Татьяна Апраксина - Порождения ехиднины

• Название: Порождения ехиднины
• Автор: Татьяна Апраксина
• Жанр: Альтернативная история

Девять месяцев спустя. Флорестийский филиал корпорации "Сфорца С.В." в режиме мирного времени. Революционеры спят, революция идет. Пока в один прекрасный день не обнаруживается, что шурин господина Сфорца находится в реанимации, а его старший сын - неизвестно где. И в кои-то веки политические противники тут ни при чем. В обоих случаях.

Версия от 09.01.2010.

---

Доктор подкручивает что-то в капельнице, меняет жидкость... потом начинает казаться, что от бедра расползается тяжелый медленный огонь. Вниз по сосудам бегут злые кусачие муравьи... нет, термиты. Пальцы сводит.

- Это стимулятор с витаминами, - поясняет Доктор. А боль, видимо, побочный эффект. Сейчас - желательный. - А почему ты мне это рассказываешь?

- Потому что тот ученый, романец, который в 14 веке этот метод открыл, он тоже с болью экспериментировал - и с пограничными состояниями. С этого начинал.

- То есть? - Ага, заинтересовался...

- Ну вот если бы кто-то... - "из ваших жертв" мы опустим, - всю сильную боль и страдание как бы отдал Сатане, то в обмен мог бы получить исполнение желания. Не обязательно для себя. Там у святых отцов один человек грозу вызвал и покойника воскресил. То есть, у Сатаны силы-то нет у самого по себе, но вот страдание - это сила, и если ей поделиться...

- Ну это все-таки глупости. Суеверия. - Пожимает плечами Доктор.

Хорошо, если глупости и суеверия, а еще лучше, что об этом никто не помнит. Для этого же скептика хорошо. Если вспомнить записи. Если бы его жертвы знали такой способ, даже страшно представить, что бы они у Сатаны попросили. У них боли было - планету наизнанку вывернуть хватит. Я не буду жалеть, если его убьют. Хватит компьютера и того, что я уже понял. Но кто мне еще разрешит так поступать и поможет в подобном деле? До совершеннолетия четыре года. Будет уже поздно.

- Сразу видно, что вы из Винланда. - Антонио немножко смешно.

- А это почему? - Теперь он, кажется, обижен. Отец так обижается, когда Антонио и Франческо раскалывают какой-то из его маленьких розыгрышей.

- Из-за Сообщества. Здесь его скорее любят. В Европе скорее боятся. Боялись. Боятся. А Винланд схизматики колонизировали, и ваши Сообщество мало знают. И поэтому для вас то, что иезуиты что-то принимали всерьез, не аргумент. Вот.

- Допустим, ты прав. А ты не хочешь проверить это экспериментально? - улыбается Доктор. - Все ресурсы в твоем распоряжении, и ты сам знаешь, чего мог бы пожелать.

А ведь подколол. Все-таки забываешь, что человек он очень умный, хотя и не всегда здравый. Просто голова работой занята.

- Нет. Я бы не рисковал, - говорит Антонио. - Лучше по науке. Они там уж очень нервничали, наверное, было от чего. И тот ученый, что этим занимался, он во-первых, рукопись сам Трибуналу завещал, - а иезуиты ее попросту стащили. - А во-вторых - это он тот способ и придумал... убедить людей не верить. Если уж и ему не понравилось, значит что-то тут не то. И соваться неведомо куда, не зная броду - в физиологии-то мы худо-бедно разбираемся все же.

Здесь, правда, у нас экстремальная физиология. Не очень-то популярная отрасль, потому что на преступниках опыты ставить запрещено, а добровольцев слишком мало. Совершенно неудивительное дело. Это не витамины, это какой-то расплавленный свинец, судя по ощущениям. Добрался до позвоночника. Ну почему Доктор так медленно думает?! Тянет с ответами...

- Ты самое главное забыл, Антонио. Ты сам в это все толком не веришь. Даже если это правда, ты скорее призовешь сюда полицию, родителей, дядю, чем Сатану. Это, конечно, тоже результат... насильственная телепортация - это совершенно замечательный результат... - бормочет себе под нос человек с хирургическим инструментом в руках. - Но не получится же ничего... ни черта не получится... нужны другие способы...

- Да. - согласился Антонио. - Вы наверняка правы. С этим трудно. Они верили - даже скептики. Вернее, не верили, для них это было... обыденностью. Не верим же мы в электричество. Кстати - вы его пробовали?

- Разве ты не видел? - Все-таки он рассердился на ползание по компьютеру без разрешения, только старается не выказывать. - Я думаю, что можно и попробовать. Другие условия, другая комбинация факторов плюс желание... - вот это бормотание пугает. - У тебя же не находили сердечных заболеваний или эпилепсии... - Не вопрос. Утверждение.

- У меня было четыре болевых шока, - выдает Антонио, не успев прикусить себе язык.

- А это-то как? - Кажется, болевой шок у Доктора не стыкуется с тем образом жизни, который положено вести отпрыску да Монтефельтро. Вернее, наследнику. А еще он лихорадочно пересматривает схему, вводя в уравнение привычку к сильной боли.

