Семен Резник - Вместе или врозь? Судьба евреев в России. Заметки на полях дилогии А. И. Солженицына

• Название: Вместе или врозь? Судьба евреев в России. Заметки на полях дилогии А. И. Солженицына
• Автор: Семен Резник
• Издательство: Захаров
• Жанр: Публицистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-8159-0554-2,5-8159-0332-9

Семен Резник, писатель, историк и журналист, автор исторических романов, научно-художественных биографий, историко-публицистических книг о России последних двух столетий. Живет в США. Сотрудник радиостанции «Голос Америки».

Книга Семена Резника — это достоверный и полный драматизма рассказ о евреях в России и об их гонителях. О тех, кто сваливал на них грехи сначала царской, а затем советской власти, а свалил в пропасть и их, и себя, и страну. В 2003 году изд-во «Захаров» выпустило книгу С. Резника «Вместе или врозь?», охватывавшую в основном дореволюционный период. В новом издании — вдвое большем по объему — повествование доводится до наших дней.

Эта книга — не столько анализ дилогии Александра Солженицына «Двести лет вместе», сколько параллельное с ним прочтение истории России, с попыткой определить реальное место в ней евреев и так называемого еврейского вопроса. Если А. Солженицын привлекает в основном «еврейские источники», преимущественно вторичные (материалы «Еврейских энциклопедий», публицистические работы и мемуары по большей части второстепенных лиц), то С. Резник основывается на документах-первоисточниках, свидетельствах высших чинов царской и советской администрации, прямых участников событий, в отдельных случаях — на специальных трудах историков. Хотя полемика с Солженицыным проходит через все повествование, содержание книги к ней не сводится: оно значительно глубже и шире.

---

Словами «видного еврейского публициста» Солженицын сообщает читателям о том, будто «постепенно установилась в еврейском обществе гегемония социализма», что революционные идеи «в еврейской среде были дважды разрушительны», и т. п. Договаривается он вместе с Г. А. Ландау и до того, что евреи якобы отрицали «гражданское общество и современное государство» (стр. 240). Абсурдность этого утверждения состоит уже в том, что российское государство, в том виде, в каком оно существовало, как раз и было главным отрицателем гражданского общества; значительное большинство тех, кто выступал против такого государства, боролись за гражданское общество. Не говорю уже о том, что противники царского строя вовсе не отрицали государства. Исключение составляла лишь небольшая группа анархистов, сбитых с толку опасными утопиями Бакунина и Кропоткина. В «Заявлении» Г. А. Ландау 1905 года читаем: «Мы ждем уравнения нас в правах с русским народом; наравне и вместе со всеми народами России мы и будем устраивать свою судьбу, свободно развивая свои силы на благо государству и человечеству». (Курсив мой — С.Р.).[167] Какова же после этого цена словам того же автора, что евреи якобы отрицали гражданское общество и государство?

Не большего стоят и его запоздалые сетования на то, что еврейские родители якобы охотно поощряли детей на революционный подвиг. Если бывали такие родители, то только как исключение. Правилом же было обратное: еврейские родители тряслись над своими детьми гораздо больше, чем русские (чрезмерное чадолюбие — одна из самых характерных национальных черт евреев, предмет постоянных шуток острословов), а потому и всячески старались уберечь отпрысков от опасных увлечений, грозивших погубить их молодые жизни. Если же часть молодежи все-таки шла в революцию, то лишь потому, что родители были бессильны противостоять влиянию общественной атмосферы, в которую попадали их чада, когда выпархивали из-под родительского крыла.

Об убожестве рассуждений, на которые опирается Солженицын, еще ярче говорят другие его выписки из того же сборника. Читаем:

«В. С. Мандель отмечает: „Русский марксизм в чистом его виде, списанный с немецкого, никогда не был русско-национальным движением, и революционно настроенной части русского еврейства, для которой восприять социалистическое учение по немецким книжкам не составляло никакого труда, естественно было принять значительное участие при пересадке этого иностранного фрукта на русскую почву“. Ф. А. Степун высказался так: еврейская молодежь смело спорила, цитируя Маркса, в каких формах русскому мужику надо владеть землею. Марксистское движение в России началось с еврейской молодежи в черте оседлости. Развивая мысль, В. С. Мандель припоминает „Протоколы сионских мудрецов“… эту нелепую и злостную фальсификацию».[168] Так вот «эти евреи усматривают в бреднях протоколов злой умысел антисемитов искоренить еврейство», но ведь они «сами в большей или меньшей степени не прочь устроить мир на новых началах и верят, что революция есть шаг по пути осуществления царства Божия на земле и они, уже не в осуждение еврейского народа, а в похвалу, приписывают ему роль вождя народных движений за свободу, равенство и социальную справедливость, вождя, для достижения этой высокой цели, конечно, не останавливающегося перед разрушением существующего государственного и социального строя». И приводит пример крайнего выражения в книге Фрица Кана «Евреи как раса и народ культуры»: «Моисей за 1250 лет до Христа первый в истории провозгласил права человека… Христос заплатил смертью за проповедь коммунистических манифестов в капиталистическом государстве»; а «в 1848 году вторично взошла вифлеемская звезда — и опять она взошла над крышами Иудеи: Маркс» (стр. 242, со ссылкой на сборник «Россия и евреи», стр. 172–173).

