Татьяна Апраксина - Порождения ехиднины

• Название: Порождения ехиднины
• Автор: Татьяна Апраксина
• Жанр: Альтернативная история

Девять месяцев спустя. Флорестийский филиал корпорации "Сфорца С.В." в режиме мирного времени. Революционеры спят, революция идет. Пока в один прекрасный день не обнаруживается, что шурин господина Сфорца находится в реанимации, а его старший сын - неизвестно где. И в кои-то веки политические противники тут ни при чем. В обоих случаях.

Версия от 09.01.2010.

---

Пить минеральную воду уже бесполезно, Бати уже тут. Если ее не пустить, она во-первых, пролезет, найдет тот самый проходчик и пролезет, во-вторых, сделает акцент на том, что мы что-то скрываем. А мы скрываем? Нам нужно что-то скрывать? Если она полезет к Антонио, я собственноручно сверну ей шею. Но она не полезет, она не шакальей породы.

Одуванчик же окажется в том еще положении. Он сотрудничал не просто с корпорацией, со службой внешней безопасности. В деле поисков ребенка, в пропаже которого обвинили радикалов Бригад. Амаргон не радикал. Амаргон, по мнению Франческо - единственный годный на что-то боевик в этом гадюшнике. Со стороны нашей подтасовки все безупречно чисто, не прикопаешься. Звонок был настоящий, и дурак был настоящий, свой собственный, наш только провокатор...

- Бригадир, - говорит Максим, - тут решать вам.

- Это очень любезно с вашей стороны, - улыбается Амаргон. - С учетом того, что я ей и позвонил. Через час после программы новостей. Когда я еще - вашей милостью - думал, что ищу идиота с нашей стороны. А когда стало ясно, что это скорее всего посторонний, я предложил ей сделку века. И взял у нее камеру. Мне, господин Щербина, надоело, что вы решаете свои внутренние проблемы за наш счет.

Я говорю на камеру, напоминает себе Максим. Вот, между прочим, и камера - чтобы присмотреться, надо знать, к чему присматриваться, а она на груди, притаилась среди прочих ремешков, датчиков и наушников.

За это не мне ему пенять. Помнится, некий предприимчивый курсант-третьегодок в качестве курсовой по средствам наблюдения сдал на кафедру аккуратно, по всем правилам оформленный отчет, из которого следовало, что в качестве объекта для разработки были выбраны непосредственно помещения кафедры и находящееся там учебное - вполне действующее - оборудование. Вот записи, в предписанном качестве и количестве. Все согласно заданию. Датчики, звук, изображение, требуемое разрешение, возможность голосового анализа... В граничных условиях не сказано, что подключение должно проводиться с разрешения и согласия, верно?

И тем более в граничных условиях, как и в правилах внутреннего распорядка, не сказано, что запрещается установка веб-камеры впридачу к датчикам - а заодно и трансляция обсуждения курсовой "этого гада", происходившего, естественно, при закрытых дверях, на студенческий веб-портал. Этот пункт появился в правилах днем позже и немедленно получил прозвище "третья поправка Щербины". Всего их было пять. По одной на учебный год.

- До вашего второго звонка, бригадир, мы были уверены, что ищем именно идиота с вашей стороны. Собственно, его до сих пор ищут, и я думаю - найдут. Наказание за ложную информацию никто не отменял. Но мы очень рады, что Бригады готовы сотрудничать с нами хотя бы в экстремальных ситуациях. Надеюсь, ваши коллеги последуют вашему примеру... потому что во Флоресте вся жизнь - одна экстремальная ситуация, - улыбается он в ответ. - Госпожу Бати, конечно же, немедленно пропустят, поскольку корпорация очень высокого мнения о ее профессиональных качествах и беспристрастности. Приятного всем аппетита.

Амаргон может попытаться меня опровергнуть. Но я уверен - он не станет этого делать. Иначе бы он не сказал мне про камеру сейчас, пока я еще мог вывернуться. Бригадира-3 интересует его выигрыш, а не наш проигрыш. Как раз поэтому с ним можно иметь дело.

- Удачно добраться домой! - говорят ему в спину. - Да, я попросил бы часть ваших людей задержаться - вместе с похитителем. Я рассчитываю покинуть этот дом до приезда полиции, но мне хотелось бы предъявить госпоже Бати нечто вещественное.

- Иларио, извините, вам придется устроить госпоже Бати экскурсию. Ничего не скрывайте. А вот что касается похитителя - это решат медики, простите, бригадир. - Через плечо, но тут все слышно. И вверх по лестнице, вслед за носилками, на которых лежит Антонио. Тут больше делать нечего, а аккумулятора внутри осталось... почти уже не осталось. Только дойти до машины, скинув по дороге броник, сесть там и закрыть глаза. Все. Все, все...

- А какого все-таки черта он вылез? - спросил Шон над его головой.

- Потом узнаем. Наши что-то придумали. Они всегда что-нибудь придумывают, - отозвался кто-то...

А потом темно стало не только под веками, но и везде.

