Дэн Симмонс - Гиперион

• Название: Гиперион
• Автор: Дэн Симмонс
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-006646-5

Дэн Симмонс – не просто один из классических писателей-фантастов нашего времени. Он – автор самой, наверное, знаменитой и популярной в мире «космической оперы» – тетралогии «Гиперион», «Падение Гипериона», «Эндимион», «Восход Эндимиона», создатель поистине уникального в своей оригинальности мира, загадочного и изменчивого мира порталов, соединяющих планеты, великой реки Тетис и великих звездных войн, в которых причудливо переплелись судьбы священника и солдата, поэта и ученого, консула и детектива.

Критики и читатели единодушно признали тетралогию Дэна Симмонса лучшим научно-фантастическим сериалом последнего десятилетия. Не верите? Прочитайте и убедитесь сами!

---

Приблизившись, я разглядел в лучах фонаря, что весь он инкрустирован алмазами, сапфирами, кроваво-красными рубинами, ляпис-лазурью, ониксами, горным хрусталем и другими драгоценными камнями. Обращенный широкой стороной к витражу, крест словно ждал, когда самоцветы вспыхнут в лучах заходящего солнца.

Я пал на колени и стал молиться. Выключив фонарь, я подождал несколько минут, пока глаза мои вновь смогли различить крест в тусклом дымчатом свете. Вне всякого сомнения, это был тот самый крестоформ, о котором говорили бикура. И он был установлен здесь многие тысячи лет назад (быть может, даже десятки тысяч), задолго до того, как человечество покинуло Старую Землю. И почти наверняка – раньше, чем Христос начал проповедовать в Галилее.

Я молился.

Просмотрев голограммы, я сижу и греюсь на солнышке. Вчера, обнаружив то, что я теперь называю словом «базилика», я отправился назад и по дороге мельком заметил нечто новое. А именно – на уступе рядом с базиликой есть ступени, уходящие еще дальше в Разлом. Голограммы подтверждают, что они мне не померещились. Ступени эти не так истерты временем, как тропа, ведущая к базилике, но заинтриговали они меня ничуть не меньше. Один Бог знает, какие еще чудеса ожидают меня внизу.

Мир должен узнать о моей находке!

Как это ни парадоксально, именно мне было суждено наткнуться на подобное чудо. Если бы не Армагаст и не мое изгнание, этого открытия, возможно, пришлось бы ждать еще несколько веков. Церковь могла бы погибнуть, прежде чем оно вдохнуло бы в нее новую жизнь.

Но я сделал его!

И теперь я должен выбраться отсюда или хотя бы послать весть о нем.

День 107-й

Я арестован.

Сегодня утром я купался – как обычно, неподалеку от места, где ручей падает в Разлом, – и вдруг услышал какой-то шум. Подняв голову, я обнаружил, что один из бикура, которого я называю Дел, смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Я поздоровался с ним, но маленький человечек повернулся и убежал. Это меня озадачило. Они редко торопятся. Хотя на мне и были штаны, я, наверное, нарушил их табу на обнажение тела, ибо Дел все-таки увидел меня голым по пояс.

Я улыбнулся, покачал головой, оделся и пошел в деревню. Если бы я знал, что меня ожидает, мне было бы не до смеха.

Все Трижды Двадцать и Десять были в сборе и стояли, наблюдая за моим приближением.

– Добрый день, – сказал я, остановившись шагах в десяти от Ала.

Альфа подал знак рукой, и с полдюжины бикура ринулись ко мне, схватили за руки и за ноги, повалили навзничь и прижали к земле. Затем вперед выступила Бета. Из складок одежды она извлекла остро заточенный камень. И пока я тщетно боролся, силясь освободиться, Бета разрезала (или разрезал?) мою одежду сверху донизу и распахнула ее так, что я оказался почти обнаженным.

Когда они насели на меня всей толпой, я прекратил сопротивление. Они уставились на мое бледное, не тронутое загаром тело, и что-то забормотали. Я чувствовал, как бьется сердце.

– Простите, если я нарушил ваши законы, – начал я, – но нет никаких оснований…

– Молчи, – оборвал меня Альфа и, обращаясь к высокому бикура со шрамом на ладони, которого я звал Зедом, сказал: – Он не принадлежит крестоформу.

Зед, соглашаясь, кивнул.

– Позвольте мне объяснить, – начал я снова, но Альфа заставил меня замолчать, ударив по лицу тыльной стороной ладони. От удара у меня зазвенело в ушах, из рассеченной губы брызнула кровь. Однако бил он меня без злобы – так я щелкаю тумблером, чтобы выключить комлог.

– Что нам с ним делать? – спросил Альфа.

– Те, кто не следует кресту, должны умереть настоящей смертью, – ответила Бета, и толпа подвинулась вперед. У многих в руках были заточенные камни. – Те, кто не принадлежит крестоформу, должны умереть настоящей смертью, – повторила Бета, и в ее голосе прозвучала категоричность. Таким тоном произносят ритуальные формулы.

– Я следую кресту! – закричал я, когда меня потянули, поднимая на ноги. Схватив распятие, висевшее у меня на шее, и преодолевая сопротивление множества рук, я поднял его над головой.

