Юрий Рытхэу - Нунивак

• Название: Нунивак
• Автор: Юрий Рытхэу
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1963

Нунивак — это селение на берегу Берингова пролива Здесь в нынлю — жилищах, выдолбленных в скале, — живут эскимосы. Веяние новой жизни дошло и до них. Жителям селения предлагают переселиться в более удобные места, но не легко расстаться с обычаями прошлого, покинуть насиженные места Постепенно уходит из Нунивака молодежь — учиться, работать Старики начинают понимать, что к прошлому возврата нет, что строить жизнь по-новому в Нуниваке невозможно.

«Я понял секрет долгой молодости, — говорит главный герой повести Таю, — пока мысли человека направлены в будущее, он молод, сколько бы лет ему ни было Когда он держится за прошлое, он уже старик, будь ему от роду двадцать лет»

В повести рассказано об интересной судьбе двух братьев: Таю, живущего на советском берегу, и Таграта — на американском берегу.

Автор книги «Нунивак» Юрий Сергеевич Рытхэу — молодой (он родился в 1930 году), но уже известный писатель. О родных ему людях Чукотки им написаны сборники рассказов: «Имя человека», «Люди нашего берега», «Прощание с богами», «Чукотская сага», повесть «Время таяния снегов» и роман «В долине Маленьких зайчиков».

---

— Пиши меня следующим.

— Не забудь, запиши и меня, — спохватился сидящий в президиуме Матлю. — Укажи: член бригады Таю, борющейся за звание коммунистической.

— Почему записываете только с вельбота Таю? — послышался недовольный голос Хухутана. — А мы как же? В последнюю очередь? Пиши и нашу бригаду целиком.

Желающих переехать оказалось больше, чем было готово домов. Пришлось прекратить запись. Кэлы, на которого напирали эскимосы, поднял обе руки и обещал:

— Не волнуйтесь! Всех переселим! По мере того как будут готовы дома. Не волнуйтесь!

Таю повернулся к Утоюку.

— Ну, капитан, последним покинешь корабль?

— Да, — ответил Утоюк. — Надо ведь кому-то остаться здесь.

— Ты прав, — дружески похлопал его Таю. — А вместо тебя пока возьму гарпунщиком Нытогыргына.

Перед отъездом Таю снова поднялся к себе в нынлю и взял кое-какие вещи. Вот ведь какое странное существо — человек! Таю снова охватила тоска, будто умер кто-то очень близкий… Он захлопнул за собой дверь, решив, что сюда больше не вернется. Пусть молодые выберут, что надо, увяжут… А он не может…

Обратно в «Ленинский путь» плыли на вельботе. За рулем сидел Таю. Возле него примостился доктор Вольфсон. Шла крупная попутная волна. Доктор был зеленый и часто наклонялся за борт.

Таю шутливо допытывался, что он нашел интересного в морской воде. Доктор свирепо сверкал глазами на подопечного, но даже ругнуться не мог: приходилось все время держать сжатыми зубы.

Таю поднимался с берега навстречу новым домам. Ветер кинул ему в ноги завитки стружек, принес запах свежераспиленного леса. И это показалось эскимосу так давно знакомым и привычным, что он ощутил в груди радостную взволнованность, какая бывает только у охотника, возвращающегося в родной дом с промысла.

14. ЛЕТЯТ УТКИ

Ох, какая жара,

Трудовая пора!

В. КЕУЛЬКУТ,Летом

Удивительно жаркие дни стояли на побережье. Заведующий колхозным клубом, обязанный по должности всё знать, с ученым видом объяснил, что во всем виновата общая тенденция потепления Арктики.

Ребятишки купались в лагуне, радуясь теплу. Некоторые из русских жителей, разморенные жарой, кидались в воду и фыркали, как моржи.

Доктор Вольфсон ещё не разрешил Таю выходить в море. Каждое утро Таю вставал и провожал свой вельбот на промысел. Скоро должна была начаться охота на кита. Из колхозов южного побережья приходили хорошие вести: в Мечигменской губе видели большие стада китов.

Вельботы исчезали на стыке горизонта и воды, а Таю ещё долго сидел на берегу, всматриваясь в изменчивое лицо моря. Потом он долго бродил, приглядываясь к работе плотников, пробовал сам сложить печку, но стена вышла кривая, и Линеуну пришлось её перекладывать.

Когда настали жаркие дни, Таю полюбилось сидеть на берегу лагуны и глядеть на детские игры. Всё чаще приходила мысль, которую Таю гнал от себя: он стал стариком. Перешагнул тот порог, который отделяет просто пожилого человека от старика. В мальчишках он узнавал свое далекое детство, давно забытые подробности, которые никогда не пришли бы ему в голову, будь он на море.

С юга дул теплый ветер. Вместе с ветром летели утиные стаи. Они как будто знали, что никто не станет стрелять, чтобы не спугнуть моржей, собирающихся на лежбище за Лысым мысом. Изредка ловко пущенное древнее оружие ловли — бола — оплетало утку, и она камнем падала на землю.

Таю сидел на редкой траве, поглаживая ладонью её прохладную зелень. Сзади послышался кашель. Таю не повернул головы. Он узнал доктора Вольфсона. Глупо винить в болезни доктора, но разве не он заставил Таю думать о ней? Усилием воли Таю старался подавить в себе раздражение против Вольфсона, но всё чаще и чаще вступал с ним в спор, убеждая, что лучшее лекарство для него — это море.

