Сергей Павлов - Искатель. 1983. Выпуск №4

• Название: Искатель. 1983. Выпуск №4
• Автор: Сергей Павлов
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1983

На I, IV стр. обложки и на стр. 2, 39 и 61 рисунки Ю. МАКАРОВА к роману С. ПАВЛОВА «МЯГКИЕ ЗЕРКАЛА».

На II стр. обложки и на стр. 86 и 126 рисунки В. ЛУКЬЯНЦА к повести Ю. НАЗАРОВА «ХАМЕЛЕОНЫ».

На III стр. обложки и на стр. 62 рисунки В. СМИРНОВА к рассказу Г. КУСОЧКИНА «ОБОЗ».

---

Остановились.

— Куды править-то? — спросил Трофим.

— В избах-то, чай, пусто, дак нам туда без нужды, — сказал Аким и поскреб в бороде: не ожидал он увидеть такого, ох не ожидал… — И когда же село-то успели сжечь?

Эти слова Акима дед понял так, что отвечать надо ему, и, принюхавшись, ответил:

— Дождика тут не было, а дух-то от гари не шибко свежий. Дак, поди три дня назад, не меньше, пожгли село-то.

— Правь к тому месту.

— Да чего там зреть-то, пепелище одно, и все…

Подъехали к пепелищу. Аким, сойдя с телеги, ковырнул сапогом черную слежавшуюся пыль.

— Сюда, стало быть, спешили-то? — спросил дед и не дождался ответа. И так все было ясно. И снова спросил: — Теперь куда?

— Теперь-то? — Аким поднял голову. — А вон к риге-то и правь.

Демка, бывши на коне справа от возов, взялся за повод, чтоб скакать напрямую. Аким досказал:

— Правьте через село, а уж там и повернем.

Нехитра уловка, а следок-то сбивала. Понял Демка, что чужой глаз будет смотреть на обманную колею: вона на пыли-то, как на снегу, все отметится. И погоня прежде будет должна через все село проехать. От риги же и за дорогой приглядеть удобнее, да и место там открытое, пустое, знать, никто тайком не подберется.

Невелика рига, да надежно укрыла от чужих глаз вдвое уменьшившийся обоз. И верховые кони убрались, и людям хватило места, чтоб сгрести пыльную соломенную труху в кучу к середине стены и, укрывши солому холстиной, устроить лежанку.

Перед закатом с простора потянуло прохладой, в низинах белесым пологом лег туман. А когда солнце убралось совсем, туман возрос, как на дрожжах, уплотнился и пополз, — огибая горки, остужая и поя влагой нагретый воздух. Синий купол прохудился от колючих ярких звезд, потерял свежесть, остыл.

В сумерках мужики проверили оружие и сложили на возах так, чтоб и в потемках знать, где брать. Перед сном пожевали хлеба с солью да запили водой. Дашка приложила к ране Гордея свежих листьев и увязала их чистой тряпицей.

В сторожа Аким определил себя и Федьку, Демка напросился сам. Аким указал ему быть у ворот, что открывались в сторону дороги, и сидеть безотлучно. Им же вдвоем ходить вокруг и поблизости.

Демка облюбовал себе место снаружи, где от угла до ворот густо росла крапива, а у нижнего бревна — пусто. Влез туда, как в нору, лег на холстинку, положа рядом пистоль и рогатину.

Когда все улеглись, Аким с Федькой взяли по пистолю и пошли из риги. Не торопясь, обогнули ее, после чего Аким предложил отойти подальше.

— Да чего там, Аким Иваныч, в потемках-то топать? Еще сверзнемся в канаву, дак, что ли, караул кричать?

Но Аким настоял:

— Надобно поглядеть… Болит моя душенька, может, и беспричинно, да… ладно, пойдем неспешно.

Шли осторожно, глядели под ноги и убрели от риги. Темень охватила со всех сторон и поднялась до небес, стала осязаемой и упругой.

Задумавшись, Федька поотстал от Акима. Что-то тяжелое ворочалось в голове и не давало покоя всему телу. Как-то само собой получилось — он пригрел ладонью рукоять пистоля, и, как учуял, сразу подумалось, что, если он при оружии, значит, что-то должно случиться, непременно должно! От этого стало зябко, захотелось резко обернуться — не крадется ли кто сзади?

Луна, верно, взошла на любимую ею горку — стало светлее и спокойнее на душе.

Аким обернулся, глянул на Федьку, как ему показалось, насмешливо. И снова пошел.

— Сказать тебе кой-чего надобно. Мало ли что с нами завтра будет, дак чтоб знал. И вот думаю, нужно ли?..

— Ежели не нужно, так пошто и говорю заводить?

Аким огляделся и стал забирать левее. Федька побрел следом. Сколько-то шли молча. Потом Федька снова заговорил:

— Мне ведь лишнее и знать ни к чему. Попаду где-нито на съезжую, так под батогами, может, чтоб били меньше, и сболтну чего лишнее. А жизнь у меня такая: сколько-то гуляю, сколько-то в подклете сижу. За что имают — не знаю. Чужое к моим рукам не липло, а завсегда били, как татя, да на цепь саживали. Словом, ныне гулящий я…

— И много эдак-то сиживал?

— И не упомню… Да ведь все время сбегал. Как пустят тюремных сидельцев на базар корма собирать, так и сбегу. И в веревках бежал, и в цепях бежал… Душно мне в четырех стенах, воздуху мало.

