Элвин Тоффлер - Метаморфозы власти

• Название: Метаморфозы власти
• Автор: Элвин Тоффлер
• Издательство: Издательство ACT
• Жанр: Философия
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-004183-7

Перед вами — одна из самых влиятельных работ в жанре так называемой «социальной философии» — «Метаморфозы власти» Элвина Тоффлера. Книга, в которой развитие его оригинальных, ярких идей достигает уже кульминационной точки.

Итак, происходят ли «метаморфозы власти» лишь на глобальном уровне — или, незаметные для нас, давно уже стали частью нашей повседневной, обыденной жизни? И что принесет нам это в грядущем — новые информационные войны и новый политический антагонизм, противостояние уже не между социальными, но между информационными системами?

Двадцать первый век уже настал. Будущее уже наступило. Каким же будет новый облик нашей стремительно — возможно, слишком стремительно, — развивающейся цивилизации?..

---

Напротив, в крестьянских обществах экономические процессы движутся чрезвычайно медленно. Традиции, ритуалы и невежество ограничивают социально приемлемый выбор. Прежде чем рыночная система появилась как инструмент для выбора капиталовложений, традиция руководила технологическими решениями. Традиция, в свою очередь, опиралась на «правила или табу для сохранения производственных приемов, которые доказали свою работоспособность в течение медленного хода биологической и культурной эволюции», согласно экономисту Дону Лавойю[466].

В условиях, когда большинство людей существуют на грани выживания, эксперимент был опасен, новаторство подавлялось и прогресс в методах создания благосостояния происходил так медленно, что его едва было заметно от одного поколения к другому. За моментами нововведений следовали столетия стагнации.

Исторический взрыв, который мы теперь называем промышленной революцией, ускорил экономический метаболизм. Улучшились дороги и средства связи. Предприниматели в поисках прибыли активно внедряли новое. Были внедрены технологии грубой силы. У общества появился более высокий доход, что позволило сократить социальный риск от экспериментов. «Так как теперь техническое экспериментирование намного удешевилось, — указывает Лавой, — производственные методы смогли изменяться гораздо быстрее».

Все это, однако, просто подготовило сцену для сегодняшней сверхскоростной символической экономики[467].

Штрихкод на пачке «Мальборо», компьютер в грузовике Федерал Экспресс, сканер за прилавком Сейфуэй, банковский автоответчик, распространение сверхумных сетей данных по всей планете, роботы с дистанционным управлением, информационализация капитала — все это первые шаги в формировании экономики XXI в., которая будет работать почти со скоростью реального времени.

В должное время весь цикл создания благосостояния будет отслеживаться, по мере того как он происходит.

Постоянная обратная связь будет исходить от сенсорных устройств, встроенных в умную технику, от оптических сканеров в магазинах и от передатчиков в грузовиках, самолетах и кораблях, которые посылают сигналы на спутники, так что менеджеры могут проследить за перемещением каждой машины в любой момент. Эта информация будет объединяться с результатами постоянных опросов населения и информацией из тысячи других источников.

Эффект ускорения, делая каждую единицу сэкономленного времени более ценной, чем предыдущая единица, тем самым создает контур положительной обратной связи, которая ускоряет ускорение.

Последствия этого, в свою очередь, будут не просто эволюционными, а революционными, потому что работа, менеджмент и финансы в режиме реального времени будут радикально отличаться даже от сегодняшних наиболее прогрессивных методов. Однако даже теперь, задолго до того, как начинают осуществлять операции в реальном времени, само время становится все более важным фактором производства. В результате знания используются для сужения временных интервалов.

Это ускорение нервных импульсов экономики в странах с высокой технологией имеет еще не замеченные последствия для стран с низкой технологией или вообще с неразвитой технологией.

Ибо чем ценнее становится время, тем больше обесцениваются такие традиционные факторы производства, как сырье и труд. То есть именно то, что эти страны, в большинстве случаев, продают.

Как мы отметим в следующей части, эффект ускорения изменит все имеющиеся в настоящее время стратегии экономического развития.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Новая система создания благосостояния состоит из расширения глобальной сети рынков, банков, промышленных центров и лабораторий, мгновенно связывающихся друг с другом, постоянно обменивающихся огромными — и всевозрастающими — потоками данных, информации и знаний.

Это «быстрая» экономика завтрашнего дня. Именно эта ускоряющая, динамичная новая машина по производству благосостояния — источник экономического прогресса. В качестве такового она является также источником огромной власти. Быть отрезанным от нее — значит быть исключенным из будущего.

Тем не менее именно эта судьба ожидает многие из сегодняшних МРС, или «менее развитые страны».

