Джон Голсуори - Сага о Форсайдах 2

• Название: Сага о Форсайдах 2
• Автор: Джон Голсуори
• Жанр: Зарубежная классика

---

Динни пожала руку старушке и вышла к собакам, ожидавшим ее на вымощенной плитами дорожке. Как всегда после таких визитов, она испытывала умиление, и ей хотелось поплакать. Вот они, корни! Их не хватало ей в Лондоне, их не хватало бы ей и на широких бескрайних просторах. Она добралась до узкой, вытянутой в длину буковой рощи, толкнула незапертую расшатанную калитку, вошла и влезла на сырой поваленный ствол, от которого сладко пахло корой. Слева - иссиня-серое небо, расколотое искривленными стволами деревьев; справа - вспаханное под пар поле. Заяц, сидевший там на задних лапах, повернулся и пустился наутек вдоль живой изгороди. Под носом у одной из собак с пронзительным криком поднялся фазан и взмыл над макушками. Динни вышла из леска и остановилась, глядя вниз на свой длинный серый дом, полускрытый кустами магнолий и купами деревьев. Над двумя трубами курился дымок, на коньке крыши пятнышками белели трубастые голуби. Девушка глубоко вздохнула и простояла там целых десять минут, вбирая в себя живительный воздух, словно политое растение влагу. Пахло листьями, свежей землей и близким дождем. Последний раз Динни была здесь в конце мая. Тогда она дышала летним ароматом, и каждый глоток его был воспоминанием и надеждой, болью и радостью...

После чая они двинулись обратно. Флер снова вела машину, верх которой пришлось поднять.

- Должна признаться, никогда не видела большей глуши, чем Кондафорд, - объявила ее безжалостная молодая родственница. - Я бы здесь просто умерла. После него даже Липпингхолл не кажется деревней.

- Потому что здесь все так ветхо и запущено, да?

- Знаете, я всегда твержу Майклу, что ваша ветвь семьи - одна из наименее колоритных и наиболее интересных древностей, еще уцелевших в Англии. Вы совершенно незаметны, держитесь в самой глубине сцены.

Даже для писателей вы слишком несенсационны. Тем не менее вы существуете и будете существовать, хоть я и не понимаю - как. Против вас все начиная от налога на наследство и кончая граммофонами. Но вы все-таки упорно влачите свои дни в разных концах страны, занимаясь тем, чего никто не знает и до чего никому нет дела. У большинства таких, как вы, нет даже Кондафорда, куда можно вернуться умирать, и все же вы сохраняете корни и чувство долга. Вот у меня нет ни того, ни другого, - я наполовину француженка. У семьи моего отца, у Форсайтов, были корни, но отсутствовало чувство долга - по крайней мере в том виде, как у вас. Я хочу сказать - в смысле служения чему-то. Я восхищаюсь им, Динни, но оно нагоняет на меня смертную скуку. Это оно заставляет вас убивать молодость на историю с Ферзом. Чувство долга - это недуг, Динни, прекрасный недуг.

- Как же, по-вашему, я должна с ним бороться?

- Дать волю своим инстинктам. Трудно представить себе, что еще старит человека быстрее, чем то, что вы делаете сейчас. Диана - из той же породы: у Монтжоев в Дамфришире есть нечто вроде своего Кондафорда. Я восхищаюсь ее терпением, но считаю это безумием с ее стороны. Все равно - конец один, и чем дольше его оттягивать, тем будет тяжелее.

- Я понимаю, что она поступает так во вред себе, но, надеюсь, и сама сделала бы то же.

- А я так не поступила бы, - весело призналась Флер.

- Я не верю, что человек знает, как он поступит, пока дело не дошло до самого главного.

- Вся соль в том, чтобы до него не дошло.

В голосе Флер зазвенел металл, складка губ стала жесткой. Динни всегда находила, что Флер обаятельна именно своей таинственностью.

- Вы не видели Ферза, - сказала девушка, - а не увидев его, нельзя понять жалость, которую он вызывает.

- Все это сантименты, дорогая, а я бесчувственна.

- Я уверена. Флер, - прошлое есть и у вас, а тот, у кого оно есть, не бывает бесчувственным.

Флер быстро взглянула на нее, прибавила газ и бросила:

- Время включить фары.

Остальную дорогу она болтала об искусстве, литературе и прочих ничего не значащих предметах. Было около восьми, когда она высадила Динни на Оукли-стрит.

Диана была дома. Она уже переоделась к обеду.

- Динни, - сказала она. - Он ушел.

XXV

Простые и зловещие слова!

- Утром, когда вы уехали, он был очень возбужден. Видимо, вообразил, что мы сговорились все от него скрывать.

- Так оно и было, - прошептала Динни.

- Отъезд мадемуазель его еще больше расстроил. Вскоре после этого я услыхала, как хлопнула входная дверь. С тех пор его нет. Что будет, если он не вернется?

- Ох, Диана, я так этого хочу!

- Но куда же он ушел? Зачем? К кому? О господи, как это ужасно!