— И прибился бы куда. Не век же по белу свету мотаться.

— Пробовал, да не верили мне люди. Как на волка глядели и не верили…

— А супротив господ не бунтовал?

— Не было к тому случая… Слыхал да и звали не раз на воровство-то. Да не тянуло на те дела.

Аким открыто усмехнулся:

— Знать, прощал своим обидчикам?

— Не прощал! И до сих пор кой-кому не простил… Было как-то: повстречал на узкой дорожке дьячка, кой обиды мне многие наделал. И волен был над ним что хошь содеять. И кистень в руке, лес густой и сумерки. А он как пал на колени, как замолился о детках своих… А у него — точно я знал — шестеро: один другого меньше. Так у меня руки и опустились. Зол я был, а жалостлив, не в меру жалостлив. Ткнул его паскудной мордой в грязь, плюнул в спину и ушел… И приметил с той поры, что зол я только тогда, когда неправда в очи прет…

Аким ухватил Федьку за рукав.

— А ежели тебя сейчас позовут на бой — откликнешься? Али пождешь, пока другие вперед тебя головы в огонь сунут?

Федька ответил нерешительно:

— А вот как позовут… И будут все, кто рядом, до смерти за одно стоять. Тогда сразу и решу… А ежели так, чтоб пошуметь-пограбить да прыснуть в сторону, — пальцем не шевельну.

— Экий у тебя разум-то! — не то одобрил, не то усмехнулся Аким. — Я-то поначалу думал: ухватишь чего с воза да сбежишь.

— Моя спинка с чужой дубинкой давно побратались. Только рек я тебе уже, что к татьбе охоты нету. А лишнего про себя и на исповеди не скажу: язычок смалчивай, я за тебя бедой плачивал.

— Чую, ошибался в тебе, Федор, и, наверно, пора до конца открыться. Так ли?

— Тебе виднее.

— Пойдем-ка к деревне, на дорогу поглядим. А уж потом к риге вернемся, там тебе вместе с Демкой все и обскажу…

— Посидели бы, — предложил Демка, когда Аким с Федькой воротились от деревни, — чай, ноги-то не казенные. — Голос Демки шел из крапивы, а самого его не было видно, и потому Федька усмехнулся тишком: стоят среди ночи два мужика оружные и разговаривают с копной крапивы…

— Мы за тем и пришли, — сказал Аким и шагнул к углу риги. — Помнится, где-то здесь бревно видел… Сам-то не озяб?

— Ништо, я ж на холстине. Да и кафтанец из стрелецкой сумы греет справно.

Аким нащупал у стены бревно, посбил ногой крапиву.

— Вылазь-ка сюда, разговор есть.

Задев крапиву голой рукой, Демка чертыхнулся и выбрался к углу.

— Садись и ты, Федор. Нам с тобой потом еще погулять придется.

Аким заговорил тихо и внятно:

— Люди вы нынче вольные, мне в кабалу не писаны и, стало быть, завтра поутру можете топать куда вам захочется… Дорога наша общая кончилась. Должны нас были встретить здесь люди верные, ан по-иному все обернулось: либо их побили, либо угнали куда… И получается так: ежели вы поутру уйдете, нас останется четверо да дед Трофим пятым. А Томила, знакомец мой давний, только к полудню сюда явится.

— Я-то сразу приметил, что мы с Томилой… — сунулся Демка.

— Погодь! — осадил Федька.

— С Томилой еще один человек должон прибыть, кой далее дорогу подскажет. — Аким ненадолго замолчал. — А при нас имеется казна немалая… И откуда про эти деньги Никитка узнал?.. Правда, при людях в дорогу-то собирались. Может, кто и приметил. А ведь тоже, стервец, из-под Нижнего, земляк… Я-то давненько о его делах слыхивал: он и раньше, сказывали мне, татьбой промышлял. А теперь вот с псами боярскими спутался да, верно, еще кому-то открылся, иначе не полезли бы на нас лихие целой сворой.

— А чьи же те деньги? — не утерпел Федька.

— Чьи? — Аким усмехнулся. — Да наши с Гордеем да Вавилы с Яремой, что на черный день были припасены. Мы до погибели домов наших торговлишку-то вместе вели, вместе и в путь наладились. — Аким помолчал. — Вот теперь и решайте. Я вас при себе не удерживаю, а сказать вам более нечего. Утром и рассчитаюсь за вашу нам службишку…

Федька уловил в голосе Акима какую-то затаенность. «А ведь не все сказал Аким, ой не все. Наперед знает, на что решился, а все боится чего-то. Мне-то большего и знать вроде бы ни к чему. А как ответить?..» Дума раскатилась жаркой волной, ударила в виски.

И вдруг молнией в очах полыхнуло! Дашка! Дарья, Дарьюшка… Ведь ляпнет сейчас Демка: остаюсь, и баста! А ей куда от брата деваться? С ним ведь останется. Я ж ей толком ничего не сказал, не успел. А мог бы и успеть. Она-то, поди, все ждала, а я молчал. И эх!..

А Демка и рек:

— Куда ни кинь — всюду клин! Остаюсь! А куда потом — не все ли равно.

— Об сестре подумал?

— Из-за нее и остаюсь. Ладно бы мне с братом, а то… сестра. С ней далеко не уйдешь. Как от боярина сошли, дак я только за нее и боялся. Каб не она… Сам-то хоть куда и хоть когда.