Халлдор Лакснесс - Салка Валка

• Название: Салка Валка
• Автор: Халлдор Лакснесс
• Жанр: Классическая проза

Роман «Салка Валка» впервые был опубликован в 1931-32 гг. Это был первый эпический роман Халлдора Лакснесса, в котором с беспощадным реализмом описывалась многотрудная жизнь исландских низших классов, первые шаги исландского рабочего движения.

---

Девочка никак не могла понять, кого это «их» имел в виду старый Эйольфур в своих философских рассуждениях. До самой смерти старика девочка воспринимала его высказывания как туманные пророчества, хотя он больше чем кто-либо другой пользовался ее уважением.

Точно так же ничего не добилась девочка, когда стала спрашивать о деньгах своих напарниц. Они даже и не подумали отвечать на такой глупый вопрос.

— Работай, работай, дурочка, нам не до разговоров, а если твои руки не терпят соли, иди домой отдыхать.

Так прошло две недели. Через неделю начиналась пасха.

В вербное воскресенье Салка Валка с трудом натянула на себя праздничное платье. Она из него выросла, и при малейшем неосторожном движении оно трещало по всем швам. Когда она спустилась вниз, то посреди кухни увидела мать, одетую в новое, только что купленное платье с большими розами. Соседские женщины с восторгом рассматривали эту роскошную обнову, а мать, улыбаясь, вертелась во все стороны, давая всем возможность разглядеть материал и не забывая при этом добавить, что, она надеется, господь бог простит ее суетность. Девочка стояла в стороне, не выказывая особой заинтересованности. Новое платье не щадило наружности матери, оно подчеркивало все ее недостатки. Только сейчас Салка заметила, до чего безобразны у матери зубы и как мало они подходят к розам на ее платье, как некрасивы ее руки, цветом напоминающие солонину. А эти бока, широкие, как у лошади! Боже ты мои, да она в тысячу раз лучше в своем старом, истрепанном платье.

На следующий день после работы Салка Валка набралась храбрости и отправилась к подрядчику.

— Вы собираетесь платить мне деньги? — спросила она низким срывающимся голосом.

— Что? — изумился подрядчик.

— Когда я получу заработанные мною деньги?

— Насколько мне известно, твой заработок поступает на счет матери.

— Ничего не знаю, давайте мне мои деньги, — потребовала девочка.

— Я не бухгалтер и не управляющий Йохана Богесена, мое дело отмечать рабочие дни и сообщать об этом в контору.

На следующий день Салка Валка выяснила, что, хотя деньги здесь никогда не выплачиваются наличными, на заработанную сумму можно получить разных товаров в лавке. Узнав, что женщины собираются в субботу пойти в лавку, чтобы сделать закупки к пасхе, она, не теряя надежды, присоединилась к ним. Старый Йоун из Кофина, дедушка Арнальдура, стоял за прилавком. Это был злой, неприветливый старик, он вечно ворчал и жаловался, что ему нет покоя от этих людей, что, как только сезон лова подходит к концу, у этих несчастных одно на уме — как бы поскорее промотать денежки. Они вовсе не думают о том, чтобы отложить копейку на похороны. Старик ходил всегда в старом, лоснившемся сюртуке, блестящем как зеркало. Под пиджаком виднелась серая манишка. Мороз оставил следы на его руках: суставы у него были красные, распухшие. Старик очень неохотно показывал товар своим покупателям, и лишь после долгих уговоров и упрашиваний удавалось добиться, чтобы он вытащил что-нибудь из-под прилавка. Он ворчал, что его покупатели не стоят того, чтобы с ними возиться, и все старался поскорее вновь запихнуть товар под прилавок. Каждую мелочь он словно с кровью от сердца отрывал. Тем не менее ему приходилось снимать с полок и вытаскивать из коробок платья, передники, кружева и тесьму, шерстяные юбки и рубашки для молодых девиц и выкладывать их на прилавок. Девушки сбивались в кучу, рассматривали эти богатства, прикладывали их к себе, охали и ахали, а потом исчезали за перегородкой и, прячась от взоров мужчин, примеряли платья. Женщины постарше довольствовались куда меньшим. Когда первая волна покупателей схлынула и лавка стала пустеть, Салке Валке удалось спросить старого Йоуна, найдется ли в лавке красивое платье для девочки.

— Красивое платье для девочки? Моли бога, дитя мое, чтобы он хранил тебя, вот что я тебе скажу. Ты кто?

Салка Валка объяснила, кто она.

— Ничего не знаю, — сказал старик. Девочка легко представила себе, как по ночам старик превращается в тролля.

— Твоя мать ничего не заработала, сомневаюсь, имеет ли она счет в нашей лавке.

Девочка стояла на своем, но старик и слушать не хотел ни о ее делах, ни о делах ее матери. Он ничего не знает. Пусть она справится у бухгалтера, открыт ли счет в лавке на ее имя или на имя матери. А теперь ей лучше всего оставить эти глупости, пойти домой и не мешать человеку работать.

Вот каким образом девочка неожиданно очутилась в таинственном царстве гроссбухов, в которые в этом поселке заносились человеческие судьбы вместе с их доходами и расходами. Салка Валка была не из той породы людей, что отступают перед препятствиями. Раз Ирод сказал нет, она направила свои стопы к Пилату.

