Майкл Грубер - Ночь Ягуара

• Название: Ночь Ягуара
• Автор: Майкл Грубер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-39347-3

В непроходимых джунглях Колумбии, в церкви, которую он построил своими руками, застрелен американский священник. Через несколько недель индейский шаман Мойе отправляется в южную Флориду, вооружившись небольшим чемоданчиком с тотемами, обладающими грозной силой бога Ягуара. Бывшему детективу Пазу из Майами, который теперь живет со своей женой и семилетней дочерью, начинают сниться страшные сны, главные персонажи которых — огромные кошки — нападают на его малышку Амели.

В городе от когтей каких-то животных гибнут люди. Когда в список жертв попадает и отец Паза, детектив подключается к расследованию. Мать уговаривает его принять религию предков — сантерию. Ведь только после обряда посвящения ему удастся убить Ягуара-оборотня.

---

Что сказала бы по этому поводу ее мать, Паз прекрасно знал и заставил себя выбросить все это из головы. Это ему удалось, хотя было ясно, что неудобные мысли скоро вернутся.

Иле — община последователей сантерии — имела резиденцию в ничем не примечательном с виду доме Педро Ортиса. Он находился в районе, населенном преимущественно кубинцами, к юго-западу от первоначальной Малой Гаваны, на Восьмой Юго-Западной улице, которая по этой причине носила еще и испанское название Souesera. Вокруг молельного дома собралось огромное количество машин. Они стояли у тротуаров всех ближних улочек и на всех бывших лужайках, заасфальтированных и переоборудованных под парковочные площадки, поэтому припарковать свой «вольво» Пазу удалось лишь в двух кварталах от места.

Сегодня был День святого Франциска Ассизского, важный праздник в сантерии. Когда африканские рабы впервые увидели статуи этого святого, они добавили к бусинкам его четок цепочки из пальмовых орехов, использовавшихся в культе йоруба, и так соединили итальянского святого с Ифа-Орунимила, ориша, или прорицающим духом. Получить предсказание в этот день означало сподобиться особой благодати, что и объясняло наплыв верующих, равно как и присутствие здесь Маргариты Паз. Пока они шли к дому, Паз в общих чертах объяснял дочери, что тут к чему. Некоторое время она, как это свойственно детям, просто впитывала информацию, принимая все на веру, а потом спросила:

— А мне тоже предскажут будущее?

— Я не знаю, — честно ответил Паз. — Ты можешь спросить abuela. Она знает об этом гораздо больше меня.

— А что в этом мешке?

Паз приподнял пластиковый пакет.

— Ямс.

Она сморщила носик.

— А нам обязательно его есть?

Несмотря на все папины старания, Амелия ямс не жаловала.

— Нет, это для ориша, — ответил он. — Ифа любит ямс.

Амелия хмыкнула: вкус Властителя Судеб на нее впечатления не произвел.

Они зашли в дом, и ноздри Паза тут же наполнились типичным запахом подобных мест — горящего воска от десятков свечей, сладких благовоний, которые продавались в магазинах «Ботаника» по всему городу, ямса, сладких кокосовых орехов и рома. А над всем этим господствовал запах живой домашней птицы. Несмотря на гомон толпы, из курятников в задней части дома доносилось птичье кудахтанье.

Он крепко держал Амелию за руку, хотя детишек тут было полно и бегали они свободно. И вообще, как и должно быть в храме, здесь находились люди всех возрастов и цветов кожи, хотя в кубинской общине преобладали темные оттенки.

— Смотри, abuela! — воскликнула Амелия и, вырвавшись, побежала к бабушке.

Пазу нравилось видеть их обеих вместе из-за выражения, которое появлялось на лице его матери, когда она обнимала свою nieta, внучку. Это была безудержная радость, которую он не видел на ее лице в дни своего детства.

Раньше он в такие моменты ощущал обиду, но это осталось в прошлом. Теперь все это уже не имело значения, пусть даже его жена-психоаналитик придерживается другого мнения. Теперь часть этой радости даже передавалась ему. Миссис Паз обняла его, расцеловала в обе щеки и улыбнулась, показав золотые зубы.

— Ты привез ее, — сказала миссис Паз.

— Конечно, почему бы и нет? — отозвался он, хотя этот вопрос имел реальный ответ, который они оба знали.

— Спасибо, — сказала она, и Паз едва не разинул рот от удивления.

На его памяти это был первый случай, когда у матери нашлись для него слова благодарности.

Бабушка и ребенок двигались через толпу, принимая теплые приветствия. Паз шел за ними следом, чувствуя некоторую растерянность, но и облегчение, словно с души у него свалилась давняя тяжесть. Девочка, конечно, росла в любви и знала, что такое похвала, но дома ее всегда хвалили за что-то, за какие-то заслуги и достижения. В центре восхищенного внимания такого множества людей она оказалась впервые и раскраснелась от радостного смущения.

