Людмила Морозова - Великие и неизвестные женщины Древней Руси

• Название: Великие и неизвестные женщины Древней Руси
• Автор: Людмила Морозова
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-057432-2, 978-5-17-057433-9; 978-5-271-23119-3, 978-5-271-23118-6

Княгиня Ольга-Елена, полоцкая княжна Рогнеда Рогволдовна, византийские принцессы Анна Романовна и Мария Константиновна, немецкая принцесса Ода, монахиня Анна-Янка, императрица Евпраксия-Адельхайда, шведская принцесса Христина, новгородка Любава Дмитриевна… Жизнь этих и многих других выдающихся знатных женщин Х-ХIII вв. оказала серьезное влияние на формирование и развитие Древнерусского государства в целом. Они также способствовали расширению международных контактов, восприятию на русской почве лучших образцов мировой культуры, в том числе архитектуры, живописи, письменности и прикладного искусства. Имена некоторых из них хорошо известны, другие остались на страницах летописей и почти забыты.

Книга адресована широкому кругу читателей.

---

Несомненно, Ольга стремилась к тому, чтобы лучшие образцы византийской культуры были восприняты русскими людьми. Сама она с помощью священника Григория, видимо, рано пристрастилась к чтению византийской христианской литературы и с готовностью восприняла христианские идеалы. При ее дворе было несколько переводчиков, помогавших ей понимать греческие тексты. (Потом они поехали с ней в Константинополь.)

Можно предположить, что при Ольге изменился княжеский двор. Он стал более пышным, многолюдным. В него вошли и родственники княгини, и жены представителей знати, и многочисленная прислуга. В свите Ольги были даже купцы, которые, очевидно, закупали все необходимое для княжеского обихода и реализовывали собранные в виде дани меха, зерно, воск и прочее.

Думается, что при Ольге стали формироваться особые культурные традиции Древней Руси, связанные с творческим заимствованием и переработкой на местной почве лучших образцов византийского искусства и архитектуры. Вполне вероятно, что рассказы княгини о Константинополе повлияли не только на ее сына, пожелавшего после завоевания Болгарии переехать в эту страну, но и на внуков, захотевших жениться на прекрасных гречанках. Как известно, первой женой старшего Ярополка стала монахиня-гречанка, отличавшаяся необычайной красотой. Ее захватил в плен Святослав и привез сыну в жены. После гибели Ярополка гречанку взял в жены Владимир. Позднее он даже смог высватать сестру византийских императоров принцессу Анну.

В целом Ольга стала идеалом для многих поколений русских женщин, стремящихся во всем на нее походить: быть не только мудрыми, но и хитрыми, смело отстаивать честь своей семьи, интересы детей и внуков, являться рачительными хозяйками в масштабах не одного своего дома, но и всей страны, сохранять чистоту и целомудрие до глубокой старости, заботиться о благе не одних ближних, но и всех подданных.

Несомненно, с правления Ольги началась новая эпоха в русской истории и культуре: окончательно оформилось государство и начался переход от язычества к христианству.

В приложении к работе представлены таблица дат, относящихся к княгине Ольге, и схема ее родственных связей.

Глава 2. Две жены великого князя Владимира I

После смерти княгини Ольги в 969 г. Святослав, как повествуют источники, отправил сыновей на самостоятельное княжение, а сам вернулся в Болгарию. В древнейших летописях этот вопрос рассмотрен весьма обстоятельно, поскольку он был важен для княжеской династии. Старший княжич Ярополк получил Киев, второй сын Олег – Древлянскую землю. Именно эти земли, видимо, считались наследственной собственностью Святослава, и он мог распоряжаться ими по собственному усмотрению. Новгород в их число, очевидно, не входил. Однако новгородцы прибыли сами в Киев и стали просить дать им одного из сыновей Святослава. Старшие княжичи сразу отказались, поэтому по совету брата Малуши Добрыни, который, видимо, тоже служил Ольге, новгородцы стали просить послать к ним Владимира. Тот был почти своим для славян, поскольку его матерью была не варяжка, а славянка, дочь жителя Любеча Малка.[159] Она, судя по всему, не принадлежала к княжескому роду, но и не была простолюдинкой, т. к. должна была обладать большим опытом по ведению княжеского хозяйства. В ее распоряжении находились все кладовые, погреба и даже казна. Должность ключницы была сродни дворецкому и казначею и при княжеском дворе была второй после тиуна.

В летописях нет никаких точных данных о возрасте сыновей Святослава, но известно, что до своей смерти в 972 г.

князь привез старшему княжичу Ярополку, очевидно уже совершеннолетнему, жену – взятую в плен очень красивую монахиню-гречанку. Но поскольку та не была знатного рода, то в 980 г. Ярополк решил жениться на дочери полоцкого князя Рогнеде. К этому времени, видимо, женатыми были и Олег, и Владимир. О жене первого никаких точных данных нет, хотя некоторые исследователи высказывали мнение, что ею была какая-то иностранка, возможно дочь графа Куно из рода Энинген. Другие, правда, полагали, что эта графиня была невестой Ярополка.[160] О первой жене Владимира вообще нет никаких данных. Известно лишь, что от нее у него был сын Вышеслав. Однако, узнав, что Ярополк намерен жениться на полоцкой княжне Рогнеде, Владимир решил опередить брата и сам стать ее женихом.

