Малколм Прайс - Аберистуит, любовь моя

• Название: Аберистуит, любовь моя
• Автор: Малколм Прайс
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2005

Аберистуит – настоящий город грехов. Подпольная сеть торговли попонками для чайников, притоны с глазированными яблоками, лавка розыгрышей с черным мылом и паровая железная дорога с настоящими привидениями, вертеп с мороженым, который содержит отставной философ, и Улитковый Лоток – к нему стекаются все неудачники… Друиды контролируют в городе все: Бронзини – мороженое, портных и парикмахерские, Ллуэллины – безумный гольф, яблоки и лото. Но мы-то знаем, кто контролирует самих Друидов, не так ли?

Не так. В городе, которым правят учитель валлийского языка и школьный физрук, кто-то убивает школьников, списавших сочинение о легендарной земле кельтов Кантрев-и-Гуаэлод, а кто-то еще строит на стадионе настоящий Ковчег. Частный детектив Луи Найт и его помощница Амба Полундра выходят на след ветерана Патагонской войны загадочной Гуэнно Гевары – они должны предотвратить апокалипсис…

Аберистуит, любовь моя… Вы бы ни за что не догадались, что кельты бывают такими.

---

– Я хочу знать – почему?

Иоло прищурился:

– Ты кто?

– Я – Мозгли, родственник.

– Не ври.

– Я частный сыщик, расследую его смерть.

Он повернулся уходить.

– Послушайте! – торопливо сказал я. – Это займет всего несколько минут, и я смогу вам помочь.

Дэвис фыркнул:

– Ишь куда замахнулся!

Я попытал последний гамбит:

– Думаете, с вами поступили честно?

Он горько рассмеялся:

– А какая разница?

– Уделите мне всего несколько минут.

Иоло Дэвис отправил в рот последний ломтик жареной картошки, смял обертку и выбросил в окно машины. Затем повернулся ко мне – свет уличного фонаря посеребрил контур его лица.

– Что тебе известно?

– Я знаю, что Мозгли работал над чем-то по Кантрев-и-Гуаэлоду; знаю, что вскоре после того, как сдал сочинение, исчез; знаю, что ребятишки болтают, будто бы он наткнулся на какое-то крупное дельце и это не понравилось учителю валлийского. Знаю, что Лавспун планирует вернуть земли Кантрев-и-Гуаэлода и перевезти туда группу паломников в Ковчеге. Знаю, что еще трое ребят, которые списали сочинение, погибли, а один пропал без вести. Я предполагаю, что они убиты, потому что списали сочинение у Мозгли и обнаружили то, что обнаружил он. Я знаю, что вы примерно в то же время потеряли работу. И догадываюсь, что вас наказали за помощь Мозгли.

Старый музейщик вытер жирные пальцы о штанины и с восхищенной нежностью покачал головой, вспоминая ученость Мозгли. Голос его сделался печален и отстранен.

– Эта штука про Кантрев-и-Гуаэлод была гениальной. Слов других не подберешь. Знаешь, это он все сделал. Весь проект Исхода и постройки Ковчега и заселения земли – все Мозгли придумал. Он в Музее подолгу просиживал – в архивах в основном. Хотел поднять школьное сочинение на такие высоты, о которых люди и не мечтали. Была у него мысль, что сочинением можно мир перетряхнуть. То есть вроде как компенсация за больную ногу. А все ж таки и еще кое-что. Он сказал как-то, что может потягаться с судьбой и поставить ее на колени. – Дэвис невесело рассмеялся. – Знаю, когда я это говорю, кажется, что все это чепуха на постном масле, но послушал бы ты его… ты бы просто… Вот ведь смешная штука – выглядело, словно так и надо.

– Но ведь не мог же он в самом деле найти это пропавшее царство Железного века?

– Этот мальчик мог все. Знаешь, как его отыскал? Через триангуляцию. Расставил по всему берегу – там, где люди говорили, что слышали призрачные колокола, – записывающие устройства; потом проанализировал допплеровское смещение в частотах, потом чего-то все складывал – я понятия не имею чего, – а потом протриангулировал местоположение колоколов. Поверить нельзя. И это всего лишь начало. Потом он при помощи эхолотов сделал карту местности и вычертил схему осушения. И на десерт – спроектировал Ковчег.

– Не пойму как-то, а в чем он провинился? Я думал, Лавспун в восторге от этой идеи. Он что, пытался присвоить себе мальчишкину славу?

Иоло покачал головой и вздохнул:

– Кантрев-и-Гуаэлод тут ни при чем. Само собой, Лавспун был в восторге от проекта; он велел оказывать Мозгли всяческое содействие. Не то чтоб оно тому требовалось. Но как-то однажды мальчишка сменил курс. Ни с того ни сего. Пришел – глаза блестят, да так безумно, что даже сильнее, чем раньше. Начал работать в совсем другой секции Музея. Сказал, что у него новая идея, что он на пороге шедевра.

– А учитель валлийского это не одобрил?

– Паренек мне велел ничего не говорить Лавспуну – это, мол, сюрприз. Но учитель все равно прознал.

– И тогда-то они посадили пятно на корсаж?

– Это был не корсаж, а редкостное утягивающее боди из крепдешина цвета чайной розы.

– И какой же была новая область его исследований? На что он переключился?

Сиденье басовито перднуло – Иоло повернулся ко мне. Свет отражался в печальных лужицах его глаз.

– Я тебе расскажу. Только не проси ничего объяснять, потому что даже теперь…

Он примолк.

