каждому универсальной технологии коммуникации человека со своей собственной душой и миром. В книге приведены примеры излечения с помощью йогатерапии.

---

Различие между двумя мирами – метафизическое, невозможно придать статус высшей реальности тому из них, в котором мы пребываем как телесные существа. Нельзя захотеть и ввести царство Божье указом или декретом. Эта высшая реальность, о которой идёт речь, физически нереальна, если мы иногда, по закону перебоя сердца, ощущаем её и ей подчиняемся, это вовсе не означает, что в аналогичном душевном состоянии находятся соседи по квартире, дому, городу, стране, планете. Всегда действовать по законам добра, красоты, совести, сострадания, одновременно пребывая в действительности, могут лишь единицы, их называют святыми. А мир остаётся таким, каким он и был, просто у святых есть свои причины и сила не повторять в своих поступках большинство, они не хотят соблюдать договорную реальность.

Тем же, кто всерьёз пытается строить бытие по законам высшего, долго не протянуть, поскольку «Мир убивает самых добрых, самых нежных и самых сильных без разбора, а если ты ни то, ни другое, ни третье, то знай, что и тебя убьют, только без особой спешки» (Э.Хемингуэй).

Высшая реальность – это символ подлинной жизни, которая с его помощью организуется к лучшему – насколько это возможно в текущих условиях. Редкие из людей достигают заметных удач на этом поприще, но пытаться должны всё. Я не имею в виду бессмысленное стремление к полному изживанию зла, оно неискоренимо, поскольку содержится в природе человека, стать идеальным – значит утратить тело, а это абсурд. Можно лишь попытаться изменить к лучшему пропорцию добра и зла в этом мире, но усилия эти следует, в первую очередь, приложить к себе.

Идеальный мир достоверен для людей искусства, они вообще могут пребывать в нём большую часть своей жизни, являющейся творческим процессом. Но и для них смешение идеального с реальностью гибельно, как это видно на примере Блока. Он упорно относился к жене, словно к Прекрасной Даме, чем сломал и её жизнь, и свою собственную.

Многое изменилось с той поры, когда рельсы резали тайгу на пути к голубым городам, когда «разбивались машины, семьи и черепа, а мы шли на вершины, наши гимны хрипя». В сознание людей, очнувшихся от наркоза утопии, начала проникать банальная истина: «...Мы так же с тобой одиноки, как каждый из нас одинок» (Ю. Карабчиевский).

Роль духовного пастыря пытается выполнять РПЦ, но не очень успешно, по данным Л. Гримака в России сегодня действует несколько сотен религиозных сект. Все эти проводники «лучшего и истинного» заранее требуют безоговорочного признания именно их веры – это первое. Второе: никогда и никто из них не зовёт присоединиться к успешному начинанию, все должны стать участниками очередного эксперимента, который наверняка «будет удачен». Третье: от каждого примкнувшего требуют полного отказа от предыдущего образа жизни и безоговорочной передачи себя и своей личной собственности в распоряжение секты. И четвёртое: стремление к «высшему» и предлагаемая модель бытия всегда отвергает окружающую реальность. Выхода из таких рассадников «духовности» нет, любой туда угодивший становится живым имуществом секты.

Шквал эзотерической литературы, рухнувший сегодня на Россию – дешёвая имитация духовности, за время социализма люди привыкли пользоваться препарированной и отфильтрованной информацией, слепая вера печатному слову – симптом интеллектуальной несостоятельности. «Пророки» и «учителя» безбожно лгут, но спрос рождает предложение. Из мерзости буден, требующей непрестанных усилий выживания, из распада межличностных отношений, разброда и одичания тянет к свету. И вам предлагают этот свет, а вы верите, поскольку привыкли верить, уже потом наступает ситуация «Что с ними делать, если они все терпят!?»

Мало кто помнит, что успех учителей, врачей и родителей состоит в том, что, получив необходимое, ученики больные или дети должны жить и развиваться дальше самостоятельно!

М. Мамардашвили считал, что с понятием высокой духовности следует обращаться весьма осторожно, ибо она может оказаться весьма низко расположенной. Он подчёркивал, что локализовать духовность нельзя. Людям всегда приятно оперировать высокими словами и понятиями, это большое искушение, кажется, что уже одно только это как-то возвышает. Но никакие понятия, в том числе и предельно высокие, не содержат в себе аналитически состояний мысли!

«...Я... враг всем пророкам, насилующим душу истинами. Наш путь лежит через вещество и через формы его. Те, кто зовут к духу, зовут назад, а не вперёд» (М.Волошин: «История моей души», с.202).