Пилат, встретивший Салку недружелюбным взглядом из-под очков, был старый, высохший счетовод со злым, визгливым голосом; он почти с головой утонул в книгах, похожих издали на Ветхий и Новый завет.

— Тебе что нужно?

Девочка объяснила, что привело ее сюда. Счетовод посмотрел на нее из-под очков. Уголки его рта были опущены, точно он собирался заплакать.

— Сигурлина Йоунсдоттир не имеет у нас ничего на счету, — ответил он холодно, дребезжащим голосом и снова нырнул в свои фолианты. — Вот здесь все расписано: кредит — ее дочь Сальвор Вальгердур работает на очистке рыбы… дней столько-то… Дальше тут записано: дебет — клеенчатый фартук для девочки, для себя — платье, чертовски дорогое, ночная сорочка, чулки, ботинки, кружева и прочее и прочее. Сигурлина Йоунсдоттир осталась нам еще должна около пятидесяти крон. А ну, отправляйся и закрой за собой дверь.

Едва за девочкой захлопнулась дверь лавки, она расплакалась тут же па крыльце. Представьте себе девочку-подростка в обтрепанной куртке, подпоясанной шнурком, горько плачущую на ступеньках крыльца, здесь, в маленьком городишке у моря, в сгущающихся сумерках вечера. И не так уж громко она плакала, в ее плаче не чувствовалось отчаяния. Но сколько было в нем горечи из-за несовершенства мира, равнодушного к ее желаниям, к ее маленькой особе! Неужели богу доставляет удовольствие видеть ее в этих вот лохмотьях? Как может это нравиться Иисусу, который сам всегда так красиво одет на картинках в библии. Обида, как раковая клешня, глубоко засела в душе. Девочка не знала, что ей делать: перебить ли окна в этой проклятой лавке или пойти домой и разорвать в клочки новое платье матери. А может быть, лучше всего забросать камнями все окошки в церкви, чтобы показать богу, что она все равно не сдастся? Она брела по площади, не разбирая дороги, полностью отдавшись чувствам, клокотавшим в ее душе. Позади нее послышались шаги, ее обогнал какой-то мужчина. Наверно, он не обратил бы на нее внимания, если бы не услышал приглушенных рыданий у себя за спиной. Мужчина остановился и обернулся.

— Чего плачешь, малышка? — спросил он.

Девочка не собиралась отвечать. Она больше не верила, что бог или люди могут помочь человеку, оказавшемуся в беде. Но мужчина подошел к ней, погладил по щеке и сочувственно спросил:

— Что случилось, бедняжка?

— Они не хотят платить мне денег, — пробормотала девочка сквозь слезы, не поднимая глаз.

— Что, — удивился мужчина, — денег? Кто не хочет платить тебе денег?

— Да в лавке… Я три недели чистила рыбу… у меня нет платья к пасхе.

— Чья же ты, девочка? — осведомился мужчина.

Салка Валка назвала имя Сигурлины из Марарбуда.

— Но она мне больше не мать. Это из-за нее у меня нет платья. На мои деньги она купила себе дорогое платье с розами, чтобы понравиться этому рябому уроду. А надо мной смеются все ребята, дразнят, кричат, что моя мать шлюха, и швыряют в меня грязью. И я не умею читать, ничего не умею!

— Бедняжка, — посочувствовал мужчина.

Это был пожилой человек в макинтоше, должно быть, богатый, с большими усами и в котелке. Девочка решила, что он не из здешних, а какой-нибудь проезжий с Юга, остановившийся здесь, в Осейри.

— Сейчас постараемся все уладить, — сказал он. — Ну, пошли со мной, малышка. Мы что-нибудь придумаем.

Оказалось, что мужчина живет здесь, в рыбацком поселке, и ни больше ни меньше как в доме самого Йохана Богесена. Оставив Салку Валку на кухне и велев ей подождать, он скрылся за дверью. Но тут одна из служанок узнала девочку и тотчас принялась расспрашивать, правду ли говорят люди, будто ее мать помолвлена. Конечно, сказала она, это в порядке вещей, что люди обручаются, если подвернется такая возможность. Она-то сама вовсе об этом не помышляет. Всем известно, у нее женихов хоть отбавляй и, конечно, она могла бы обручиться с любым из них.

— Но боже мой, несчастная, как ты выглядишь! — воскликнула она. — И что это хозяину вздумалось притащить тебя в дом?

Тут неожиданно в кухне появилась сама хозяйка дома. Одетая в зеленое нарядное платье, статная и красивая, она походила на даму в карточной колоде. Она осмотрелась вокруг, сияющая и счастливая. Никогда прежде Салке Валке не доводилось видеть человека, излучавшего столько, счастья. На руке у хозяйки висели разноцветные одежки. Когда она заговорила, девочка даже не поняла, о чем речь, ей казалось, будто сама радость заговорила с ней, так приятно было смотреть на подвижное лицо молодой женщины, а ее взгляд, ее слова будто излучали аромат цветов. Хозяйка пожаловалась, что от девочки неприятно пахнет, и приказала служанке тотчас же бросить в огонь ее юбку и куртку. Когда с Салки стянули верхнюю одежду и она осталась в одном белье, оказавшемся безобразно грязным, мадам не удержалась и вслух взмолилась: