А. Азимов - Роботы утренней зари

• Название: Роботы утренней зари
• Автор: А. Азимов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992

---

— Она признавала мою высокую квалификацию. Меня проверили другие, и я добился положения согласно моим достоинствам.

— Она рекомендовала вас?

— Да, — неохотно признал Гремионис.

— И вы только из благодарности предложили ей себя?

Гремионис скорчил гримасу:

— Это отвратительно! Только землянин мог подумать такое. Мое предложение означало только, что мне приятно его сделать.

— Из-за того, что она привлекательна и сердечна?

— Ну, — нерешительно сказал Гремионис, — я бы не сказал, что она сердечна, но, конечно, привлекательна.

— Мне сказали, что вы предлагаете себя всем без разбора.

— Это вранье. Кто это сказал?

— Не знаю, стоит ли мне отвечать на этот вопрос. Не думаете ли вы, что если я стану ссылаться на вас, как на источник некрасивой информации, то вы будете со мной откровенны?

— Ну, ладно, кто бы ни сказал — он соврал.

— Может, это было просто драматическое преувеличение. Вы многим предлагали себя до доктора Василии?

Гремионис отвел глаза:

— Одной или двум. Ничего серьезного.

— А доктор Василия была для вас чем-то серьезным?

— Ну…

— Как я понял, вы предлагали ей себя несколько раз, что полностью противоречит аврорским обычаям.

— Ох, эти аврорские обычаи… — яростно начал было Гремионис. — Послушайте, мистер Бейли, могу я говорить с вами конфиденциально?

— Да. Все мои вопросы имеют целью увериться, что вы не имеете отношения к смерти Джандера. Как только я буду удовлетворен, можете быть уверены, что я сохраню в тайне все ваши замечания.

— Вот и хорошо. Тут нет ничего плохого, ничего такого, чего я стыдился бы. Просто у меня сильное тайное чувство, и я имею на него право, верно?

— Абсолютно верно.

— Видите ли, у меня ощущение, что секс всегда лучше, когда между партнерами существует глубокая любовь и привязанность.

— Я думаю, это совершенно правильно.

— Тогда не нужно никого другого. Как вы думаете?

— Вполне вероятно.

— Я всегда мечтал найти отличную партнершу и больше не искать никого. Это называется моногамией. На Авроре она не существует, но на некоторых других планетах есть. И на Земле тоже, мистер Бейли?

— В теории, мистер Гремионис.

— Вот этого я и хочу. Я искал несколько лет. Время от времени я занимался сексом, и, сказал бы, мне чего-то не хватало. Затем я встретил доктора Василию, и она сказала мне… Знаете, люди часто откровенны со своими персональными художниками, потому что это очень личная работа…

— Ну-ну, продолжайте.

Гремионис облизал губы.

— Если то, что я скажу, выйдет наружу — я пропал. Она сделает все, чтобы я не получал больше заказов. Вы уверены, что все это относится к делу?

— Уверяю вас, что оно может оказаться исключительно важным.

— Ну…

Гремионис не выглядел полностью убежденным.

— Из деталей того, что мне рассказала доктор Василия, я сделал вывод, что она…

Его голос упал до шепота:

— Она девственница.

— Понятно, — спокойно сказал Бейли.

Он вспомнил, что по уверению Василии, отказ ее отца искалечил ей жизнь, и лучше понял ее ненависть к отцу.

— Это разожгло меня. Мне казалось, что я мог бы иметь ее для себя одного, и сам не хотел бы никого другого. Я не могу объяснить, как много это значило для меня. Это сделало ее в моих глазах сияюще-прекрасной, и я в самом деле очень хотел ее.

— И вы предложили ей себя?

— Да.

— И не один раз. Вас не обескураживал ее отказ?

— Это как раз подтверждало ее девственность и заставляло меня желать еще больше. Меня как раз и возбуждало, что этого нелегко добиться. Я не могу объяснить, но надеюсь, что вы поймете.

— Да, я прекрасно понимаю. Но наступило время, когда вы перестали предлагать себя доктору Василии?

— Ну, да.

— И начали предлагать себя Глэдии?

— Ну, да.

— Неоднократно?

— Ну, да.

— Почему такая перемена?

— Доктор Василия в конце концов дала ясно понять, что у меня нет никаких шансов, а затем появилась Глэдия, и она очень похожа на доктора Василию, и… так оно и случилось.

— Но Глэдия не девственница. Она была замужем на Солярии и здесь, на Авроре, как я слышал, экспериментировала довольно широко.

— Это я знал, но она… Она ведь солярианка и плохо понимает аврорские обычаи. Она это прекратила, потому что ей не нравится, как она говорит, «неразборчивость».

— Она сама говорила вам это?

