Савелий Дудаков - Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России

• Название: Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России
• Автор: Савелий Дудаков
• Жанр: Публицистика
• Год: 2000

---

Здесь же он написал первую работу о местной флоре. В 1877 г. переехал в Минусинск, где и жил до самой смерти. Основанный им Минусинский музей (открыт 10 января 1877 г. ст. стиля) получил мировую славу. При Мартьянове музей имел 60 тыс. экспонатов и состоял из отделений: естественно-историческое, антропологическое, этнографическое, археологическое, горнопромышленное, промышленное, сельскохозяйственное, нумизматическое, географическое и др.

Мартьянов создал Минусинскую метеорологическую станцию и публичную библиотеку, одну из лучших в Сибири. Во времена Бондарева библиотека насчитывала 20 тыс. томов, не считая небольшого отдела рукописей (там позже хранились и материалы, касающиеся Бондарева). В городе имелись также обсерватория и фотолаборатория. И все это создано стараниями одного человека! Мартьянов участвовал в многочисленных экспедициях, составил богатейший гербарий местной флоры, опубликовал множество научных трудов, оказал большое влияние на развитие музейного дела в Сибири.

После смерти Н.М. Мартьянова богадельня и детский приют, созданные им, стали носить его имя. В 1902 г. в Казани вышла книга Феликса Кона "Исторический очерк Минусинского музея за 25 лет", где деятельность Мартьянова осталась в тени (по настоянию самого Николая Михайловича). Спустя много лет Ф.Я. Кон восстановил справедливость32. Мартьянов, по словам Кона, принадлежал к типу людей, увлеченных единственной идеей и с настойчивостью (мы бы сказали с фанатизмом) проводящих ее в жизнь. Для этой цели (создание и процветание музея) он привлек многочисленных политических ссыльных – и именно поэтому его считали человеком революционных симпатий, но с тем же рвением он добивался присылки портрета Николая II, ибо считал это необходимым для музея. «Когда однажды Аркадий Владимирович Тырков в беседе о превалирующей в Мартьянове черте поставил вопрос – что делал бы Мартынов в момент революции? – я не колеблясь ответил: "Будет фотографировать баррикады, собирать осколки бомб и гранат и т. д. и т. п. и тащить в музей"»33. С большой теплотой пишет Кон о трудолюбии этого человека, делящего свое время между музеем и аптекой (понятно, что музейное дело превратило его в крупного ученого). Кстати, именно Ф.Я. Кон на чествовании Мартьянова по поводу 25-летия организованного им музея поднес ему адрес от имени минусинских политических ссыльных. С несомненностью можно говорить о влиянии Мартьянова на Бондарева.

Но среди подвижников-евреев было много и других имен, и в первую очередь Владимир (Натан) Германович Тан-Богораз (1865-1935), этнограф, лингвист, поэт, писатель. Сосланный в Сибирь в 1889 г. за участие в южной организации "Народной Воли", он создал словарь и грамматику чукотского языка. Вошел в литературу как прозаик сибирской школы.

Владимир Ильич Иохельсон (1855-1943), ученый-этнограф, друг Богораза. Попал в Сибирь по делу Исполнительного комитета "Народной Воли". Сослан в Средне-Колымск.

Вместе с Богоразом принял участие в сибирской экспедиции. Изучал жизнь вымирающих юкагиров и ламутов. Когда Нью-Йоркский музей обратился в Российскую Академию наук с просьбой указать ученых, которые могли бы принять на себя исследование юго-восточной Азии, то Академия назвала имена Иохельсона и Богораза.

Другим крупным ученым был Лев Яковлевич Штернберг (1861-1927). Он проходил по одному делу с Богоразом и Иохельсоном. Его научная карьера – феноменальна.

Сосланный на Сахалин, он выучил не только язык гиляков, но и языки других местных народов. Переведенный во Владивосток, издавал в течение двух лет газету оппозиционного направления. Впоследствии как крупнейший знаток сибирских народностей работал старшим хранителем коллекции музея Академии наук.

Большие заслуги в изучении Сибири принадлежат Моисею Ароновичу Кролю (1862-1943), также сосланному народовольцу. В 1895 г. он принял участие в экспедиции для исследования земледелия в Забайкалье. В Иркутске сотрудничал в газете "Восточное обозрение", а затем в петербургской газете "Сибирь". Состоял председателем иркутского "Общества изучения Сибири и улучшения ее быта".

Соломон Лазаревич Чудновский (1842-1912), осужденный по процессу 193-х, работал в области статистики и этнографии. Ему принадлежит заслуга в изучении Алтая и алтайских народностей. Сотрудничал в "Сибирской газете".

