Грэхэм Мастертон - Пария

• Название: Пария
• Автор: Грэхэм Мастертон
• Издательство: Сигма-пресс
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1995
• ISBN: 5-451-14746-9

Четыреста лет назад в заливе около американского городка Грейнитхед захоронен страшный ацтекский демон — владыка Страны Мертвых. Внезапно демон пробуждается, призывая своих подданных для захвата новых живых душ.

---

Я вошел в нее. Она была горячей, влажной и стонала при каждом толчке. Мне казалось, что моя голова лопается, но этот взрыв все длился и длился. Джилли обвила меня ногами, чтобы я мог входить еще глубже, впилась ногтями в мою спину и глубоко укусила меня за плечо.

— О Боже, глубже, милый, еще глубже! — молила она. Я обнял ее бедра и вошел в нее, насколько мог, так, что она начала стонать, кричать и мотать головой по подушке.

Я чувствовал первые судороги оргазма, нарастающие в ее упругом теле, предсказывающие близкое землетрясение. Она выговаривала какие-то слова, которых я не мог понять, тонким, задыхающимся голосом, как будто одновременно молила и проклинала. Ее глаза были плотно прикрыты, на лице проступало напряжение. Ее пышные груди порозовели, а соски были стоячими и твердыми.

Именно тогда, на самом краю оргазма, я открыл глаза, посмотрел на нее и застыл. На лицо Джилли, как светящаяся холодная маска, было наложено другое лицо: лицо Джейн, неподвижное, с ввалившимися глазами, мигающее угрожающим электрическим блеском. На одну ужасную секунду я перестал понимать, в ком нахожусь, в Джилли, в Джейн, или у меня вообще галлюцинация.

Джилли заморгала, и ее открытые глаза, полные удивления и страха, выглянули из темных ям в наэлектризованной маске лица Джейн.

— Джон, милый, что творится? Джон!

Я открыл рот, но не мог выдавить ни слова. Глаза Джилли придали видимость жизни посмертной маске Джейн. Это было самое ужасное зрелище в моей жизни. Лицо Джейн напоминало нарисованный портрет с живыми глазами. И она была так холодна. И так невозмутима. Так неподвижна. И так обвиняюща.

— Джон, мне холодно. Джон!..

Раздался ужасный гул и треск. Все окна в номере как будто взорвались. Сильный сквозняк раздернул занавески. Воздух загустел от блестящих, вращающихся, острых как бритва осколков стекла. Я сжался, всем телом прикрывая Джилли, но несмотря на это морозное дуновение настигло меня и просыпало дождь осколков на мою спину, бедра и ягодицы. Постель была порезана на куски, из продырявленных подушек пух вздымался как снег.

Я ждал с закрытыми глазами, пока не утих звон бьющегося стекла. Холодный мартовский ветер влетел через окна и трепал страницы журнала, который я оставил на телевизоре. Я посмотрел на Джилли. Она снова была собой, не Джейн или кем-то еще, хотя ее лицо было бледно от страха и сбоку на лбу появилась небольшая ранка.

— Вылезай из-под меня, — прошептал я. — Осторожно, вся постель в стекле. И у меня куча осколков в спине. Наверняка ничего серьезного, но я не могу пошевелиться, пока ты их не вынешь.

Под влиянием шока и ужаса глаза Джилли наполнились слезами.

— Что случилось? — спросила она, дрожа. — Я не понимаю, что случилось.

— Видимо, я переусердствовал с оргазмом, — ответил я, стараясь говорить беспечно.

— Ты весь дрожишь, — шепнула она. — Не шевелись.

Она смогла выскользнуть из-под меня. Потом сказала:

— Лежи спокойно. У тебя на спине штук двадцать осколков. Но все они, вроде бы, врезались не слишком глубоко.

Она нашла свои туфли и пошла в ванную за ватой и полотенцем. Потом села рядом со мной на постели и начала извлекать из моей спины осколки стекла. Крови было немного, но ранки побаливали, и я облегченно вздохнул, когда она вытянула последний кусочек, торчавший из внутренней стороны моей левой ляжки.

В дверь постучали. Кто-то закричал:

— Извините! Вы здесь? Это помощник управляющего.

— А в чем дело? — крикнул я.

— Нам сообщили, что в вашем номере был слышен какой-то шум и звон разбиваемого стекла. Все ли у вас в порядке?

— Минутку, — ответил я. Джилли нашла мои брюки. Я вытряхнул из них стекло, натянул их и на цыпочках подошел к двери. Я приоткрыл ее, не снимая цепочки, и выглянул. Помощником управляющего был высокий мужчина в смокинге, с очень блестящими черными волосами и в очень блестящих лакированных черных туфлях.

— Я купил сегодня моей кузине комплект бокалов, — объяснил я. Сувенир из Салема. Но, к несчастью, ноги у меня запутались в халате, когда я их нес. И, к тому же, я налетел на стол.

Заместитель управляющего посмотрел на меня проницательным взглядом.

— Надеюсь, вы не покалечились?

— Покалечился? Нет. Нет, нет. Не покалечился.

