Глеб Голубев - След Золотого Оленя

• Название: След Золотого Оленя
• Автор: Глеб Голубев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1974

---

Михайловок и Варваровок попадалось немало, даже гораздо больше, чем помечено было на подробнейшей карте, какой снабдили нас друзья Андрея Осиповича.

И курганов по пути встречалось немало, один лучше другого…

Села были большие, с асфальтовыми тротуарчиками вдоль длинных улиц и с водопроводными колонками. Радовали глаз эти приметы крепкой, богатой жизни. Но в каком из этих сел, возникших явно на пепелищах уже после Отечественной войны и последующего укрупнения колхозов, искать жителей давно исчезнувших хуторков и мелких селений, которые могли бы припомнить чудака, копавшегося где-то в кургане-полвека назад, в самый разгар гражданской войны?

Мы расспрашивали попадавшихся на пути стариков и старушек, заезжали по совету Андриевского в школы и беседовали с местными учителями» преподавателями истории и географии, наслушались весьма занимательных рассказов о всяких исторических событиях и самых фантастических легенд. Но они никак не помогали найти родину Золотого Оленя.

География этих мест даже за послевоенные годы так разительно изменилась, что их не узнавал и Авенир Павлович, тщетно пытавшийся до войны отыскать со школьниками могилу Смирнова. Старик огорчался все больше и выглядел виноватым.

— Ну что вы, Авенир Павлович! Ничего не попишешь, жизнь идет вперед, все меняется, — утешал я его, а сам, признаться, уже начинал сомневаться в успехе поездки.

Но вот снова забрезжила слабая надежда.

Где-то на проселочной дороге мы увидели отдыхавшего на обочине в тени дубочка, едва начавшего одеваться нежно-зеленой листвой, старика в нейлоновой куртке и соломенной шляпе. Мы остановились, подсели к нему, поздоровались, завели разговор о жизни, о здоровье и о том, что вот разыскиваем Михайловку, возле которой давно, еще в годы гражданской войны, один ученый вел раскопки кургана…

— Курганов у нас полно, — оживился дедок. — И еще с той войны, с французами, и могилы казаков запорожских. Были такие два запорожца — братья Серко, так они завещали себя похоронить рядом. Курганы те так и называются: Братья. И ученые давно теми курганами интересуются. Тот академик, про какого вы спрашиваете, тоже здесь копал. Я мальчонкой был, хлопчиком, а его хорошо запомнил.

— Где же он копал? В каком кургане? — поспешно спросил я, не веря удаче.

— Во всех, — не раздумывая, ответил он и широко обвел рукой полгоризонта. — Крепкий такой был академик. Здоровенный!

— Позвольте, Скилур Авдеевич был невысокого роста, худенький, — негодующе произнес Авенир Павлович. — Вы что-то путаете. Он был совсем не такой, как вы рассказываете.

— Кто? — уставился на него дед.

— Скилур Авдеевич Смирнов, которого вы, говорите, знали.

— Не знаю я никакого вашего Смирнова. То академик был, папиросы курил из золотого портсигара, — упрямо покачал головой наш собеседник. — Высокий мужик был, рыжий.

— Вы же старый человек, а такие сказки рассказываете, — Авенир Павлович попробовал пристыдить дедка.

— Почему сказки? Мне-то лучше знать, я здешний. И копал он возле Михайловки, это точно. Я жил в соседнем селе, в Григорьевке, а туда часто бегал, в Михайловку. Сожгли ее белые еще в ту войну, в гражданскую. А нашу Григорьевку фашисты спалили, когда отступали. Теперь я здесь у старшего сына живу.

— А та Михайловка далеко отсюда была? — спросил Клименко.

— Да нет, верст, мабуть, пятнадцать, не боле. Только не осталось там ничего, все запахано.

— А вы знаете, у Скилура Авдеевича действительно был красивый золотой портсигар, — задумчиво произнес Андриевский, когда мы поехали дальше.

Клименко посмотрел на меня и сказал:

— Что нам стоит прокатиться лишних пятнадцать километров? Тем более места-то такие красивые.

Проехали еще пятнадцать километров. Никаких признаков жилья вокруг. Те же привольно раскинувшиеся поля, цепочка курганов вдоль дороги. Еще несколько курганов повыше стоят посреди поля. Если бы можно было, не раскапывая, заглянуть, что они таят…

— Н-да, где же тут могла стоять эта Михайловка, если дед не сочиняет? — пробормотал Клименко, встав на подножку машины и поглядывая вокруг. — Давай, Володя, проедем вон туда, где тракторист пашет. Поспрошаем его. Не застрянем?

— Нет, товарищ майор, — шофер упорно титуловал бывшего следователя его прежним званием.

