Дэвид Сосновски - Обращенные

• Название: Обращенные
• Автор: Дэвид Сосновски
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-038141-7, 5-9713-3838-2, 5-9762-1490-8

Вампиры — это, конечно, хорошо… Вампирские кланы — это еще лучше. И только один недостаток есть у принцев и принцесс ночи — не могут они иметь собственных детей! Впрочем, а на кой тогда нужно столь популярное в Америке усыновление?

Методы героев «королевы нью-орлеанских вампиров» устарели. Нынче в моде — одинокие отцы и приемные дети-азиаты!

Но вот ведь какая штука — согласно древнему «вампирскому кодексу», завампировать детей моложе восемнадцати лет считается уголовным преступлением.

А спасти девчонку-тинейджера, уверенную, что статус папы-вампира дарует ей полную безнаказанность, от множества опасностей и без предварительного «завампиривания» — ох, как непросто!

---

Из попытки ввести в разрез распорку тоже ничего не получилось. Все, чего удалось добиться — заставить края разреза заживать по отдельности; в итоге получалась восхитительная дырка. В итоге потребовалось не слишком много времени, чтобы стало ясно: сам вопрос о том, быть или не быть «тридцать второму-В», уже не стоит.

— Вот так, — вздыхает Роз. — Прическа и косметика. Вот, по большому счету, и все, что позволяет немного измениться.

Пауза.

— А теперь маленький совет, детка. Прежде, чем Марти начнет хотя бы задумываться о том, чтобы подарить тебе пару клыков, убедись, что тебя все устраивает. Потому как вечность — это слишком долго, чтобы пялиться хотя бы на одну веснушку, которая тебе не нравится.

Судя по белкам глаз, взгляд Исузу устремлен прямо на Розу, взвешивая Одно и Другое, проверяя, убеждаясь в правдивости сказанного. Ее белки с ее головой. Они выдают трепет, которым она охвачена. Зависть. И восхищение. И сдержанное признание истины: да, вопреки ее ожиданиям, вопреки злобному желанию того, чтобы все было иначе — да, здесь наконец-то появился некто, с кем можно будет поговорить о таких вещах, которые со мной обсуждать нельзя.

Роз позволяет ей чуть более долгий взгляд. Она привыкла, что на нее пялятся. Это ее работа. За это ей платят. И затем ловит взгляд Исузу, улыбаясь самой неуловимой улыбкой. Прежде, чем взглянуть в мою сторону. Но этот взгляд предназначен не мне. Это взгляд на меня. Это взгляд для Исузу, потому что через миг Роз снова смотрит на нее, а потом подмигивает. Исузу тоже смотрит на меня, потом снова на Роз. И тоже подмигивает.

Так вот что такое «женская солидарность», думаю я. Похоже, это весьма скверная штука. Вроде как двое на одного.

Кошки были выпущены из своих мешков, встретились, и дело обошлось без клочьев шерсти, но я все-таки решаю оставить себе свой второй дом. Главным образом для того, чтобы заниматься любовью. Интимные сцены в жизни вампиров — это всегда паровой калорифер, включенный на полную мощность, и горячий воздух. Я не могу представить, как Исузу будет спать в такой обстановке. А вот что я хорошо себе представляю — это как она просыпается, вся в поту, на простынях, которые липнут к ее коже, точно жадные привидения; что ее мозги чувствуют себя, точно яйцо в пароварке, она близка к состоянию, которое называется «тепловой удар», ей срочно нужен хотя бы стакан воды. Я могу представить, как она бродит по нашей квартире, которая вдруг превратилась в сауну, только для того, чтобы наткнуться на нас с Роз. Позвольте вас заверить: для неподготовленного зрителя секс в исполнении вампиров — не самое симпатичное зрелище.

Возьмем, например, практику, известную как «пульсация». Вы делаете на ладони надрез в форме буквы «Y» — скажем, на левой руке, — и ваша партнерша делает то же самое. И затем быстро прижимаете свои ладони к ее ладоням — левую к правой, рану к неповрежденной коже. Раны срастаются, пришивая вас друг к другу. Вы можете чувствовать биение пульса вашей возлюбленной, когда ее кровь щекочет мягкую кожу на вашей неповрежденной ладони. О кровосмешении нет и речи, кровь вампира не смешивается с кровью вампира, но вы все равно разделяете с ней ее пульс, он отзывается в самой глубине вашего существа, и ваши сердца начинают биться в такт, а температура тела становится одинаковой. Это бесподобно. Это почти то же самое, что читать мысли своего партнера во время всего любовного акта, и чем больше согласованности, тем лучше. На пике оргазма вы расцепляетесь, ненадолго оставаясь с открытыми ранами, которые некоторое время кровоточат, а потом заживают, но уже по отдельности. Это грязно. Благодаря подобным вещам производители отбеливателей и стиральных порошков не остаются без работы. И это такая штука… в общем, вы бы не хотели, чтобы ваша дочь-подросток застала вас за этим занятием.

Я сажусь в машину, когда Исузу лежит в постели и добрая часть темного времени суток уже прошла. Мой сотовый и наушники вернулись в квартиру, в свой ящик. Исузу — подросток; у нее бывают месячные и все такое прочее. Это достаточный повод для того, чтобы позволить ей немного уединения.