У Паза возникло чувство, что бабушка подготовила такую встречу, желая похвастаться перед членами общины своей чудесной малышкой. «А почему бы и нет? — подумал он. — У нее была нелегкая жизнь, и уж эту маленькую радость она заслужила». Казалось, здесь его мать претерпевает преображение из строгого фельдмаршала ресторана и хозяйки дома его детства совсем в другую женщину. Не в первый раз Паз призадумался, почему она не воспитала его в духе сантерии. Очевидно, возраст этому не преграда, это было видно по присутствию здесь множества детей. И снова он подавил обиду.

Они приблизились к святилищу — палатке из желтого и зеленого шелка, заключавшей в себе приземистый цилиндр, покрытый атласной парчой тех же тонов — fundamentos, то есть сакральных ритуальных цветов Ифа-Орунимила. Вокруг святилища горели дюжины свечей, пол в несколько слоев был усыпан ямсом и кокосовыми орехами. Амелии разрешили добавить к подношениям свою порцию ямса, после чего отвели посмотреть на огромный, как на свадьбе, многоярусный торт с выполненной глазурью надписью «Маферефун Орунимила».

— Это торт на день рождения, да?

— Да, в каком-то смысле, — ответила миссис Паз. — В этот праздничный день мы благодарим Орунимила и воздаем ему хвалу. Видишь, здесь так и написано «Хвала Орунимила», на лукуми.

— А можем мы его съесть?

— Потом, дорогая. Сначала нам нужно увидеть нашего бабалаво. Запомни, детка, он очень святой человек, так что, когда мы встречаем его, мы кланяемся и говорим: «Ибору ибойа ибочиче».

Они повторяют несколько раз эту фразу, а потом проталкиваются через плотную толпу к тому месту, где на простом плетеном кресле сидит Педро Ортис, бабалаво. Миссис Паз и Амелия опустились на колени и произнесли на искаженном языке йоруба, который кубинцы называли лукуми: «Да примет Ифа это приношение». Миссис Паз представила Амелию сантеро — Паз наблюдал это с близкого расстояния. Ортис был худощавым мужчиной с дубленой кожей, окладистой черной, чуть тронутой сединой, бородой и большими темными глазами, которые казались сплошными зрачками. Он обнял и миссис Паз, и Амелию, а потом посмотрел через головы собравшихся прямо на Паза, и у того появилось ощущение, будто бабалаво прекрасно знает, о чем он думает. Интересно, что Паз ожидал этого, и это ничуть его не беспокоило. Да, странные события происходят и, видимо, будут происходить. Это всегда было частью его жизни, а теперь, похоже, станет частью жизни и его дочери.

Его мать знаками приглашала его подойти к ней. Ортис встал и покачал головой, очевидно, не ожидая от этого квазиагностика подобающего поклона.

— Он согласился призвать Ифа для Амелии, — сказала миссис Паз. — Это очень важно. Но ты ее отец, и требуется твое согласие.

— Ну ладно. А что будет?

— Ты просто согласись! — резко бросила она.

— Хорошо, мама. Это твое шоу, я тебе доверяю.

Едва эти слова слетели с его губ, как он понял — так оно и есть.

Ортис повел их в маленькую комнату в задней части дома, где находились вазы с тропическими цветами и подносы с фруктами, а на стенах были изображения различных ориша. Ифа в облике святого Франциска, Шанго в виде святой Барбары, Бабалуайе в обличье святого Лазаря и другие. В одном углу стояла статуя в полный рост святой Каридад, покровительницы Кубы, а почти всю другую стену занимал большой застекленный шкаф из красного дерева, канистиллеро, хранилище священных реликвий. Единственными другими предметами обстановки были складной стол для игры в бридж с круглой деревянной шкатулкой, стоявшей посередине, и четырьмя стоявшими вокруг стульями с прямыми спинками. Ортис сел на один из них и подождал, пока усядутся остальные.

— Ты знаешь, — сказал он, взглянув Пазу в глаза, — обычно мы не просим Ифа предсказывать судьбу детей. Их будущее пока сформировано в столь малой степени, что расспросы о нем можно счесть неуважением. В каком-то смысле их маленькие духи все еще содержатся в руках их предков, таких как ты сам и Йетунде.

Тут Ортис мимолетно улыбнулся миссис Паз, а та, услышав свое культовое имя, тоже улыбнулась.

— И конечно, матери ребенка. Таким образом, то, что я сделаю, — это спрошу Ифа о тебе самом, спрошу, есть ли что-то, что нужно сделать или не делать ради ребенка. Это непросто, но я согласился из любви и уважения, которые питаю к Йетунде. Сейчас мне нужно, чтобы ты дал мне пять долларов и двадцать пять центов.

— Ладно, — пробормотал Паз, — пятерка и четвертак. Бери.

Он вручил жрецу банкноту и монету. Ортис завернул монетку в банкноту мудреным, похожим на оригами, способом, порылся в шкатулке на столе, извлек оттуда цепочку из фрагментов черепашьего панциря, скрепленных латунными звеньями, а также самые заурядные, какими торгуют на каждом углу, блокнот и карандаш. Откуда-то из памяти выплыло слово «опеле». Слово знакомое, и черепаховую цепочку Паз раньше видел, но не сам ритуал в действии.