Сергей Гомонов - Плата за души (Книга 2)

• Название: Плата за души (Книга 2)
• Автор: Сергей Гомонов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Он отчаянно забился и вдруг вырвался из плена. Наконец-то прорезался и голос. От дикого крика что-то перемкнуло у него в голове. Он не сразу понял и ощутил, что его держат человеческие руки. Он не понимал, что это за боль, что все это значит и... он не помнил, ничего не помнил... "Кто я?! Кто я?!" надрывался он, извиваясь в чужих руках и слыша растянутые, на низких частотах, звуки: "Ну-у-у-у вы-о-о-т и-и-и у-у-умы-ни-и-ичи-и-ика-а!.." Странные рычащие звуки. Смех? Смех - что это? Не помню... Не пом...

"Верно, племянничек: кто ты на этот раз? Ты сам хотел чего-нибудь новенького, для чего же теперь тебе понадобилось переигрывать?.."

Зачем меня вертят? Где я? Так нельзя: надо вспомнить, как все должно было быть. "Кто я?!" - завизжал он в последний раз и убедился, что никто его не понимает. А ведь он так старался...

Тепло обволокло его, страх начал проходить.

Он лежал на чем-то горячем, мягком и родном, но толком не мог это рассмотреть. Оно было живое и доброе. Оно, кажется, любило его...

Он успокаивался, засыпал и... забывал, забывал, забывал...

ПО ПРОШЕСТВИИ ДВУХ ДНЕЙ...

И произнес Тот речь Владыке вселенной:

- Отправь послание к Осирису, да рассудит он обоих юношей!

Тогда сказал Шу, сын Ра:

- Правильно миллион раз то, что сказал Тот!

После того, как послание достигло царя, сына Ра, Великого обилием, Владыки пищи, он испустил великий крик. И он мгновенно ответил туда, где был Владыка вселенной вместе с Девяткой:

- Почему обманут сын мой Гор? Ведь это я делаю вас сильными, ведь это я сотворил ячмень и полбу, чтобы питать богов, равно как и скот после богов, и ни один бог, ни одна богиня не нашла в себе силы сделать это!

Ра-Хорахте сказал:

- Ответь за меня на это письмо Осирису мгновенно и скажи ему на это письмо: "Если бы тебя и не бывало и если бы ты и не рождался, ячмень и полба все равно были бы!"

Послание Владыки вселенной достигло Осириса и было прочитано перед ним. И тогда Осирис снова послал к Ра-Хорахте со словами:

- Я говорю и действую от лица своего сына Гора. Совершенно прекрасно все, что ты сделал, ты - воистину создавший Девятку в то время как Истина погружена внутрь преисподней! Но взгляни на дело сам! Что до этой страны, где я нахожусь, то она полна свиреполикими гонцами, и они не боятся никакого бога и никакой богини. И я заставлю их выйти, и они принесут мне сердце каждого, творящего злые дела, и они пробудут здесь со мною. Вообще, что это, что я упокоен здесь, на Западе, в то время как вы все наверху? А кто у них сильнее меня? Вот уж воистину измыслили они ложь! А разве когда Птах великий сотворил небо, разве не сказал он звездам, которые в нем: "Будете вы упокаиваться каждую ночь на западе, в том месте, где царь Осирис. А после богов и знатные, и народ упокоятся в месте, где находишься ты!" Разве не так сказал он мне?!

И вот после этого послание Осириса достигло того места, где был Владыка вселенной с Девяткой. И тогда Тот взял послание и прочел его перед Ра-Хорахте с Девяткой.

И тогда они сказали:

- Прав, прав во всем, что он сказал, Великий обилием, Владыка пищи! Да живет он, да будет здоров и благополучен!..

______________________________________________________________________________________

Теплые сумерки, золотисто-розовое небо и снег, синие верхушки сосен...

Он распахнул глаза. В открытые окна дул свежий ветерок. Пахло грозой.

Он перевел взгляд. Большая комната, много кроватей, вдалеке, у стены, какой-то мужчина, опершись на подушку, читает газету.

Руки лежат поверх чистой, но жесткой и какой-то сероватой простыни. В вену левой вставлена приклеенная матерчатым пластырем иголка, от которой вверх, в капельницу, идет прозрачная и эластичная трубочка.

Во рту и в горле было сухо.

Он слегка пошевелился и почувствовал от этого усталость. Какое прошлое было у него до наступления всепоглощающей темноты?.. Да, да, что-то всплывает в памяти... Сдавившая грудь холодная вода, тянущая вниз тяжесть... Он не ожидал этого, не рассчитывал, что у него будет так мало времени. Пришлось активизировать все жизненные силы, нырять, распутывать ноги... А воздуха отчаянно не хватало... Кажется, уже вне сознания руки сами собой размотали тугой узел, похоже, он даже поплыл кверху... Все. Больше - ничего...

Влад отдохнул и двинулся снова. Нужно дать знак. Движение это лучший способ доказать, что ты существуешь. Это понимают даже пресмыкающиеся.

