Савелий Дудаков - Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России

• Название: Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России
• Автор: Савелий Дудаков
• Жанр: Публицистика
• Год: 2000

---

В принципе эта легенда поздняя, возможно, XII-XIV вв. Во всяком случае раннее средневековье эту легенду не знало. Эта легенда родилась почти в одно время с другой "вещественной" легендой – так называемой "Туринской плащаницей". Первое упоминание о Туринской плащанице относится к 1353 г. Корни обеих легенды восходят ко времени последних Крестовых походов, т. е. являются восточного, палестинского происхождения. Напомним, что в средневековье евреев называли "свидетельствующими", так как считалось, что Господь хранит евреев как живое свидетельство слов и деяний Иисуса. Крах идеи Крестовых походов немало добавил к перспективам установления Христова царства на земле. Вечный жид – это одно из проявлений "мировой скорби", охватившей европейский мир в это время. Миф, родившийся в муках поражения Святой Земли, находящейся во власти неверных, выдержал испытание временем. И в новое время легенда об Агасфере нашла свое место.

Первое упоминание об Агасфере зафиксировано у английского хрониста XIII в.

Матиаса Париса. Он повествует о том, что в 1228 г. в Англию прибыл архиепископ из Армении и рассказал историю некоего Иосифа-Картафиле, бывшего привратника, присутствовавшего при страданиях Спасителя, оскорбившего Иисуса и обреченного на бессмертие, чтобы свидетельствовать об истине Воскресения. В этом изводе легко прослеживается связь с Евангелием от Иоанна (21:20-24): "И пронеслось это слово между братиями, что ученик тот не умрет". Герой рассказа Матиаса Париса должен ожидать пришествия Христа для своего прощения. Раз в 100 лет на него нападает болезнь, кажущаяся неизлечимой, но затем он вновь становится здоровым и молодым, каким был в пору казни Иисуса, т. е. ему делается 30 лет. В нашу задачу не входит рассказывать о всех литературных воплощениях Вечного странника. Их было великое множество. Наиболее популярное изложение, известное всем, это роман Эжена Сю. Иногда история Вечного странника перевоплощалась в легенду о долгожителе со всевозможными вариантами. Таковы "Шагреневая кожа" Оноре Бальзака, "Чудесная история Петера Шлемиля" Адельберта фон Шамиссо,

"Сатанинская бутылка" Р.Л. Стивенсона и др.

И, наконец, Вечный жид становится метафорой или, может быть, синонимом вечности: вечности поиска, вечности мысли. "Мысль – вечный Агасфер, ей нельзя остановиться, ее пути не может быть цели, ибо цель – самый путь"1.

Свой вклад внесла и русская литература, много заимствовавшая из апокрифов.

Средневековые легенды об Иуде и Пилате, Иосифе Аримафейском, Веронике и стражнике Малхе, которому Петр отсек ухо, распространялись по Европе, превращаясь в своего рода бродячие сюжеты. Исследователи считали, например, что легенда о чудесном спасении Иосифа Аримафейского близка к вышеприведенным.

Имеется повод для сближения образа Агасфера с упомянутыми героями. Одно малороссийское сказание чрезвычайно близко к "изуродованной" легенде о Малхе-Иосифе-Картафиле.

В продолжение четырех недель луна перерождается, с нею вместе перерождаются и евреи, которые распяли Спасителя и стояли на страже у гроба Господня в Иерусалиме. Они стоят там до настоящего времени и на вопросы проходящих: "Колы ты вродывся", – отвечают: "Вчера"; "Колы ты умрешь", – отвечают: "Завтра". А.

Веселовский сближает эту украинскую притчу с мифом об Агасфере. Как Картафиль не может умереть, а болеет каждые 100 лет, чтобы снова возродиться, так и малороссийские Жиды возрождаются с каждым новолунием2.

Этой темой заинтересовался и А.С. Пушкин. Сохранился план поэмы, записанный приятелем Адама Мицкевича Ф. Мелевским со слов самого Пушкина: «19 февраля 1827…

Пушкин. О своем "Juif errant"*. В хижине еврея умирает дитя. Среди плача человек говорит матери: "Не плачь. Не смерть, жизнь ужасна. Я скитающийся жид. Я видел Иисуса, несущего крест, и издевался…». Остался небольшой отрывок (жаль, что замысел не был завершен), датированный 1826 г. и названный "Агасфер" – быть может, это самое серьезное, что написал великий поэт о евреях:

В еврейской хижине лампада
В одном углу бледна горит
Перед лампадою старик
Читает Библию… 3

***

* Странствующий еврей (фр.)

***

Каролина Павлова также отдала дань этой теме, когда ее герой Калиостро говорит:

Я был в далекой Галилеи;
Я видел, как сошлись евреи
Судить мессию своего;
В награду за слова спасенья
Я слышал вопли исступленья;
"Распни его! Распни его!"

Генеалогию своего героя Павлова ведет с патриарших времен: он не Агасфер, он не Каин, он не провинился перед Богом – он просто свидетель дней минувших. Он, правда, как Вечный Жид, должен свидетельствовать о казни Христа и вообще о том, что толпа, чернь всегда неблагодарна к своим Благодетелям:

Толпу я знаю не отныне:
Шел с Моисеем я в пустыне;
Покуда он, моля Творца,
Народу нес скрижаль закона, –
Народ кричал вкруг Аарона
И лил в безумии тельца4.