— Сидим, дорогой друг? — спросил Вольфсон, с долгим вздохом усаживаясь рядом.

Таю не ответил.

— Искупаться, что ли? — небрежно сказал Вольфсон и вдруг, к удивлению Таю, стал раздеваться.

Он скинул побуревший пиджачок, пузырчатые на коленях брюки и долго расстегивал мелкие пуговицы на рубашке. С тонкими ногами, покрытыми темной порослью жестких волос, в широкой темной рубахе и в трусах, доктор походил на старого оленя-быка. Тело его было тощее, с выпирающими костями. Вольфсон несколько раз присел и мелкими шажками побежал к воде. Через секунду он уже плыл, бочком держа голову над водой.

— Эх, хорошо! — фыркал он. — Водичка жжет! Уф!

Когда доктор вышел из воды, волосы на ногах поднялись от холода торчком.

— Студеная вода! — сказал доктор, отряхивая с себя капли. — Дорогой друг, был бы ты здоров, я бы с тобой на пари вон до того острова поплыл.

— Не вышло бы, — ответил Таю.

— Да я реку Рось переплывал, — похвастался Вольфсон. — Есть такой приток Днепра.

— Не умею я плавать, — сказал Таю.

— Как же? — растерянно произнес доктор. — Ты же всю жизнь на море.

— Ни один эскимос в Нуниваке не умеет плавать, — ответил Таю. — Море очень холодное. Такого теплого лета, как сейчас, на моей памяти ещё не было… Живем на море, а держаться на воде не можем. Бывало, в начале зимы, когда лёд ещё тонок, провалится охотник в воду, и если некому подать ему помощь, он камнем идет ко дну.

Доктор оделся и снова сел рядом.

— Утки летят, — сказал он.

— Что-то ещё за утками несется, — отозвался Таю, вглядываясь в противоположный холмистый берег лагуны. — Похоже, что вертолет. Точно!

— Где же он? — прищурился доктор, следя за направлением пальца Таю. — Ничего не вижу.

— Пойдем на аэродром, — предложил Таю. — Пока идем, он уже сядет.

Когда доктор услышал шум мотора, он уважительно произнес:

— Глаза у вас, дорогой друг, как у горного орла.

Вертолет приземлялся не на настоящем аэродроме, а поближе, почти рядом с почтой. Здесь была устроена площадка — четырехугольник, сбитый из толстых досок. Люди уже бежали к ней наперегонки с собаками. Впереди несся Амирак.

Доктор и Таю подошли, когда из вертолета начали сгружать груз.

— Мне есть посылка? — возбужденно спросил Амирак у летчика Петренко.

— Есть, — ответил летчик. — Четыре ящика.

— Смотри, а наш жених, похоже, целыми ящиками подарки невесте приобретает, — сказал Вольфсон, кивая на Амирака.

— Всерьез устраивает свою жизнь, можно и потратиться, — сказал Таю, любуясь, как легко Амирак взвалил на себя все четыре ящика, связав их толстым ремнем.

Таю пошел рядом с братом.

— Не секрет, что у тебя в ящиках? — с лукавством задал он вопрос.

— Секрет, — весело ответил Амирак.

Вчера Таю слышал, что у Амирака большие неприятности на ферме: пало несколько черно-бурых лис. Приезжий зоотехник из района сказал, что у зверей авитаминоз. Послали школьников в тундру заготавливать зеленый корм… Что же, звероводство — новое дело на Чукотке. Всё может быть. Не откладывать же из-за того, что пало несколько лис, женитьбу? Тем более что Неля Муркина уже перевозила остатки товаров в большой магазин в «Ленинский путь». Амирак говорил, что она собирается уйти из торговой сети и переходит на звероферму… Счастья тебе, брат мой!

Дошли до домика, в котором жил Амирак. Он пригласил брата в комнату.

Жилище Амирака было просторное, с большим окном на лагуну. Впечатление простора усиливалось ещё и тем, что в комнате было пустовато для будущего семьянина: стол, один стул и продавленная раскладная кровать. В довершение всего в комнате стоял крепкий запах лисьего помета.

— Нехорошо у тебя в комнате, — осуждающе сказал Таю брату. — Пахнет нехорошо, мебель дрянная. Скоро к тебе жена приедет, а у тебя вонь и грязь, как на звероферме.

— Там даже чище, — грустно сознался Амирак.

— Вот что, брат, — сказал Таю. — Ты человек богатый: много зарабатываешь, вина не пьешь, так что кое-что отложил, наверно. Я тебе пришлю Риту и Рочгыну, и они тебе помогут привести в порядок твое холостяцкое жилище, чтобы не стыдно было принять невесту. Договорились?

После обеда Таю пошел на берег встречать вельботы, идущие к берегу с добычей. Здесь уже наготове стоял трактор. Моторист пробовал лебедку, возле жиротопки женщины мыли платформу на рельсовом пути.

— Сейчас увидишь, как работает наша механизация, — гордо сказал подошедший Кэлы.

— Послушай, председатель, — обратился к нему Таю, — скажи, давно ты не был на море?

— Уже и не помню, — помедлив, ответил Кэлы. — И рад был бы, да дела не пускают.

— Вижу, — сказал Таю. — Но ведь может случиться так, что тебя не выберут. Как будешь жить? Наверное, и гарпун разучился бросать?

— А что делать? — развел руками Кэлы.

— Сколько у тебя заместителей?

— Двое.