Мужчина на соседней койке отложил газету, тяжелым взглядом посмотрел на него, подумал... Видимо, судорожные попытки Влада подняться впечатлили его, и он, вытащив из-под кровати костыли, поковылял к двери.

- Сестра! - крикнул он. - Сестричка! Тут ваш утопленник очухался... кажись! Ластами машет! Дуйте сюда, покудова он капельницу не опрокинул!

В палате материализовалась медсестра и направилась прямо к Владу. Тот притих: от него больше ничего и не требовалось. За нею вошел высокий мужчина в милицейской форме с погонами лейтенанта. На одном его плече, небрежно накинутый, висел белый халат с большущей заплатой.

- Очнулся? Ну, и отлично... - сестра была хорошенькой, румяной, немного похожей на овечку девушкой. Она ловко проверила капельницу, иглу, пощупала пульс Ромальцева и присела у изголовья, чтобы измерить ему давление. От своеобразного треска заклепки на "рукаве" прибора Влад ощутил неприятные мурашки, побежавшие вдоль позвоночника.

Лейтенант взял стул и присоседился к девушке. После этого он неторопливо извлек из кармана ручку и блокнот. Влад понял, о чем его сейчас спросят.

- Лейтенант Поляков, - представился милиционер. - Мне придется задать вам несколько вопросов. Вы сможете отвечать?

Вежливость стража порядка подкупала. Влад испытал двойственное чувство: во-первых, что-то незрелое, то есть желание отвечать этому, в принципе незнакомому, человеку лишь потому, что он весьма корректен; во-вторых, уверенность, что есть вещи, которые можно и нужно выкладывать, и есть - о которых лучше помолчать. Но он пока не знал, не сориентировался, что куда отнести. В голове царил полный сумбур. Чуть прикрыв глаза, он кивнул.

- Вас обнаружили на берегу, у поселка. При вас не было никаких документов. Как вас называть?

Тот слегка нахмурился, затем лицо его прояснилось:

- Меня зовут Алек... - тут Влад осекся, покачал головой и поправился: - Мое имя Владислав Ромальцев...

Лейтенант что-то записал.

- Вы можете припомнить, что с вами произошло?

- Нет, - теперь уже уверенно ответил Ромальцев.

- Совершенно ничего? То есть, я хотел сказать, вы не помните, как оказались в реке будучи одетым?

- Не помню.

- А последнее, что вы помните?..

Влад внимательно посмотрел на него:

- Я помню, что ехал на машине.

- На своей?

Тот повел бровями.

- То есть, я хотел сказать, вы были за рулем?

- Да, я был за рулем.

- Где это было?

- Это было достаточно далеко от реки. Где-то за городом.

- А раньше вы никогда не страдали провалами памяти?

- Нет, никогда не страдал провалами памяти, - Ромальцев говорил тихо, спокойно и до неправильности правильно, то есть, полностью проговаривал фразу, не комкая окончаний, не сокращая и в основном повторяя вопрос собеседника в утвердительной форме. Это немного не понравилось лейтенанту, но давить на пострадавшего он пока не решался.

- Вы уверены, что незадолго до случившегося вам никто не угрожал... Попробуйте вспомнить...

- Мне никто не угрожал, - как автомат, ответил Владислав.

Лейтенант прищелкнул языком. Этот странный, бесцветный "никакой" - человек был каким-то обтекаемым. Попытки проникнуть в его сознание напоминали вхождение в воду или, скорее, в пустоту: он не сопротивлялся, но и не давал никакой информации. Точно так же можно беседовать с собственным отражением в зеркале. А это нехорошо. Неправильно это как-то...

- Ну, хорошо, - оценив красноречивый взгляд медсестры, сказал он. - Тогда каким образом я могу связаться с вашими близкими? Вы местный?

- Я - местный, - и Ромальцев назвал домашний телефон. - Мою мать зовут Зинаидой Петровной.

- Я позвоню ей. Всего доброго. Выздоравливайте. Но если вдруг вы что-нибудь припомните, медсестры и доктора помогут вам выйти на меня.

- До свиданья, - Влад медленно опустил голову на подушку и закрыл глаза.

События все еще перекрещивались и наслаивались друг на друга. Такое он испытывал до этого всего три раза... Эти малоприятные ощущения вскорости пройдут.

**********************************************************************************

Медсестра Лена была дежурной. Сидя на посту, она листала журнал и размышляла, как провести ночь. Можно подремать на кушетке, если, конечно, все будет тихо.

И только она об этом подумала, как в двери настойчиво постучались. Лена поднялась и пошла открывать.

На пороге стояла полноватая заплаканная женщина, не моложавая, но отчетливо молодящаяся, с претензией на аристократичность. Правда, по ее лицу сейчас было трудно сказать, сколько ей лет: под глазами темнели мешки, мокрые от слез и съеженные, размазанная тушь тоже не придавала ей привлекательности, хотя и была тщательно вытираема платочком.