Хуан Алваро Васкес, секретарь руководителя флорестийского филиала корпорации "Sforza С.В." 16 декабря 1886 года, Флореста, Терранова

Алваро смотрел в экран, крутил в ладонях пустой стакан из-под - страшно сказать - молока и думал о том что Франческо Сфорца руководит не той корпорацией. По всем законам, он должен бы владеть не химико-биологическим концерном, а Чинечиттой. Что мы ни делаем - из всего получается шоу. И шоу, надо сказать, первый сорт. Его собственный голос в записи звучал так, что услышь такое сам Алваро - остолбенел бы от страха.

- К чести корпорации, - заметила за кадром Тирунеш Бати, - эта угроза осталась только угрозой, да и вызвана была, скорее всего, страхом, что непрофессиональные действия спасателей могут повредить ребенку.

И далее. И далее, и далее...

По всей операции, от начала - Одуванчик, редкостная сволочь, связался с журналисткой намного раньше, чем позвонил Алваро. И все, что происходило - происходило в прямом эфире. Даже удивительно, что все выглядит так прилично. В полиции все как будто заранее знали про камеру, сама операция - вообще какой-то постановочный боевик высшего разряда, Максим в доме - как будто тридцать раз репетировал все это с хорошим режиссером. Как это у нас так все аккуратно получилось? Никто же не знал, пока Одуванчик сам не признался. Ну мы даем, однако! Даже как-то слегка неприятно. Конечно, шоу устроил чертов Амаргон, никого не спросив, но все равно - дурацкое ощущение скребется в желудке. И Антонио спасли, и маньяка взяли живьем, и среди Бригад теперь будет... ой, что будет, но хорошее, правильное - и даже эта старая ищейка еще ничего дурного не сказала. Но невкусно.

Как будто за тобой подглядывают в душевой. И делать ты там ничего дурного не делал, и смотреть не так уж и неприятно - и даже видно, как исправилась осанка и какие мускулы от тренировок наросли... а все равно противно. Но не пожалуешься. Максим и Анольери в своих играх с "Черными" таким не ограничивались, больше стрельбой и стравливанием перебивались.

А Максим, кстати, всего этого счастья не видел еще. И сдавать его врачам не пришлось. Он как сел в автобус - так и выключился как перегоревшая лампочка.

Теперь его к телевизору еще не скоро подпустят, а наши добрые медики вообще никого не хотят в интенсивной терапии видеть. Паулу выгнали, Франческо-старшего выгнали, младших велели до следующего утра не приводить. "Радуйтесь, - изрек доктор, - что в обоих случаях можем обойтись своими силами. Это показатель!". Ну, наверное, показатель.

Алваро вспоминает, что его самого положили в столичный госпиталь и еще раз пытается убедить себя, что все хорошо. Относительно получается. Просто нервное напряжение еще не отпустило.

Антонио жив - и даже почти цел. И в первые же минуты всю группу спасателей едва до инфаркта не довел своим объяснением происшедшего - это Иларио всем желающим в красках рассказывал, с жестикуляцией. Доктор Моро больше никого не убьет. Максим не допрыгался ни до чего серьезней отека на поврежденном участке и списка осложнений - по латыни звучит страшно, но встать он должен раньше Антонио-старшего. И никто ничего не скажет - Алваро со врачом поговорил. Объяснил ему, что пациенту будет очень плохо, если все остальные узнают, с каким диагнозом он тут бегал и какие меры принимал. Врач подумал - и согласился. Тепловой удар и сосудистый криз. С белыми в этом климате, да летом, да под такую нагрузку, да с недосыпа - сколько угодно, особенно если человек здоровый и на первые признаки внимания не обращает.

Все хорошо. И даже то, что корпорацию публично ткнули мордой в песок - тоже хорошо. В песок же. Не в грязь. Через прессу - а не самодельной бомбой. И если Бригады и правда начнут доказывать, что они превратно понятое политическое объединение - как это там только что выдал этот гад "Да, мы признаем адресный террор как метод. То же самое можно сказать и о Мировом Совете" - все от этого только выиграют.

Шелест, шорох, скользнувший по щеке воздух. Франческо, то есть, феодал, потому что так удобнее. Все-таки Паула что-то странное придумала, назвав двоих старших в честь ближайших родственников. Два Франческо, два Антонио в одной семье, а был бы жив ее отец, так было бы три Антонио. Все время приходится как-то уточнять.

Франческо-феодал опускается на широкий поручень мягкого кожаного кресла, в котором устроился Алваро, машет рукой - нет, сиди, мне и тут нормально, косится в телевизор. Телевизор смотрят все - и Паула, и Рауль, и доктор Камински. Одна Ливия бегает туда-сюда, ее теперь и с пресс-конференцией достают, а смена у нее сутки, как у врачей, а до пяти утра еще ой как далеко. Доктор Камински ест мороженое. Очень большую порцию, наверное, на килограмм. Осталась примерно половина. Смотрит в телевизор и мерно работает ложечкой. Комбайн какой-то.