Он помолчал, потом заявил:

— Вы позволите мне заглянуть в номер?

— В номер?

— Если вы не возражаете.

Я глубоко вздохнул. Не было смысла блефовать дальше. Если заместитель управляющего хотел заглянуть в номер, то я не мог его удержать.

— Честно говоря, — сказал я, — у нас были хлопоты с окнами. Но я за них заплачу. Если вас это устраивает.

16

Мы поехали домой к Джилли на Витч-хилл-роуд, с видом на парк Галлсус-хилл. Квартирка была маленькой, но в ней царил педантичный порядок. На выкрашенных в белое стенах висели оправленные в рамки эскизы платьев, в красивых белых португальских горшочках росли кусты юкки. Мои ранки чуть саднили, но все они были чисты, и только одна из них, на плече, еще не закрылась, и из нее продолжала сочиться.

— Выпьешь вина? — спросила Джилли.

Я сел враскорячку на покрытый бежевым покрывалом диван.

— Предпочел бы двойное шотландское, если можно.

— Извини, — заявила она, возвращаясь из кухни с большой, покрытой изморозью бутылкой „Пино Шардонне“, — но все мои знакомые пьют вино.

— Только не говори мне, что они еще и вегетарианцы.

— Некоторые, — улыбнулась она.

Она поставила на столик два бокала на высоких ножках и села рядом со мной. Я взял бутылку и налил нам обоим до краев. Раз уж я приговорен к вину, подумал я, то по крайней мере не должен быть ограничен в объеме.

— Как ты думаешь, сколько тебе надо будет заплатить в „Корчме любимых девушек“? — неожиданно спросила Джилли.

— Наверно, несколько тысяч. Эти большие окна, наверно, стоят кучу денег.

— Я все еще не понимаю, что случилось.

Я поднял свой бокал в молчаливом тосте и одним глотком наполовину опорожнил его.

— Ревнивая жена, — объяснил я.

Джилли растерянно посмотрела на меня.

— Ты же говорил, что твоя жена…

— Мертва, — решительно закончил я. И повторил еще тише: — Мертва.

— Значит, ты хочешь сказать, что то, что сегодня случилось… это была она? Твоя жена? Она это сделала?

— Не знаю. Такая возможность есть. Может, это был просто исключительно сильный порыв ветра. Помнишь ту бурю в Бостоне, когда ветер выбивал окна? Может, то же самое случилось и в „Под боярышником“.

Джилли смотрела на меня с миной, выражающей полное непонимание.

— Но если твоя жена мертва, то почему ты думаешь, что это была она? Ты хочешь меня убедить в том, что и она тоже дух? Твоя погибшая жена дух?

— Да, я видел ее, — признался я.

— Ты видел ее, — повторила Джилли. — Боже, я не могу в это поверить!

— И не нужно. Но это правда. Я ее видел уже два или три раза, а сегодня, когда мы любили друг друга, я снова ее увидел. Я посмотрел на тебя и увидел ее лицо.

— Знаешь, в это очень трудно поверить.

— Мне тоже это было нелегко.

— Знаешь, мне еще никогда не приходилось заниматься любовью с мужчиной сразу после того, как мы познакомились — как с тобой.

— Перестань оправдываться, — прервал я ее. — Я тоже сразу захотел тебя. Разве разница только в том, что ты женщина?

— Вообще не в этом дело, — ответила Джилли со слабым возражением в голосе.

— В таком случае, совершенно не нужно переживать.

— Но теперь ты ставишь меня в крайне неловкое положение.

— Неловкое? — удивился я, опять потянувшись за бокалом.

— Да, да, неловкое, ведь я впервые в жизни соблазнила мужчину… я впервые это сделала, и оказалось, что этот мужчина помешан на своей умершей жене. А в его номере в мотеле вылетают окна.

Я встал и подошел к застекленным дверям, ведущим на узкий балкон. За стеклом трепетали на пронзительном ночном ветру кустики герани. Вдали виднелось смазанные пятна света Уиткрафт-Хейс. Был уже третий час ночи. Я был слишком потрясен и вымотан, чтобы ссориться или выслушивать обвинения. Мое отражение в стекле подняло бокал и отпило вина.

— Хотелось бы мне признать, что ты права в отношении помешательства, — тихо сказал я. — Хотелось бы мне признать, что ты права, что я истеричен, что я ничего не видел и ничего не слышал, что у меня чересчур буйное воображение. Но все это — истина, Джилли. Она навещает меня. Навещает не только дом, где мы жили, но и меня лично. Это следующая причина, по которой я завтра буду погружаться в воду, хотя на это у меня совершенно нет желания. Я хочу, чтобы к моей жене вернулся покой.

Джилли не ответила. Я отвернулся от окна и снова сел рядом с ней, хотя она не хотела на меня даже смотреть.

— Если хочешь разорвать наше знакомство, у меня нет возражений, заявил я. — Ну… не совсем. Мне будет очень горько и неприятно. Но я понимаю, что ты чувствуешь. Каждый подумал бы то же самое на твоем месте. Даже мой врач считает, что у меня сильный затянувшийся шок после смерти Джейн.