— Да. На Солярии принята моногамия. Глэдия не была счастлива в браке, но она привыкла к этому обычаю и не нашла радостей в аврорской манере, когда познакомилась с ней, да и в моногамии, которой я хочу — тоже. Вы понимаете?

— Да. Но как вы встретились с ней впервые?

— Просто увидел. Когда она приехала на Аврору — романтическая беженка с Солярии — это транслировалось по гиперволновой программе. И она участвовала в том фильме…

— Да. Но ведь было что-то еще?

— Я не понимаю, чего вы еще хотите?

— Ну, попробую догадаться. Когда доктор Василия отказала вам навсегда, она не намекнула вам на альтернативу для вас?

— Доктор Василия сказала вам это?

— Не такими словами, но я думаю, что случилось именно так. Не говорила ли она вам, что было бы полезно посмотреть на новоприбывшую молодую леди с Солярии, которая стала подопечной доктора Фастольфа? Не говорила ли вам доктор Василия, что, по общему мнению, эта молодая леди очень похожа на нее, только моложе и сердечнее? Короче говоря, не советовала ли вам доктор Василия переключить внимание с нее на Глэдию?

Гремионис явно страдал. Он посмотрел в глаза Бейли и тут же отвел взгляд.

Бейли впервые увидел в глазах космонита страх. Он покачал головой. Не следует радоваться тому, что напугал космонита — это может повредить его объективности.

— Ну? — сказал он. — Я прав?

Гремионис тихо сказал:

— Значит, тот фильм не преувеличивал? Вы читаете мысли?

50

— Я просто спросил, а вы не ответили прямо, — спокойно сказал Бейли. — Прав я или нет?

— Это произошло не совсем так, не в точности. Она говорила о Глэдии, но…

Он прикусил губу и вдруг выпалил:

— Ну, в общем, это равносильно тому, что вы сказали. Вы точно описали все.

— И вы не были разочарованы? Вы нашли, что Глэдия действительно похожа на доктора Василию?

— В какой-то мере — да, — сказал Гремионис, — но не по-настоящему. Если их поставить рядом, сразу увидишь разницу. Глэдия гораздо деликатнее, воспитаннее и веселее.

— Вы предлагали себя Василии после того, как встретили Глэдию?

— Вы что, спятили? Конечно, нет.

— Но Глэдии предлагали?

— Да.

— И она отказала?

— Ну, да.

— И вы предлагали снова и снова. Сколько раз?

— Я не считал — четыре раза, ну, пять, а может и больше.

— И она каждый раз отказывала?

— Да. А что, я должен был предлагать снова?

— Она отказывала сердито?

— Нет, это не в ее характере. Очень ласково.

— Вы предлагали себя еще кому-нибудь?

— Что?

— Ну, коль скоро Глэдия вам отказывала, естественная реакция — предложить себя кому-нибудь другому. Раз Глэдия не хочет вас…

— Нет. Я не хочу никого другого.

— А почему, как вы думаете?

Гремионис энергично ответил:

— Откуда я знаю? Я хочу Глэдию. Это вроде безумия, но, я думаю, лучший вид его. Я был бы сумасшедшим, если бы не было этого рода безумия. Вряд ли вы это поймете.

— Вы пробовали объяснить это Глэдии? Она поняла бы.

— Нет. Я расстроил бы ее. Я смутил бы ее. О таких вещах нельзя говорить. Мне следовало сходить к психиатру.

— И вы ходили?

— Нет.

— Почему?

Гремионис нахмурился:

— У вас манера задавать самые невежливые вопросы, землянин.

— Наверное, потому, что я землянин и лучше не умею. Но я также детектив и должен знать эти вещи. Почему вы не были у психиатра?

Гремионис вдруг засмеялся:

— Скажу. Лечение было бы большим безумием, чем болезнь. Я лучше буду с Глэдией, которая отказывает мне, чем с любой другой, которая примет меня. Представьте себе, что у вас вывих в мозгу, и вы хотите, чтобы мозг так и оставался вывихнутым. Любой психиатр крепко взялся бы за меня.

Бейли подумал и спросил:

— Вы не знаете, доктор Василия в какой-то мере не психиатр?

— Она роботехник. Говорят, это близкое дело. Если знаешь, как работает робот, то это намек на то, как работает человеческий мозг. Так, по крайней мере, говорят.

— Вам не приходило в голову, что Василия знает о вашем странном чувстве по отношению к Глэдии?

Гремионис напрягся:

— Я никогда не говорил ей. Во всяком случае в таких выражениях.

— Я разве она не могла понять ваши чувства, не спрашивая? Она знала, что вы неоднократно предлагали себя Глэдии?

— Ну, она спрашивала, каковы мои успехи. Мы ведь очень давно знакомы. Я должен был что-то сказать. Но ничего интимного.