Откуда берётся мысль? Это вначале интерес к определённому предмету, потом сбор информации о нём и её переработка. Затем данные сводятся вместе, и какое-то время удерживаются в поле сознания с определённым ментальным напряжением. И только тогда может случиться мысль. Продуктивное мышление – тяжёлая работа, неотделимая от духовного развития, которое может быть во мне вместе с постижением значения понятий, в том числе и высоких. А факт одного только их переживания вовсе не делает душу возвышенной так же, как стигматы, возникающие на теле фанатика, не превращают его в Иисуса Христа.

Если человек пережил нечто, это вовсе не значит, что он это осознал, более того, переживание и понимание высокого, к сожалению, неотличимо от красивых, но пустых слов. Они похожи на правду, но являются лишь названиями состояний, озвученными понятиями, которые сами состояниями не являются! Можно сколько угодно болтать о медитации, но действительное её наличие доподлинно устанавливается либо по энцефалограмме (альфа-ритм при открытых глазах), либо по радикальному изменению жизненной «траектории».

Духовность никогда не проникнет в человека через слова, но только совместно с работой тела, души и мысли. Ницше озвучил свою трёхчастную формулу духовности: сверхчеловек, человек, последний человек. Он говорил, что цель духовного развития – стремление именно к сверхчеловеку, за что был поднят нацистами на щит, а большевиками предан анафеме. Он утверждал: лишь пытаясь выйти к сверхчеловеческому, можно стать человеком. Потенциал духовного роста держится на постоянном преодолении повседневности, формируемых ею негативных качеств и тенденций. Алиса в Зазеркалье говорила: «Даже для того, чтобы стоять на месте, нужно очень быстро бежать». Лев Толстой, рассуждая о нравственности, отмечал, что жизнь подобна быстрой реке, пытаясь сохранить моральность всегда нужно править выше – течение сносит.

Сверхчеловек – метафора трансцендентности. Слишком много тех, кто не может либо не хочет превозмочь свою животную природу, это «Люди, которые и знать не знают, что такое звезда, они только кивают и улыбаются, и подмигивают, повторяя: „Мы счастливы, мы счастливы...“ – таким виделся Ницше образ „последнего человека“. Только преодолевая своё несовершенство можно приблизиться к духовному рождению. – Нет совершенного человека! – утверждал философ – Самосовершенствование это лишь попытка стать человеком.

Известны люди, которые использовали для духовного развития неблагоприятные, можно сказать фатальные жизненные обстоятельства: Николай Морозов, Даниил Андреев, Павел Флоренский, Варлам Шаламов, Сервантес, Ван Гог и другие. Но это скорее подчёркивает уникальность упомянутых людей, нежели пользу экстремальных условий, погибли десятки миллионов, но превратить ад бытия в творческий импульс смогли единицы.

Можно попасть в гипнотическое состояние, созерцая блестящую точку, часто такими точками становятся идеалы и высокие понятия, вводящие в интеллектуальный обморок. Мышление подавляется, личность как бы грезит с застывшим в высотах взглядом, и самое грустное, именно с такого паралича наступает её девальвация.

Основой духовности являются свойства, не имеющие национальности и конфессии, «Иисус мог тысячу раз рождаться в Вифлееме, но если он не родился в твоей душе, ты всё равно погиб» (Ангелиус Силезский)

Как духовность связана с йогой? Вопрос сложный. Мой личный опыт говорит о том, что длительная и качественная практика значительно расширяет возможности человека, но почти не затрагивает сложившиеся свойства его натуры. Если исходная морально-этическая конституция не имела явных отклонений, то в процессе освоения йоги общечеловеческие ценности становятся более фундаментальными. Духовность же йоги Тантры для нас, например, выглядит странной: «Теми же действиями, из-за которых смертные гниют в аду..., йогин освобождается» («Жнянасиддхи», с. I, шл.15).

Некоторые махасиддхи XX века влияли на окружающих специфически: «Если и водились вокруг Гурджиева значительные личности, то все они умерли. Своеобразная гекатомба. Зальцман, Домаль, Дитрих. Ирен Кароль-Равельотти писала: „Милая мама, я уверена, что Гурджиев навел на меня порчу“. Умерла она 11 числа. От какой болезни – врачи не установили» (138).

Когда-то предок человека воспользовался каменным топором не для охоты. Это могло внести фатальные изменения в развитие рода, не случайно у множества поздних австралопитеков, скелеты которых раскопал в Олдувайском ущелье профессор Лики, были проломлены черепа. Для сохранения рода австралопитекам понадобился новый запрет, незнакомый животному миру, так возникло первое неолитическое табу «не убий!», которое впоследствии стало заповедью и вошло во все религии. Эта заповедь по-разному понималась в разные времена и у разных народов, но была предпосылкой, открывшей путь к созданию коллективной памяти, а, следовательно, и развитию цивилизации.