- Да так... обычно. Сначала я болел, мне катетеры ставили. - И пункцию делали. Веселые были два года... - Потом руку в лицее сломал - и мне кости совмещали без анестезии, нерв задели. Тут я сам виноват, думал, что будет круто... - Вышло совсем не круто, вышло, что он свалился на глазах у куратора, старосты класса и школьного врача. И спасибо большое школьному врачу, что на этой стадии он наплевал на традиции.

- Да что ж у вас за врач такой был? - говорит Доктор, и слышно, что он очень зол. - Это могло кончиться как угодно плохо. Таких людей к детям на парсек подпускать нельзя.

Во всех его смесях есть что-то такое, от чего очень трудно притворяться или скрывать свои эмоции. Сейчас нельзя смеяться, потому что ссориться с таким человеком, как Доктор, говорить ему гадости или насмехаться над ним не стоит. Но улыбка просто раздирает рот. Вот уж сказал так сказал. Доктор Моро, защитник детей.

- Врач как врач. У нас не медпункт, а едва ли не лучший в городе госпиталь. Он спрашивал - больно, я говорил - нет...

- А-а, - кивает понимающе. - Тогда извини, что я плохо о нем отозвался. Эти штуки я тоже знаю. "Ничего, не больно, все в порядке" - и хорошо, если подвернется кто-то внимательный, а то и до реанимации дойдет.

Подправляет еще что-то.

- Ты как себя чувствуешь?

Антонио думает.

- Зрительная выше нормы и сильно, но пока сбоев нет, слуховая тоже, обоняние упало, по осязанию - чувствительность едет вверх и не думает останавливаться, очень больно, короче говоря, внимание и концентрация - хорошо как никогда, да, кажется чувство равновесия сбоит. - Потому что кажется, что он не висит, а лежит на воздухе, горизонтально, а вот Доктор нарушает законы физики и парит над ним.

Экспериментатор смотрит на Антонио как школьник на трудную задачку. Вертит головой, пожимает плечами, вздыхает. Ему только доски и маркеров не хватает.

- Галлюцинации, синестезия, навязчивые мысли? - запрокидывает голову Доктор. Кадык у него острый, с мелкими рыжими волосками.

- Нет. - Почему-то нет совсем, и не было ни разу, хотя от "кислоты" каких только видений не бывает, если верить статьям и книгам. Даже обидно. Ничего подобного. Скорее даже наоборот, голова такая ясная, как никогда и не была. Нос, кажется, совсем заложило. Должно же здесь хоть чем-то пахнуть? Нет, не пахнет.

- Странно...

- Наследственность, наверное. Но нам-то так и лучше - сейчас. - Потому что чем больше я "в себе", тем больше я способен ощутить и обработать.

Пересчитать пылинки на полу, подметить все проступающие из бетона песчинки, с одного взгляда определить, сколько шагов от угла до угла - пятнадцать, помнить каждую страницу каждой прочитанной книги. Только это все не то, это попросту медикаменты. Концентрация упадет - и все вернется к норме. Такое уже было несколько раз в течение пары суток. Не результат.

- Наследственность?

- У отца... множественное расщепление личности. Скомпенсированное. Это не особый секрет. Извините, что я не предупредил, - добавляет Антонио, наблюдая, как у Доктора плывут по лицу эмоции. Волнами. Накатывают, отползают куда-то вглубь, откуда пришли.

- О чем ты меня еще не предупредил?

- Понимаете, для меня-то все эти вещи самоочевидны. И все вокруг меня их всегда знали. - Антонио пожал бы плечами, но сейчас этого точно не стоит делать. - Так что я говорю, когда до меня доходит. Вот как сейчас.

Школьник смотрит на очень трудную задачку. Он не знает, как к ней подступиться. Очень хочется ее стереть, пока учитель не видит. Стереть и сделать вид, что так и было. Может быть, в следующий раз дадут другую, попроще?

Задачка - это я, понимает Антонио. Это меня ему хочется стереть и начать сначала. И никто не виноват, я сам до всего этого доболтался.

- И как скомпенсировали? - наконец спрашивает Доктор.

- А они друг с другом договорились. Ну а потом специалисты из Сообщества помогли. У него теперь там... парламент.

Доктор качает головой. Равновесие возвращается, куда положено. Вот пол, вот потолок, посередине я, вокруг лысые бетонные стены, в полутора шагах человек, которого нужно срочно заболтать чем-нибудь интересным ему, пока он не отчаялся. Как он отчаивается, Антонио уже осведомлен, и совершенно не хочет, чтобы его труп нашли через месяц в каком-нибудь карьере.

- Какая жалость. Нет, что ты, не что помогли, а что временной разрыв такой. Ты представь себе, на что мог бы быть способен человек, который выбрался из такого... сам.

- Я-то представляю, - хихикает Антонио. - Он, как раз перед тем как я сбежал, в очередной раз продемонстрировал, ага. Меня потому гулять и отправили, чтоб не мешал... представлять.