Я.П. Полонский в своей поэме "Вечный жид" придерживается традиционной интерпретации: Агасфер наказан за черствость души:

Из гордыни, из боязни,
Я Христу не мог помочь,
В страшный день, на место казни
Крест тяжелый доволочь.
Я, как бы в угоду века,
Сострадать ему не смел,
Образ Богочеловека
Я в страдальце проглядел.

Бунт Агасфера робок: он вопрошает Всевышнего, почему он единственный должен нести ответственность за малодушие, трусость, черствость: ….За что же Проклят я один за грех Безучастия?.. О Боже!

Этот грех лежит на всех!..5 У Вильгельма Кюхельбекера Агасвер (такова форма написания этого имени по поздней латыни – Ahasverus) – правоверный еврей, оттолкнувший Иисуса от своего порога. Интересно, что толчком к созданию этой поэмы послужило знакомство с переводной испанской повестью "Таинственный жид". Время действия 1492 г., когда Торквемада изгонял евреев из Испании. В центре повести "вечный жид", схваченный инквизицией и приговоренный к сожжению.

Из примечаний переводчика следует, что повесть была напечатана в Лейдене в 1569 г. под названием "Удивительное судопроизводство". У Кюхельбекера Агасвер, набожный еврей, верящий в приход Мессии и разочарованный его деятельностью, переживает духовный кризис и оскорбляет своего бывшего кумира: … И Агасвер мечтает: "Ныне чада Израиля провозгласят его;

Он снимет плен с народа своего!" Увы, этого не происходит, Иисус является не грозным вождем, обращающим в бегство врагов, а всего лишь утешителем скорбящих, которому уготована позорная казнь:

В пути коснеют тяжкие стопы
Спасителя; под кровом Агасвера
Остановился он. Тогда грехов
Отступника исполнилася мера:
Хотел вещать – не может; но без слов
От прага оттолкнул немилосердный
Того, кто бы смягчил и камень твердый,

Кто шел на муку за своих врагов! 6 Тема для Кюхельбекера не была исчерпана: в романе "Последний Колонна" он вновь возвращается в "вечному жиду". Оригинальность мышления Кюхельбекера заключается в том, что он был убежден в историческом воплощении и перевоплощении Агасвера.

Для примера он приводит трех религиозных мыслителей-мистиков, имеющих одну специальность – сапожник. (По одному изводу легенды, современник Иисуса как раз был "сандляром" – делателем сандалий, башмачником.) Годы рождения и смерти трех мыслителей почти совпадают: Ганс Сакс (1494-1576), Яков Бёме (1575-1624) и Георг Фокс (1624-1691). Кюхельбекер, много заимствовавший из немецкой литературы, в данном случае идет за Ф. Шиллером, автором "Духовидца" (1787-1789). Мы говорим не только о форме – оба произведения по жанру являются эпистолярными романами, а действие и в том, и в другом начинается в Италии. В мистическом романе Шиллера много ассоциаций и с Вечным жидом: загадочная фигура поначалу представляется армянином (вспомним архиепископа из Армении). Одно из его перевоплощений – русский офицер: "Никогда в жизни мне не приходилось видеть лицо столь характерное… Как будто все страсти избороздили это лицо, а затем покинули его, – и остался только бесстрастный и проницательный взгляд глубочайшего знатока человеческих душ – взгляд, при встрече с которым каждый в испуге отводил глаза"7. Появление Вечного жида Кюхельбекеру кажется неестественным: "Много высокого и поэтического в этом сказании; но нет ему основания ни в книгах Нового Завета, ни в творениях святых отцов, ни в преданиях нашей церкви: итак, оно, оно – изобретение человеческое.

Того, кто в наши дни вздумал представлять… Агасвера, считаю… обманщиком или сумасшедшим"8.

Вечный Жид двигался по планете. Русские интеллигенты искренне желали, чтобы путь Вечного странника завершился в России: "Пусть Агасфер воткнет свой посох в русскую землю и пусть посох этот пустит корни в родной земле и покроется цветом, и принесет плоды, и залечит раны, и успокоит душу, страданиями упитанную, долго и безмолвно томившуюся. Я верю в это будущее!"9 Но тщетно, Агасфер уходит из России. Обращение к образу Агасфера у Южакова связано с сионистской идеей, наложенной на страшный Кишиневский погром. Увлеченный личностью Теодора Герцля, Сергей Николаевич вместе с тем трезво смотрел на практическое осуществление заселения Палестины, требующее неимоверного труда. Но не только это заставляло его призывать евреев остаться в России. Русский патриот, он понимал, какой добротный человеческий материал теряет его родина. Он вопрошает: «Позволительно, однако, спросить, в самом деле необходимо ли это море человеческих страданий, утрат и кровавого труда? Действительно ли нет для еврея другого исхода, как снова брать в руки свой старый посох Аарона и Моисея, снова класть котомку на исстрадавшиеся плечи и снова брести в неведомую даль за неведомым, но несомненным страданием? Я понимаю ту душу, которая, словами двух великих поэтов,