Динни с отчаянием смотрела на нее и молчала.

- Простите, Динни! Вы, должно быть, устали и голодны. Поедим, не дожидаясь обеда.

Тревожна была их трапеза в "берлоге" Ферза - этой комнате с панелями, отделанной в очаровательных зеленовато-золотистых тонах. Затененный свет мягко ложился на обнаженные плечи и руки двух женщин, на фрукты, цветы, серебро. Разговор касался лишь самых нейтральных тем. Наконец горничная вышла.

- Есть у него ключ? - спросила Динни.

- Да.

- Позвонить дяде Эдриену?

- Чем он поможет? Если Роналд вернется и застанет его здесь, будет еще опаснее.

- Ален Тесбери обещал мне приехать в любой момент, если понадобится,

- Нет, сегодня уж справимся как-нибудь сами, а завтра посмотрим.

Динни кивнула. Ей было страшно, но мысль, что Диана может это заметить, страшила девушку еще больше: она здесь для того, чтобы поддержать Диану своей твердостью и спокойствием.

- Пойдемте наверх. Вы мне споете, - предложила она наконец.

В гостиной Диана поочередно спела "Долину", "Хижину в Юрте", "Косьбу ячменя", "Ветку тимьяна", "Дроморский замок", и прелесть комнаты, песен и певицы сняла с Динни тягостное ощущение кошмара. Она погрузилась в мечтательную дремоту, как вдруг Диана остановилась.

- Дверь хлопнула!

Динни вскочила и встала подле клавикордов:

- Пойте, пойте! Ни слова ему не говорите и не подавайте вида.

Диана снова заиграла и запела ирландскую песню "Долго ль мне плакать, тебе рас певать?" Дверь распахнулась, и в зеркале, стоявшем на другом конце комнаты, Динни увидела Ферза, который стоял и слушал.

- Пойте, - шепнула она.

Долго ль мне плакать, тебе распевать?

Долго ль еще мне по милой страдать?

Ах, почему не могу я забыть

Ту, что не хочет меня полюбить?

Ферз по-прежнему стоял и слушал. Вид у него был такой, словно он до предела разбит усталостью или мертвецки пьян: волосы растрепаны, рот растянут, зубы оскалены. Наконец он шагнул вперед, явно стараясь не шуметь. Прошел в дальний угол к кушетке и опустился на нее. Диана умолкла. Динни, рука которой обвивала ее плечи, почувствовала, как дрожит Диана, стараясь совладать со своим голосом.

- Ты обедал, Роналд?

Ферз не ответил. Он смотрел на противоположную стену со странной и жуткой усмешкой.

- Играйте, - шепнула Динни.

Диана заиграла "Красный сарафан". Она вновь и вновь повторяла эту простую и красивую мелодию, словно гипнотизируя ею безмолвную фигуру мужа. Наконец она остановилась. Наступило трагическое молчание. Нервы Динни не выдержали, и она отрывисто спросила:

- На улице дождь, капитан Ферз?

Ферз провел рукой по брюкам и кивнул.

- Ты бы пошел переоделся, Роналд.

Он уперся локтями в колени и опустил голову на руки.

- Ты, наверно, устал, милый. Не пора ли тебе лечь? Принести тебе есть?

Ферз не шелохнулся. Усмешка сбежала с его губ, глаза закрылись. У него был вид человека, который заснул так же внезапно, как загнанная лошадь валится наземь между оглоблями перегруженной телеги.

- Закройте инструмент, - шепотом бросила Динни. - Идемте ко мне.

Диана бесшумно опустила крышку и встала. Они немного подождали, держась за руки. Ферз не шевелился.

- Он в самом деле заснул? - чуть слышно спросила Динни.

Ферз вскочил:

- Где уж там заснуть! Начинается! Опять начинается! И я этого не вынесу, видит бог, не вынесу!

На мгновение гнев преобразил его. Но тут же он увидел, как они отшатнулись, и упал на кушетку, закрыв лицо руками. Диана шагнула к нему.

Ферз поднял голову. Взгляд у него был дикий.

- Не подходи! - зарычал он. - Оставьте меня в покое! Убирайтесь отсюда!

У дверей Диана обернулась и спросила:

- Роналд, не вызвать ли врача? Он даст тебе снотворное и сразу уйдет.

Ферз опять вскочил:

- Никого мне не надо. Убирайтесь!

Женщины выскочили из гостиной, взбежали наверх, в комнату Динни, и остановились, обнявшись и дрожа.

- Горничные уже легли?

- Они всегда ложатся рано, если только одна из них не уходит в город.

- Диана, я спущусь вниз и позвоню по телефону.

- Нет, Динни, пойду я. А кому звонить?

Весь вопрос заключался в этом. Они зашептались. Диана считала, что нужно звонить прямо ее врачу, Динни предлагала попросить Эдриена или Майкла заехать за ним.

- Тогда, перед катастрофой, он был в таком же состоянии?

- Нет. Тогда он не знал, что впереди. Динни, я чувствую, что он может покончить с собой.