Томас Диш - Щенки Земли

• Название: Щенки Земли
• Автор: Томас Диш
• Издательство: Азбука, Терра - Книжный клуб
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0221-7

---

Человек в рабочей одежде внес грифельную доску и подал ее Папе.

– Доктор, у вас ногти получше моих. Поскребите по этой доске.

Возник невыносимый скрежет, который доктор не прекращал добрую минуту.

– Как выглядит запись? – спросил Папа.

– Наибольшие ответные реакции в сенсорных зонах. Но в известной степени и в ос­тальных, особенно первые двадцать секунд.

– Ну, есть еще масса подобных удовольствий. Посмотри эти картинки, Деннис. При­глядись к деталям.

Он показал мне фотомонтаж иллюстраций из энциклопедии, от описания которого я воздержусь. Люди на картинках были за пределами досягаемости медицины. Даже за преде­лами досягаемости сострадания. Фотографии располагались в порядке усиления вызываю­щего ужас зрелища. Завершала все это громадная цветная фотография…

– Уберите это долой с глаз!

– Ответ сильнее и теперь более устойчив. Определяется просто прекрасно.

Папа поводил открытым пузырьком с формальдегидом перед моим носом. На самом деле это был не пузырек, а целая бутылка. И в ней…

Я завопил.

– Превосходно, – сказал доктор. – Кривые сигналов неподдельной тревоги.

– Впустите ансамбль, – приказал Папа.

В палате появилась группа из четырех человек с музыкальными инструментами, о ко­торых я не имел понятия (это были, как я потом узнал, электрогитара, музыкальная пила, ак­кордеон и труба). Они были одеты в диковинные костюмы: рабочая одежда кричащих рас­цветок, отделанная всевозможными кожаными и металлическими причиндалами. На их го­ловах были нелепые, безвкусные шляпы.

– Сверх всякого ожидания! – воскликнул доктор. – Он уже реагирует.

Они начали петь. Во всяком случае, это чем-то напоминало пение. Их расстроенные инструменты взрывались монотонным раз-два-три, раз-два-три повторяющейся мелодии, которой сопровождались хриплые вопли в духе «Выкатывай бо-очку».

Когда мне показалось, что эта новая атака на мои чувства достигла порога допустимо­го, Папа, пристально наблюдавший за мной, подпрыгнул, потом стал стучать по полу ногой и присоединился к исполнению этой ужасной песни.

У него был жуткий голос. Скрежещущий.

Но в самом голосе ничего особенно ужасного не было; ужас вселяло поведение отца. Человек с таким естественным чувством собственного достоинства опустился до полного самоуничижения, и этот человек – мой отец!

Это, конечно, была та ответная реакция, которой добивался Папа.

Когда они закончили свое представление, я взмолился хотя бы о минутной передышке. Папа отпустил музыкальную банду, вернув аккордеонисту позаимствованную у него ковбой­скую шляпу.

– Не уработайте его до предела, пока мы не додумались, как обнаружить точку естест­венного отключения сознания, – посоветовал доктор.

– К тому же мне необходимо повидаться с одним практикантом, если позволите. Фото­монтаж натолкнул меня на одну мысль: здесь, в больнице, есть несколько пациентов…

– Что ты об этом думаешь, Деннис?

– В этом что-то есть. А Бруно еще поблизости?

– Он должен быть внизу.

– Если бы он порассказал мне о вещах, которые доставляют ему наслаждение, – наибо­лее сокровенных вещах, – для конечного результата это дало бы больше ужасов, чем ты можешь придумать. Кошмарные вещи укладываются в его голове, как мне кажется, совершенно естественным образом.

– Хорошая мысль. Я пошлю за ним.

– И за Роки тоже, если она внизу. Я помню, как она наблюдала за мной во время драки боксеров. Она может здорово помочь тебе.

Едва Папа вышел из палаты, вернулся доктор, эскортируемый караваном кресел на ко­лесах и носилок. Фотографии не шли ни в какое сравнение с реальностью.

Все это продолжалось четыре часа, и каждая следующая минута была хуже предыдущей. У Бруно воображение оказалось неиссякаемым, особенно когда его стали подхлестывать алко­голь и супруга. Сперва он рассказывал о своем любимом боксе. Потом поведал мне, что жаж­дал сделать с любимцами и что сделал бы, будь у него побольше времени. Затем стал разгла­гольствовать на тему таинств любви; не менее красноречиво коснулась этой темы и Роки.