Ценный вклад в изучение жизни якутов внес Наум (Нахман) Лазаревич (Леонтьевич, Левкович) Геккер (1862-1920), осужденный по делу Южнорусского союза в 1881 г.

Отбыл 10 лет на каторге. Позже участвовал в сибирской экспедиции. Затем, уже работая в европейской России, сотрудничал в различных изданиях Сибири. Работа "К характеристике физического типа якутов" отмечена Уваровской премией Российской Академии наук.

Исаак Владимирович Шкловский (Дионео) (1865-1935) был выслан в 1887 г. в Средне-Колымск.

По материалам, собранным в ссылке, издал в 1892 г. книгу "Очерки крайнего Северо-Востока", способствующую знакомству европейских читателей с далекими окраинами.

Феликс Яковлевич Кон (1864-1941) – революционный деятель, писатель и этнограф. В 1884 г. приговорен военным судом к 10 годам каторги. В 1891-1904 гг. проводил антропологические и этнографические исследования, за которые был удостоен Золотой медали Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии и премии им. Расцветова. Кон проделал огромную работу, включающую исследования жизни якутов, русских скопческих поселений, русских сектантов села Усинского, искавших сказочное Беловодье, и т. п. Кстати, во время болезни Мартьянова Кон заменял его на посту директора музея.

К этой же группе ученых относится и сын сибирского еврея-кантониста Николай Васильевич Кириллов (1840-1921), врач, этнограф и климатолог. В течение многих лет он занимался тибетской медициной и несколько лет прожил в Монголии.

Пользовался большим уважением у бурятских лам. Помог установить М.А. Кролю контакт с бурятами для проведения этнографических работ.

Намного старше перечисленных выше ученых был Максимилиан Осипович Маркс (1816-1893), родившийся в Галиции. Он учился в Московском университете. В 1866 г. по делу Каракозова был сослан в Енисейскую губернию. В Енисейске основал первую метеорологическую станцию и 12 лет вел на ней наблюдения, работая одновременно в Енисейском музее. По предложению проф. Норденшельда занимался наблюдением за космической пылью и доказал ее существование. Его работы по метеорологии и фауне вышли на русском и немецком языках.

Особняком стоит некий М.М. Дубенский. В молодости – народоволец, сосланный в Сибирь, впоследствии крестился, стал видным чиновником в канцелярии генерал-губернатора.

На эту должность попал после участия в экспедиции по двум губерниям Восточной Сибири – Енисейской и Иркутской. Целью экспедиции было составление статистическо-экономического обзора о положении сельскохозяйственного населения. Капитальный труд о землепользовании в Сибири сделал Дубенского одним из крупных деятелей края. Его статьи в "Восточном обозрении" были всегда интересны и обстоятельны. О грехах молодости он никогда не вспоминал, даже если встречался с бывшими товарищами по "Народной Воле"… Об авторитете газеты "Восточное обозрение" не только в Сибири, но и в Европейской России следует сказать особо. За прогрессивное направление она постоянно подвергалась нападкам. Известный антисемит Пятковский в "Гласности" обвинял газету в юдофилии, доказывал получение субсидий от Ротшильда, а про главного редактора Ивана Ивановича Попова, не стесняясь, писал "у нас и такие жиды бывают", обвиняя последнего в получении взяток от евреев. Попов получал анонимные карикатуры на себя и на евреев, подносивших ему золото в мешках34.

Конечно, это не полный список ученых-евреев – сибирских этнографов и климатологов. Эти имена выбраны потому, что каждый из этих людей был современником философа-крестьянина и, возможно, что со многими из них Бондарев встречался.

Красочное описание деятельности Д.А. Бондарева оставил писатель и краевед Анатолий Зябрев. По его словам, после разговора с Мартьяновым о древних каналах взволнованный Бондарев, не заходя в деревню, пошел в степь: "Речки Сое и Кындырла стекали круто с северного склона Джойского хребта, вода на пути к реке Абакану набирала большую скорость. Значит, если зайти повыше на склон и воду отвести от берега, она сама подойдет к полям! Вон и следы каналов полукружьями…

Верно, никаких углублений нет, все занесено щебенкой да песком, одни лишь рыжеватые полосы видны… Подобралось человек десять, согласились хлопотать перед обществом насчет выделения участка в степи для пробы. Пятьдесят десятин выделило общество. Вышли на склон с заступами. Бондарев смекнул: вырубил обычную толстую палку в пять аршин, сделал в ней желоб. И начал прикладывать ее к земле, идя от берега Кындырлы. Вода в желобок заходит, значит, дальше шагать можно, дальше заступами бить можно"35.