По мере того как основная мировая система производства благосостояния набирает обороты, страны, которые хотят продавать, должны будут действовать со скоростью тех стран, которые в состоянии покупать. Это означает, что медленные экономики должны будут ускорить свои нервные реакции или потерять контракты и инвестиции и окончательно выбыть из соревнования.

Ранние признаки этого уже можно заметить.

Соединенные Штаты в 80-х годах потратили 125 млрд. долл. в год на одежду. Половина ее произведена на фабриках с дешевым рабочим трудом, рассеянных по всему миру от Гаити до Гонконга. Завтра большая часть этой работы вернется в Соединенные Штаты. Причина тому — скорость.

Разумеется, изменения в налогах, тарифах, курсах обмена валют и другие факторы все еще влияют на бизнес, когда делаются заграничные инвестиции или решения о покупке. Но гораздо более фундаментальными в конце концов являются изменения в структуре стоимости. Эти изменения, являющиеся частью перехода к новой системе создания благосостояния, уже приводят к возвращению фабрик и контрактов домой, в Соединенные Штаты, Японию и Европу[468].

Корпорация Тэнди, главный производитель и продавец электронной продукции, не так давно вернула свое производство компьютеров Тэнди из Южной Кореи в Техас. Хотя азиатский завод был автоматизирован, завод в Техасе работал на основе «абсолютно непрерывного» потока и имел более сложное оборудование для тестирования. В Виргинии Тэнди основала полностью автоматизированный, работающий без участия человека завод для выпуска пяти тысяч мегафонов в день. Их поставляют японские производители, которые раньше изготавливали их в странах Карибского бассейна, где низкая стоимость рабочей силы[469].

Разумеется, компьютерная промышленность работает с чрезвычайно большой скоростью. Но даже в промышленности, имеющей более медленную скорость, компания Эрроу, один из крупнейших американских производителей рубашек, недавно перенесла 20% своего производства платьев и рубашек обратно в Соединенные Штаты после 15 лет оффшорного производства[470]. Фирма Фредерик Аткинс, покупатель для американских универмагов, увеличила отечественные закупки с 5% до 40% за три года.

Эти сдвиги вызваны, хотя бы частично, возрастающей важностью времени в экономике.

«Новая технология, — сообщает журнал «Форбс», — дает отечественным производителям одежды важное преимущество перед их азиатскими конкурентами. Из-за быстро меняющихся тенденций в моде и практики смены стилей не меньше шести раз за год розничные торговцы хотят иметь возможность держать товарные запасы на низком уровне. Это требует быстрой реакции изготовителей, которые могут предложить быстрый оборот небольших партий всех стилей, размеров и цветов. Азиатские поставщики, находясь на другом конце света, обычно просят делать заказы за три месяца или более».

Напротив, итальянская группа Бенетон поставляет межсезонные новые заказы в течение двух-трех недель[471]. Благодаря своей электронной сети Хаггар Аппарель в Далласе сейчас способен обновлять поставки своим 2500 заказчикам каждые три дня вместо ранее требовавшихся семи недель.

Сравните это с ситуацией в Китае, с которой столкнулись производители, испытывающие потребность в стали.

В 1988 г. Китай ощутил самую сильную за последнее время нехватку стали. Тем не менее пока фабриканты требовали поставок, 40% общего годового производства страны оставалось на складах Генеральной корпорации по хранению и транспортировке — ГКХТ. Почему? Потому что это предприятие — как бы невероятно это ни показалось гражданам стран с быстрой экономикой — осуществляет поставки только дважды в год.

Тот факт, что цены на сталь взлетели запредельно, что из-за дефицита начал формироваться черный рынок, широко распространилось мошенничество и что компании, нуждающиеся в стали, стояли перед лицом кризиса, ничего не значил для менеджеров ГКХТ. Эта организация просто не была готова делать более частые поставки[472]. Хотя это несомненно крайний пример, такие случаи не единичны. «Великая стена» отделяет быстрых от медленных, и эта стена поднимается все выше с каждым минувшим днем.

Эта культурная и технологическая «Великая стена» объясняет, частично, высокий уровень провалов совместных проектов между быстрыми и медленными странами.

Многие сделки срываются, когда поставщик из медленной страны не соблюдает установленные крайние сроки. Разная скорость экономической жизни в этих двух мирах создает кросскультурную статику. Должностные лица в медленной стране обычно не понимают, как важно время для партнера из быстрой страны — или почему оно имеет такое значение. Требования ускорить кажутся неразумными, нахальными. Однако для партнера из быстрой страны нет ничего важнее. Задержанная поставка воспринимается почти так же, как сорванная поставка.