– Ну же.

– Даже теперь я не имею понятия, что плохого было в этом новом…

Снаружи что-то послышалось. Музейный смотритель замер, его челюсть отвисла. Я быстро протянул руку, взял его за плечо. Чтобы подбодрить. Но было слишком поздно. Безумным оцепеневшим взглядом уставился он куда-то мимо моей головы. Я обернулся и увидел там, в кромешной ночи, где-то на самом пороге различимости, темные фигуры. Похожие на ворон или, точнее, на женщину в плаще, с которой я схватился днем.

– Ублюдок! – завопил Иоло, сбрасывая мою руку. – Смрадный двуличный подонок!

Он распахнул дверцу машины и бросился в ночь. Когда я выскочил из машины, и он, и таинственные фигуры Уже исчезли.

* * *

Давно перевалило за одиннадцать, когда я забрал Амбу и отравился в Аберистуит. На самом выезде из Лланрхистида на полном ходу нам навстречу пронеслась «скорая». Дороги были пустынны, и она просвистела сквозь темноту полей, как голубая пульсирующая стрела. Впрочем, спешка оказалась излишней. Иоло Дэвис уже был мертв.

Глава 11

Иа разглядывал пуговицу через увеличительное стекло – как, бывало, на спор искал мяч на «волшебной картинке».

– Да-с, – произнес он. – Они самые.

– «Лига Милостивого Иисуса»?

Он кивнул.

На первый взгляд обычная черная пластмассовая пуговица, каких много: такие пришивают к старушечьим пальто. Но, присмотревшись повнимательнее к отверстиям для нити, можно было увидеть, что они расположены иначе. Два больших круглых, снизу – одно треугольное, а под ним – прямоугольное. Кроме того, и форма пуговицы была не идеально круглой, – по обеим сторонам шли углубления, отчего она смутно напоминала картофелину. Пришитые к плащу, эти штуковины не бросались в глаза. Но на свету виделось сразу: это череп. Иа отдал мне пуговицу поверх лоснящейся спины Генриетты. Я оперся руками на Генриеттино седло, ослица терпеливо стояла, глядя за леера в морскую даль.

Судя по газете, Иоло Дэвиса нашли у подножия скалы. Сорванный дерн на краю обрыва показывал, где он по трагической случайности потерял равновесие. Повреждения целиком и полностью соответствовали картине падения со скалы, и никакого криминала. По крайней мере, по официальной версии.

– Не те старые кошелки, что раздают брошюрки под дверью «Мулена», – продолжил Иа. – Эта пуговичка принадлежит большим девочкам: из МИКРы.

– МИКРы?

– Что-то вроде тайного подразделения коммандос; элитный отряд, набранный из бывших пехотинцев. Название происходит от первых букв слов «Милостивый Иисус Карает Разврат».

Я присвистнул.

– Официально их не существует.

– И я их вывел прямо на него.

Он усмехнулся:

– Что проку себя винить? Они добрались бы до него рано или поздно; так бывает всегда.

– Мне нужно было быть осторожнее.

– Нет, Луи! – неожиданно резко оборвал меня отец. – Он попал в их список, значит, уже был обречен. Вопрос времени. Смирись с этим.

– Как их можно найти?

– Никак нельзя. В смысле – не получится. Или не стоит.

– Ты же понимаешь, что надо.

– Никто не знает, кто они и где они. Их даже почтальон обслуживает с завязанными глазами.

– Ну, папа…

– Да тебе-то вообще какое до этого дело? Думаешь, этот малый, Эванс-Башмак, того достоин?

– Он тут ни при чем, ты же знаешь.

– Что же тогда «при чем»?

– Много чего.

Отец замолчал, погладил Генриетту по гриве и сказал, словно бы умывая руки:

– Что ж, полагаю, ты возьмешься их искать, что тебе ни скажи. Но не бери на себя вину за смерть Дэвиса. Если уж на него нацелилась МИКРа – он был живой труп. И никак иначе.

* * *

Благообразный белобородый дядюшка преклоняет колена у кромки прибоя и, прищурясь, глядит в морскую даль. Вокруг него собираются дети. Дядюшка говорит:

– Здесь, под этими неутихающими водами, – наша земля. Добрая, тучная земля. Земля, где наш народ сможет жать и сеять, где смех наших детей разнесется в серебре дня…

Амба Полундра взяла дистанционку и выключила телевизор.

– Что за собачатина!

– Тихо-тихо! Незачем так выражаться.

– Да кто вообще захочет ехать в Кантрев-и-Гуаэлод?

– Похоже, очень многие.

– Зачем тогда рекламу крутить по телевизору? – Она бросила пультик на диван и принялась расхаживать по конторе, загибая пальцы. – Пункт первый: Мозгли замыслил план возрождения Кантрев-и-Гуаэлода. Лавспун пришел от затеи в восторг. Пункт второй: Мозгли начинает какие-то другие исследования. Лавспуну это не по вкусу, и он велит музейному смотрителю ему не помогать. Потом смотритель теряет работу, а потом… – Она выдержала паузу. – А потом он падает с утеса.

Мы переглянулись, как нашкодившие дети.

– Пункт третий: Мозгли спрятал сочинение в хорошо известной точке, прямо под носом, и ищет женщину по имени Гуэнно.

– Пункт четыре. – Подошла моя очередь. – У Эванса-Башмака имеется лоскуток чайничной попонки индейцев майя.

– Попонка – валлийская, дизайн – индейцев майя… Слов; замерли у нее на губах – она глядела на двери.