Гюнтер Продьоль - Криминальные сенсации (Часть 2)

• Название: Криминальные сенсации (Часть 2)
• Автор: Гюнтер Продьоль
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1994

Бостонский душитель,  Лана Тёрнер, Джон Кэрил Чессмэн — вот одни из немногих героев второй книги «Криминальные сенсации».

Книга основана на реальных событиях и описывает реальные преступления — убийства, ограбления, отравления, аферы, деяния пироманов и маньяков. Но делает это не в контексте отчета следователей о проделанной работе, а в контексте обычной жизни — некомпетентность людей ведущих расследование, невозможность сбора улик, влияние политики на ход следствия и т. д. 

---

— Так, — начал беседу Брайтер, — он сейчас будет. А пока, господин Польман, расскажите, с чем пришли.

Прежде чем начать, Польман раздавил только что раскуренную сигарету:

— Ну… вы ведь и так догадываетесь, как я понял. Пришел я по поводу смерти фройляйн Нитрибитт… прочитал сегодня утром сообщение в газете. А поскольку я с ней близко знаком, то счел за лучшее немедленно прийти к вам. Мне кажется, я мог бы оказать помощь в расследовании. Я ее давно знаю…

Его прервал скрип открываемой двери. Вошел обер-комиссар Мёршель. Польман повернулся к нему и поднялся со стула, когда тот, подойдя ближе, представился.

Брайтер, поясняя, сказал Мёршелю:

— Господин Польман — хороший знакомый убитой Нитрибитт. Он утром прочитал газетное сообщение и сразу же пришел к нам, так как считает, что его показания об убитой могут помочь следствию.

— Очень любезно с вашей стороны, — непринужденно проговорил Мёршель и предложил Польману опять занять свое место. Сам же сел немного в стороне, чтобы иметь возможность незаметно наблюдать за посетителем.

— Я принял очень близко к сердцу смерть фройляйн Нитрибитт, — продолжил свой рассказ Польман в какой-то торжественной, чуть ли не ритуальной манере, которая совсем не подходила к его мужественному, даже немного грубоватому лицу.

Брайтер с трудом сохранял любезное выражение лица. Этот человек ему не нравился. Он был слишком патетичен, слишком красив, слишком мягок и чем-то напоминал мужчин, которые отираются в тех барах, где не жалуют женщин.

И он не ошибся. Когда позже, в ходе разговора, Мёршель спросил Польмана, не был ли он в любовной связи с Нитрибитт, тот откровенно признался, что женщины его не интересуют.

Беседа продолжалась почти час; Польман рассказал, что с Нитрибитт он познакомился чуть больше года назад совершенно случайно на какой-то бензозаправке и с тех пор их связывали доверительные, товарищеские отношения. Он не умолчал и о том, что знал о профессии Нитрибитт и был посвящен в ее дела.

В этом месте в разговор впервые вмешался Мёршель и спросил, хорошо ли он знает клиентов убитой. Едва только стало ясно, что Польману известны фамилии большинства из них, Мёршель сразу же перевел беседу в другое русло:

— Скажите, господин Польман, когда вы в последний раз виделись с фройляйн Нитрибитт?

Ответ разочаровал шефа комиссии по убийствам. Показания Польмана полностью совпадали с тем, что говорила домработница Крюгер. 29 октября около трех часов дня он пришел в квартиру Нитрибитт и застал еще конец ссоры из-за разбитой вазы; он даже слышал, как Нитрибитт отказала фрау Крюгер в месте. Слово в слово, будто они сговорились, он повторил показания домработницы.

— Хорошо, господин Польман, а что произошло потом, когда фрау Крюгер ушла? — спросил Брайтер, как только Польман сделал паузу, чтобы закурить новую сигарету — уже шестую, как отметил про себя обер-комиссар Мёршель.

— Вы хотите знать все до деталей?

— По возможности, да. Насколько вы, конечно, помните.

— Хорошо… Так вот, когда фрау Крюгер ушла, Рози сказала: "Налей-ка нам выпить, Польмальчик". Она всегда называла меня Польмальчиком.

Брайтер перебил его:

— Не обязательно так подробно, господин Польман. Рассказывайте только о том, что представляется важным в связи с последующими событиями.

— Именно так и есть, господин комиссар! То, что Рози по собственной инициативе предложила выпить, — необычно. Она ведь была почти патологически скупа, и ее приходилось всегда долго упрашивать, если у меня вдруг появлялось такое желание.

— Ну, хорошо. Она неожиданно предложила вам выпить. Почему?

— Она сказала, что ей надо выпить, потому что последние дни для нее были сплошной нервотрепкой.

— Она имела в виду нервотрепку из-за Крюгер?

— Нет, об этом она тут же забыла.

— Так что же это была за нервотрепка?

В этом уже было что-то необычное. Прежде чем ответить, Польман потушил недокуренную сигарету и сразу же закурил новую.

Мёршель отметил это про себя и оценивающе посмотрел на кучу окурков в пепельнице.