Солженицын приводит этот длинный пассаж для подтверждения основных своих положений. Попытаемся разобраться — есть ли нем хоть какой-то смысл? Нам сообщается, что марксизм был перенесен в Россию не Г. В. Плехановым и другими разочаровавшимися в народничестве чернопередельцами, а еврейской молодежью.

«Протоколы сионских мудрецов» В. С. Мандель, конечно, называет фальшивкой, но сам — с не меньшей разнузданностью, нежели создатели этого подлога, — приписывает евреям претензию на «вождизм», на руководство всем миром, на безудержное стремление к потрясению основ, «не останавливаясь перед разрушением существующего государственного и социального строя». Это та же клевета на еврейский народ, что содержится в «Протоколах…»! Но, пожалуй, самое изумительное в приведенном пассаже — это цитата в цитате из некоего Фрица Кана, говорящая о том, что бредовому сознанию юдофобствующего еврея — так же, как сознанию любого одержимого юдофоба, — поистине «все дозволено». Библейский Моисей — племенной вождь, освободивший из рабства свой народ (племя) — превращается в поборника прав человека (индивидуальных свобод), о чем, конечно, он не имел ни малейшего понятия; рабовладельческий Рим, распявший Иисуса Христа, превращен в капиталистическое государство, а сам Иисус, проповедовавший то ли всепрощение и смирение (согласно одному из наиболее принятых толкований), то ли звавший к народному восстанию против Рима (согласно другому распространенному толкованию), то ли как-то сочетав ший в своем учении эти две крайности, вдруг становится проповедником коммунистических манифестов, которые, конечно, ему не могли и присниться; и, наконец, истинный автор коммунистического манифеста, немецкий выкрест-антисемит, считавший евреев наиболее полным воплощением ненавистной ему буржуазности, преображается в подобие прорицателя, странствующего по Иудейской пустыне.

Бумага поистине все терпит. Постулируя мистическую связь между тремя евреями, отделенными друг от друга тысячелетиями, Мандель, в сущности, приписывают евреям все социальные потрясения и катаклизмы, когда-либо случавшиеся в истории человечества. От чего, конечно, снова переходит к истории России. Солженицын с готовностью цитирует. Русское правительство «окончательно зачислило еврейский народ во враги отечества», но это, так сказать, поделом, ибо «хуже того было, что многие еврейские политики зачислили и самих себя в такие враги, ожесточив свои сердца и перестав различать между „правительством“ и отечеством — Россией… Равнодушие еврейских масс и еврейских лидеров к судьбам Великой России было роковой ошибкой» (стр. 453–454). Это пишет тот самый автор, который только что иронизировал по поводу того, как еврейская революционная молодежь, с пеной у рта и с риском попасть на каторгу, спорила о формах земельной собственности русских крестьян! Так в чем же была «роковая ошибка» евреев — в том, что они вместе с русскими революционерами боролись с деспотическим режимом, чтобы сделать Россию свободной и счастливой страной, или в том, что они были равнодушны к ее судьбе, полагая, что им с ней не по пути? Только очень неумный и полуобразованный «публицист», одержимый манией своей собственной значимости, может без зазрения совести выставлять на всеобщее обозрение такой интеллектуальный кисель. Вести разговор на таком уровне просто неудобно. Но именно из такого сора Солженицын выстраивает свою концепцию ведущего участия евреев в революции. Он пишет уже от себя:

«…и в разрушении монархии, и в разрушении буржуазного порядка… евреи также послужили передовым отрядом. Такова — прирожденная мобильность еврейского характера, и его опережающая повышенная чуткость к общественным течениям, к проступу будущего. Но в истории человечества не раз бывало, что из самых естественных порывов людей — потом вдруг да вырастали неестественные чудовища» (Стр. 123).

Иначе говоря, неестественное чудовище большевистской тирании «произросло» из естественной мобильности еврейского характера! Если не одни они совершили революцию, то «послужили передовым отрядом».

Солженицын приходит к тому, с чего начал. Он не ищет ответа на поставленный вопрос, не решает задачу, а подгоняет решение под заранее известный ему ответ. Ответ этот заимствован отнюдь не у Ландау или Манделя, а из досоветских и пост-советских писаний черносотенных публицистов, от М. О. Меньшикова и В. В. Шульгина до И. Р. Шафаревича и В. В. Кожинова.

Но почему же все-таки в России произошла революция? Кто был ее действительным вдохновителем и организатором? На этот вопрос в книге Солженицына ответа нет. Мой посильный ответ — в следующих главах.

ЧАСТЬ II Коронованный революционер

Между «дураками» и «мерзавцами» 1894–1904

Как мы видели, статистические выкладки о процентном участии евреев в революционном движении, на которые опирается Солженицын, оставляют за бортом огромное большинство участников революционных выступлений, а выписки из «еврейских источников», приводимые им в подтверждение преобладающего участия евреев в революции, тенденциозны и тенденциозно подобраны. Однако наиболее существенный изъян его построений на этот счет в том, что относительное участие тех или иных групп населения в разрушении царской России в принципе не может быть оценено на основании статистических данных.