История сватовства двух князей к Рогнеде описана в летописях подробно, поскольку она привела к острейшему междоусобию и резкому изменению политической ситуации в стране в связи с победой Владимира.[161] Поэтому личность полоцкой княжны заслуживает особого внимания; попробуем восстановить ее исторический портрет, используя все дошедшие до нас источники.

Полоцкая княжна Рогнеда Рогволдовна

На страницах древнейших летописей Рогнеда Рогволдовна выступает как одна из наиболее ярких личностей, уступая в этом отношении только княгине Ольге. Летописца или заказчика летописи почему-то не заинтересовала участь горькая монахини-гречанки и судьба многочисленных жен и наложниц князя Владимира. Причина, видимо, в том, что те ничего не сделали для изменения своей жизни к лучшему.

Иной была полоцкая княжна.

Несмотря на то что в древнейших летописях довольно много сведений о Рогнеде, никто из историков не попытался воссоздать ее исторический портрет, реконструировать биографию. Всего лишь несколько замечаний о ней можно встретить в капитальных трудах Н. М. Карамзина и С. М. Соловьева. Чуть больше внимания ей уделено в современных работах о Полоцком княжестве и монографиях о Древней Руси.[162] Лишь А. В. Чернецов, исследуя миниатюры Радзивилловской летописи, обратил внимание на то, что Рогнеда изображена всюду в особой шапке, подчеркивающей ее происхождение. Потом в такой же шапке был изображен ее правнук Всеслав Брячиславич, провозгласивший Полоцкое княжество самостоятельным. По мнению исследователя, сходство шапок указывало на то, что полоцкие князья считали Рогнеду своей родоначальницей.[163]

Согласно данным древнейших летописей, Рогнеда принадлежала к знатному роду варяжских князей, которые осели в славянских городках или основали свои в тех местах, где проходили важные торговые пути. Отца княжны Рогволда летописец сравнил с князем Туром, якобы основавшим Туров.[164]

Хотя имена Рогволда и Рогнеды явно скандинавского происхождения, среди историков возникла дискуссия о их национальной принадлежности. Н. Т. Беляев выдвинул предположение о том, что Рогволд принадлежал к династии норвежских Инглингов.[165] Другие исследователи с ним не согласились и решили, что полоцкий князь был либо кривичем, либо прибалтийским славянином.[166] Однако вряд ли есть основание для подобных мнений, поскольку в летописях прямо сообщено, что Рогволд прибыл «из заморья»,[167] т. е. из Скандинавии.

Софийский собор в Полоцке (XI в.)

Следует отметить, что в то время княжить в Полоцке было очень выгодно, поскольку он находился на важных торговых путях из Балтийского моря в Черное. Своеобразными дорогами являлись крупные реки: Западная Двина, Полота, Березина, Днепр и др. Полоцкие князья собирали с торговцев пошлины и, видимо, сами активно торговали дарами своей земли: мехами, воском, кожами, зерном, салом. По своему богатству они были вполне сравнимы с киевскими князьями. Естественно, что последним было очень выгодно породниться с Рогволдом, чтобы взять под свой контроль путь из Прибалтики в Византию. Поэтому-то Ярополк и хотел жениться на Рогнеде.

Но и для Владимира союз с полочанами был просто необходим. Ведь Рогволдом с Ярополком могли перекрыть новгородцам торговые пути и в Византию, и в страны Европы. К тому же родство с полоцким князем усилило бы позицию новгородского правителя в борьбе со старшим братом, вознамерившимся стать единоличным правителем Древнерусского государства. В 977 г. он уже расправился с полностью родным братом Олегом и присоединил Древлянскую землю к своим владениям. Поначалу Владимир, не чувствуя поддержки со стороны новгородцев, бежал за море, где начал собирать варягов в свою дружину. На родину он смог вернуться только в 980 г. В это время в Новгороде уже правили посадники Ярополка, но это, видимо, не очень нравилось местным жителям. Поэтому они с готовностью поддержали Владимира, изгнали посадников и вместе с кривичами и чудью влились в войско своего князя.[168]

Желая обрести в лице будущего тестя верного союзника, Владимир послал к его дочери сватов. В летописной статье 980 г. нет сведений об именах сватов, но в годовой статье 1128 г. указано, что главным сватом стал дядя Владимира Добрыня, «воевода, храбр и наряден муж».[169] Источник этих сведений неизвестен, возможно, они были придуманы продолжателем «Повести временных лет» (она заканчивается событиями начала XII в.).

Однако как повествуют летописи, гордая Рогнеда ответила Владимиру решительным отказом. В Лаврентьевской летописи ее слова звучат так: «Не хочю розути робичича (т. е. сына рабыни. – Л. М.), но Ярополка хочю».[170] Смысл этой фразы заключался в том, что Рогнеда не желала разувать, по обычаям того времени, мужа слишком низкого происхождения, а предпочитала киевского князя Ярополка.