— О том, что ее так раздражало в последнее время, она мне, разумеется, не сказала. Думаю, это было не столько раздражение, сколько страх. Еще за несколько дней до этого Рози мне позвонила и сказала, что ей нужно очень срочно поговорить со мной, поскольку, мол, она опасается за свою жизнь.

— Ах, вон оно что! — помимо воли вырвалось у Брайтера.

— Да, именно так она сказала. Я не принял это всерьез, точно так же, как и вы сейчас. Все это было на нее совсем не похоже.

— Кто же угрожал ее жизни? Она хоть что-нибудь сказала вам об этом?

— Нет. Тогда она только попросила, чтобы я налил выпить. Это было шотландское виски. Когда мы выпили первую рюмку, зазвонил телефон. Как я понял из разговора, к ней хотел прийти один из постоянных посетителей.

Мёршель снова прервал рассказ Польмана:

— Она вам не сказала, кто звонил?

— Сказала. Это был Фельдман. Насколько я знаю, очень богатый фабрикант. Поэтому она и не смогла отказать.

Брайтер собрался задать пару вопросов об этом богатом фабриканте, но Мёршель опередил его:

— Ну и как, пришел он, этот Фельдман?

— Да, появился минут через десять. Мне пришлось спрятаться на кухне, чтобы он не заметил, что до него еще кто-то был. Анонимность клиентов была высшим профессиональным правилом Рози. Поэтому-то она и не сказала мне, кого так опасалась.

— Но, наверное, не этого Фельдмана? Иначе она не позволила бы ему прийти или не отпустила бы вас.

— По всей вероятности, это так, господин комиссар.

Обер-комиссару Мёршелю не очень-то понравилось, что Польман видел Фельдмана на квартире у Нитрибитт. Фельдман во Франкфурте был известным, уважаемым человеком.

— Вы сказали, что Нитрибитт отослала вас на кухню, чтобы Фельдман не заметил, что до его появления в квартире уже был мужчина. Ну и как же вы потом смогли незаметно уйти? Ведь стук двери должен был вас выдать.

— На этот счет у нас все было оговорено. Ведь довольно часто случалось, что к Рози приходили посетители, когда я был у нее. Она просто кричала из гостиной: "Эрна, если ты идешь, то не забудь, пожалуйста, взять хлеба". Для меня это было сигналом уходить, а клиент, услышав стук двери, думал, что ушла домработница.

Обер-комиссар Брайтер с ухмылкой покачал головой и не смог удержаться, чтобы не спросить:

— А вы не знаете, сколько господа кавалеры платили за такой визит?

Польман опустил голову, как будто этот вопрос для него был особенно мучительным, но потом сказал:

— От пятисот до тысячи марок. Но некоторые дарили также украшения или что-нибудь из одежды. Все это было очень индивидуально.

Брайтер воздержался от дальнейших вопросов. Вместо него спросил Мёршель:

— Сколько было времени, когда вы ушли?

Польман немного подумал:

— Так, пришел я в три часа… Скорее всего, около половины четвертого, может, чуть раньше.

— И что вы делали потом?

— Поехал домой на своей машине.

— Какая у вас машина?

— «Форд-50», модель «комби».

— Какого цвета?

— Светло-серого, — Польман показал на окно. — Можете проверить. Он стоит внизу, перед управлением.

Мёршель слегка улыбнулся:

— В этом нет необходимости, мы вам и так верим. Но хотелось бы, чтобы вы точнее указали, когда были дома. Может ли кто-нибудь это подтвердить?

В первый момент показалось, что Польман собирается протестовать против превращения беседы в допрос. Однако он тут же овладел собой:

— Самое позднее — в четыре часа. Я еще по пути купил сигарет и вечернюю газету, но приехал наверняка не позднее четырех часов.

— Кто-нибудь видел, как вы приехали?

— Не могу сказать. Я, во всяком случае, никого не встретил.

— Вы что же, весь оставшийся вечер так ни с кем больше и не виделись?

— Только со своим квартирантом; он пришел домой в восемь часов.

— Следовательно, никто не может подтвердить, что вы делали с трех часов дня до восьми часов вечера?

Польман раздраженно ответил:

— Если вы имеете в виду, что у меня нет алиби, то вы правы. Но смею вас заверить, что, будь я убийцей, я бы здесь не сидел!

Брайтер встретил выпад, Польмана приветливой улыбкой:

— Правильно, господин Польман, вы бы тогда сидели в камере предварительного заключения. Так что ничего такого у господина комиссара и в мыслях не было. Просто мы должны проверить всех знакомых Нитрибитт, чтобы, по возможности, исключить тех, кто не имеет никакого отношения к убийству.

Все с той же приветливостью Брайтер, однако, показал своим следующим вопросом, что по-прежнему не снимает с Польмана подозрений:

— Вы сказали, господин Польман, что Нитрибитт хотела срочно с вами поговорить. Почему же тогда вы не пришли к ней на следующий день?