Тракторист, завидев нас, остановил машину, выглянул из кабины. Мы поздоровались и спросили, не знает ли он, часом, где тут была когда-то деревня Михайловка.

— Не знаю. Да вы поезжайте в правление, там наверняка скажут.

— А далеко это?

— Да нет, километров восемь. Все прямо по этой дороге, никуда не сворачивайте. Как вот те курганы минуете, будет видно большое село на двух холмах. Мимо не проедете. Дома новенькие, издалека видно.

— А как председателя звать?

— Непорожний Назар Семенович. Вы его сейчас как раз в правлении застанете. Все бригады уже объехал, позавтракал, теперь в правлении занимается.

Выехав на дорогу и миновав цепочку курганов, уходивших к горизонту, мы действительно сразу же увидели впереди белые нарядные домики среди садов на склоне двух почти слившихся вместе холмов — одного побольше, другого поменьше, прильнувшего к соседу, словно к старшему брату.

Место для колхозного поселка здесь выбрали очень удачно — красивый вид открывался с высоты холма. Дома и тут были все новенькие, как в совхозе Петровского, но уже успели укрыться в тенистой зелени молодых садов. И ни один дом не походил на соседний: у одного нарядные наличники, у другого весело раскрашена крыша, у третьего на шесте гордо вознесся над крышей какой-то затейливый пивник[3] — флюгер. И все домики чистенькие, только что побеленные.

На вершине холма, что пониже, на широкой площади сверкал стеклянными стенами универмаг, а напротив, за сквериком, стояло двухэтажное здание правления колхоза.

Мы поднялись на второй этаж и спросили в приемной у пожилой секретарши, деловито стучавшей на пишущей машинке, можем ли повидать председателя.

Расспросив, кто мы такие и что нам надо, секретарша исчезла за дверью и тут же вернулась, пригласив:

— Пожалуйста, заходите, товарищи.

Кабинет, в который мы вошли, был просторный, светлый, прохладный. За письменным столом сидел, выжидательно глядя на нас, черноволосый смуглый человек лет сорока, в белоснежной нейлоновой рубашке и при модном галстуке. Под рукой у него на маленьком столике стояли два телефона — белый и зеленый, рядом коммутатор селекторной связи.

Мы представились. Председатель пригласил нас присесть. Клименко ободряюще посмотрел на меня, и я начал рассказывать, как мы нашли в Матвеевке загадочный клад, а теперь пытаемся выяснить, где именно были выкопаны древние сокровища из кургана. Рассказывал, как мы напали на след Ставинского, а потом и Скилура Смирнова, и чувствовал, что вся эта запутанная история выглядит здесь, в строгом, деловом кабинете, какой-то придуманной, невероятной. Археология вперемежку с уголовщиной!

Но председатель слушал меня внимательно, не перебивая, только в его зеленовато-коричневых глазах постепенно все явственнее выражалось изумление.

— История, — протянул он, испытующе поглядев на Клименко. — И вы, значит, предполагаете, копал этот Смирнов здесь, у нас?

— Да, где-то тут были, говорят, и Варваровка и Михайловка, только давно уж их нет.

— Возможно, — кивнул Непорожний и добавил, сверкнув подкупающей белозубой улыбкой на обветренном загорелом лице: — Спросите меня, какая, скажем, кислотность на любом поле, — отвечу точно, не хвастаю. Это я знаю. А что тут было при царе, можно сказать. Горохе… — он развел руками. — Родился я с опозданием, уже в тридцатом году Да и не здесь, на Орловщине. Начал тут председательствовать, когда уже этот поселок заложили. А какие были где села до укрупнения, честно скажу, не интересовался. Хотя, кажется, кто-то поминал, была тут вроде до войны Михайловка.

Помолчав и что-то прикидывая, он деловито предложил, нажимая кнопку звонка на уголке стола:

— Вы у нас поживите, поездите по округе. Поспрошайте старожилов. Парторг вам поможет с ними связаться. Зинаида Прокофьевна, устройте товарищей в гостиницу, — повернулся он к неслышно появившейся в дверях секретарше.

Мы поселились в новенькой колхозной гостинице, где все сияло чистотой, было тихо и по-домашнему уютно. Целыми днями ездили по округе, нанося на карту встречавшиеся курганы. Их и здесь было немало.

Несколько раз во время поездок мы встречали на степных дорогах черную «Волгу» председателя колхоза. Непорожний останавливался, расспрашивал, как идут дела. Был он всегда выбрит, весело деловит, заботлив, внимателен. Во всем чувствовался совсем иной стиль работы, чем у его коллеги Петровского, с которым нас свела судьба в прошлом году.

— Це Голова! — с уважением отзывался о Непорожнем Андрей Осипович. И вскоре все мы стали называть председателя именно так, на украинский манер — и непременно с большой буквы.