Альфа подал знак, и толпа остановилась.

Внезапно наступила тишина. Я слышал, как в трех километрах под нами, на дне Разлома, шумит река.

– Он действительно носит крест, – заметил Альфа. Дел подался вперед.

– Но он не принадлежит крестоформу! Я видел. Это не то, что мы думали. Он не принадлежит крестоформу! – В его голосе звучала жажда убийства.

Я проклинал свою неосмотрительность и глупость. Судьба церкви зависела от моей судьбы, а я поставил ее под удар, вбив себе в голову, что бикура – просто глупые, безвредные дети.

– Те, кто не следует кресту, должны умереть настоящей смертью, – повторила Бета. Похоже, это был окончательный приговор.

В семидесяти руках взметнулись камни, и тут, сознавая, что это мой последний шанс (или окончательное осуждение), я закричал:

– Я спускался со скалы и молился у вашего алтаря! Я следую кресту!

Альфа и все остальные остановились в нерешительности. Я видел, что они пытались справиться с какой-то новой мыслью, и это было для них нелегко.

– Я следую кресту и хочу принадлежать крестоформу, – сказал я со всем спокойствием, на какое только был способен в ту минуту. – Я был у вашего алтаря.

– Те, кто не следует кресту, должны умереть настоящей смертью, – крикнула Гамма.

– Но он следует кресту, – возразил Альфа. – Он молился в комнате.

– Этого не может быть, – сказал Зед. – Там молятся Трижды Двадцать и Десять, а он не из Трижды Двадцати и Десяти.

– Мы знали и до этого, что он не из Трижды Двадцати и Десяти, – сказал Альфа, слегка нахмуривая брови, как всегда, когда ему приходилось обращаться к прошедшему времени.

– Он не принадлежит крестоформу, – сказала Дельта-вторая.

– Те, кто не принадлежит крестоформу, должны умереть настоящей смертью, – сказала Бета.

– Он следует кресту, – сказал Альфа. – Может ли он тогда не принадлежать крестоформу?

Поднялся гвалт. Под шумок я попытался вырваться из их рук, но они держали меня по-прежнему крепко.

– Он не из Трижды Двадцати и Десяти и не принадлежит крестоформу, – сказала Бета, причем голос ее прозвучал скорее озадаченно, чем враждебно. – Почему он не должен умереть настоящей смертью? Нам нужно взять камни и сделать дырку в его горле, чтобы кровь вытекла и сердце остановилось. Он не принадлежит крестоформу.

– Он следует кресту, – снова сказал Альфа. – Может ли он не принадлежать крестоформу?

Вслед за этим вопросом наступило молчание.

– Он следует кресту и молился в комнате крестоформа, – сказал Альфа. – Он не должен умереть настоящей смертью.

– Все умирают настоящей смертью, – сказал бикура, которого я не знал. Мои руки, сжимавшие поднятый над головою крест, устали. – За исключением Трижды Двадцати и Десяти, – закончил этот безымянный бикура.

– Потому что они следуют кресту, молятся в комнате и принадлежат крестоформу, – сказал Альфа. – Должен ли он также принадлежать крестоформу?

Я стоял перед ними, сжимая маленький холодный металлический крест, и ожидал приговора. Я боялся умереть – я испытывал чувство страха – но страх этот существовал как бы отдельно от моего сознания. Больше всего меня мучило, что я не смогу сообщить об открытой мной базилике неверующей вселенной.

– Пошли, мы должны говорить об этом, – сказала Бета, обращаясь к соплеменникам.

И меня в полном молчании повели в деревню.

Там меня поместили под арест в моей же хижине. Воспользоваться охотничьим мазером я не смог. Пока несколько бикура держали меня, остальные вынесли из хижины большую часть моего имущества. Они забрали даже одежду, оставив мне только один из своих груботканых балахонов, чтобы мне было чем прикрыть наготу.

Чем больше я сижу здесь, тем сильнее мной овладевают гнев и беспокойство. Они забрали мой комлог, имиджер, диски, чипы… все. Нераспакованный ящик с диагностическим оборудованием лежит на прежнем месте, но проку от него никакого. Мне нужны документальные подтверждения моего открытия. Если они уничтожат мои вещи, те, что забрали, а затем меня самого, не останется никаких свидетельств существования базилики.

Будь у меня оружие, я мог бы убить сторожей и…

Боже милостивый, о чем я думаю? Эдуард, что мне делать?

Даже если я переживу все это, вернусь в Китс и добьюсь, чтобы меня пустили назад, в Сеть, – кто мне поверит? Из-за квантового прыжка я отстал во времени на девять лет. И если теперь, после девяти лет отсутствия, я вернусь на Пасем, меня сочтут просто выжившим из ума стариком, твердящим как попугай свои нелепые басни.

Боже милостивый, если они уничтожат записи, сделай так, чтобы они уничтожили и меня!

День 110-й

Моя судьба решилась на третий день.

Зед и тот, которого я называю Тета-Штрих, пришли за мной вскоре после полудня. Я зажмурился, когда они вывели меня из хижины на свет. Трижды Двадцать и Десять стояли широким полукругом у края скалы. Я был почти уверен, что меня сбросят с обрыва. Затем я заметил костер.