— Так, — спрашиваю я. — И как тебе?

— Исузу? — Роз закрывает свою дверцу, и мы приступаем к тому, чтобы обеспечить немного уединения самим себе.

Я киваю.

— Эта гребаная маленькая смертная, которую ты завел, Марти…

Я хочу возразить. И в той же степени хочу услышать разъяснения по поводу словечка «гребаный». Прямо сейчас.

— Что я хотела сказать… — продолжает Роз. — Думаю, она чудо. Во многом я сама была бы такой в ее возрасте — хорошо, я никогда не была по-настоящему в ее возрасте. Объясняю обстоятельства. Я стала женщиной против своей воли, спасибо моему, так сказать, дядюшке, у которого ширинка никогда не застегивалась, но… Полагаю, как ни странно, это делает нас чуточку похожими, то, что нас можно считать жертвами нежного возраста и все такое, но…

Пауза.

— Да, — заканчивает она. — Она мне нравится. Ты хорошо сделал. Ладно, так хорошо, как только можно было в данных обстоятельствах.

Вот что она подразумевает под словом «гребаная». Ладно, принимается.

— А это правда? — спрашиваю я, чтобы сменить тему разговора.

— Что «правда»?

Я указываю на свой нос.

— Нет, черт подери, — Роз смеется. — Это была… ой, блин, как же это называется? Документальная драма.[99] Навеянная реальными событиями. Только на самом деле это случилось не со мной. С приятелем двоюродного брата моего приятеля. Не суть. Мне просто надо было что-то ей рассказать, чтобы она отстала от моих титек… — Пауза. — Как она на меня наехала — просто прелесть. Ударить по самому больному месту через две секунды после «здрасти»…

— Я ее этому не учил, — оправдываюсь я. — Думаю, это телевизор.

— Слушай, пойми меня правильно, — начинает, в свою очередь, оправдываться Роз. — Я просто протащилась. У ребенка должен быть настоящий талант, чтобы за шестьдесят секунд испортить человеку настроение. И не похоже, чтобы мир дал ей слишком много поводов стать Маленькой Мисс Благополучие. Если разобраться… думаю, она была на редкость сдержанна… — снова пауза. — Как говорится, редко, но метко.

— То есть, ты имеешь в виду… ты действительно подумывала о работе на телевидении, прежде чем я лишил тебя этой возможности?

— О да, — Роз смеется. Умолкает. Смотрит в окно на поток проходящих мимо машин. — Если бы у меня было немного денег на пластику и все такое прочее…

Она вздыхает.

— Ладно, я рад, что ты этого не сделала, — я сжимаю ее тайно, уверяя, убеждая, успокаивая.

Именно это я и подразумеваю. На самом деле. Что бы вы ни думали, не все мужики-вампиры помешаны на титьках. Между «кормлением грудью» и «сосанием» целая пропасть — куда более широкая, чем можно предположить. Лично я, например, никогда не был поклонником внушительного бюста. А фальшивка — она и есть фальшивка, и когда вы видите фальшивые титьки, вам стоит задаться вопросом: кого их обладательница намерена одурачить? На мой взгляд, это хуже татуировок. Тарировка, в конце концов, заявляет о себе прямо и честно, безо всяких экивоков, а вот фальшивые титьки — просто ложь, исполненная в силиконе.

Так или иначе, женщины с маленьким бюстом более интересны. Возможно, потому, что они сами думают, что они должны быть интересными, но это уже другая история.

— Ладно, я рада, что ты рад, — говорит Роз, оборачиваясь назад и насмешливо сжимая мое колено. — Прямо гора с плеч.

Я поворачиваю ручку обогревателя, заставляя его работать сильнее. Роз снова отворачивается.

— Пока не надо, — говорит она. — Нам надо еще кое о чем поговорить.

— О чем?

— О будущем, — пауза. — О том, что будет потом.

Ох, думаю я.

— Ох, — говорю я. И добавляю. — Вот так, значит.

— Да, — говорит она. И добавляет: — Вот так. Мартин, познакомься: это угол. Угол, познакомься: это Мартин.

— Хм, — говорю я.

Не похоже, что я не знаю, чего хочу — или думаю, что хочу. Только, что мой член вдруг начинает воспринимать этот угол как объект атаки. И я не знаю, знает ли он что-то такое, чего не знаю я.

— Хм, — снова говорю я.

— Насколько я вижу, ты впал в тяжкую задумчивость, — шутит Роз — возможно, чтобы разрядить ситуацию.

Безуспешно.

— Я думал… — начинаю я, хотя не вполне готов сказать Роз, о чем я на самом деле думаю.

Я думаю о том, что не умирает. Не о той части, где сказано «Покуда смерть не разлучит нас». Я думаю о том, что на каждой бутылке крови в моем холодильнике проставлен срок годности. Исузу будет расти, станет вампиром, уедет. Я думаю о своей маме, о своем отце и о том, что я действительно не собираюсь говорить об этом Роз. И вдобавок…

Вдобавок, я думаю о том, каково это — смотреть на веснушку, которая мне не нравится… вечно.

— Ладно, — говорит Роз. — Думай. Хорошее начало.