Неудивительно, что по истечении двух часов этих и других наслаждений я попросил немного кофе. Роки вышла и вернулась с дымящейся чашкой, из которой я успел сделать один жадный глоток, прежде чем сообразил, что это вовсе не кофе. Роки не забыла, как я чувствовал себя при виде крови.

Когда меня привели в сознание с помощью пахучей соли, Папа привел новых весельча­ков. Их доставили в больницу сразу же после боя в Учебном манеже. По понятным причинам большую часть из того, что происходило после них, я больше не могу вспоминать.

Мы вышли на террасу больницы – Папа, Жюли и я. Миссисипи у нас под ногами вы­глядела темной заводью, уходящей в неведомое. Прошел час после захода солнца, но луна еще не взошла. Свет исходил только с севера, где мощные вспышки северного сияния из-за горизонта заставляли блекнуть звезды.

– Пять минут, – нервозно объявил Папа.

Через пять минут радиостанции всего мира должны были начать передачу моего кон­церта, записанного прошлой ночью. Я прослушал звуковой эквивалент своей энцефалограм­мы и не беспокоился. Для сражения с эстетикой эта запись была под стать машине для Страшного Суда.

– Голова все еще болит? – спросила Жюли, поглаживая легкой как перышко рукой по моим бинтам.

– Только если вспоминаю прошлую ночь.

– Позволь мне снять поцелуями боль.

– Три минуты, – возвестил Папа. – И прекратите это. Вы нервируете меня.

Жюли привела в порядок свою блузку, сшитую из какого-то удивительно прозрачного жатого нейлона. В последнее время я стал восхищаться некоторыми подходами к использо­ванию одежды.

Мы наблюдали за северным сиянием. Светильники были выключены по всему городу. Каждый в целом мире не отрывал сейчас глаз от сияния.

– Что вы теперь будете делать, став Верховным Катодом? – спросила Жюли, просто чтобы убить время.

– Через несколько минут революция окончится, – ответил Папа – Не думаю, что мне понравится административная работа. Особенно после всего этого.

– Вы собираетесь подать в отставку?

– Как только мне позволят. У меня зуд еще немного позаниматься живописью. Вам из­вестно, что я пишу картины? Я сделал автопортрет. Он висит над моим столом в рабочем ка­бинете. Думаю, он отменно хорош, но я смогу писать еще лучше. В любом случае занимать­ся живописью – в традициях отставных генералов. Кроме того, я должен написать мемуары. У меня уже есть название: «Эстетическая революция».

– Или «Да здравствует Динго!», – предложила Жюли.

– Десять секунд, – предупредил я.

Мы не сводили глаз с северной кромки неба. Сияние выглядело занавесом голубовато­го света, на котором играли и танцевали ленты и столбики яркой белизны.

Сначала невозможно было заметить никаких изменений. Вся картина мерцала радост­ной красотой, какой она славилась с незапамятных времен, но нынешней ночью в этой красоте было что-то от мрачности Dies Irae[11], сцены которого разыгрывались специально для нас.

Затем одна из вылетевших из-за горизонта лент внезапно исчезла, будто ее выключили, как электрическую лампочку. Это произошло совсем неожиданно, но я не был вполне уверен.

Долгое время больше ничего не происходило. Но когда пять аркообразных узоров света исчезли с неба в один миг, я понял, что Господа начали свой исход.

– Бьюсь об заклад, это элефантиаз.

– Ты о чем, Деннис?

– О последнем фото из того монтажа. Я очень хорошо его запомнил.

Яркость сияния уменьшилась вдвое, когда дело дошло до музыки банды из глухомани. Для большей уверенности я включил радио. Несмотря на разряды, визг и свист моих нейротоков, ошибиться в присутствии ритма уом-па-па, уом-па-па было невозможно.

Когда радиотрансляция дошла до несказанного снадобья, которым угостила меня Роки, по Небесам прокатился потрясающий взрыв. На мгновение все небо окрасилось в белый цвет. Потом белизна исчезла. От сияния осталась лишь туманная голубовато-белесая тень над северным горизонтом. Едва ли в ней был хотя бы намек на красоту. Она мерцала то здесь, то там случайными невыразительными узорами.

Господа покинули Землю. Они не вынесли лая.

Перевод: А.Токарев

Thomas M. Disch

The Puppies of Terra

1966 

Примечания

1

Тем хуже (франц.).

2

Darling (англ.) – дорогой, любимый, милый.

3

Whites (англ.) – белые.

4

Кровное братство (нем.).

5

На человека (лат.).

6

Задницы (лат.).

7