Анн Голон - Триумф Анжелики

• Название: Триумф Анжелики
• Автор: Анн Голон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-02687-7

Прекрасная и отважная, обольстительная и решительная. Знатная дама и разбойница. Мстительница и авантюристка. Возлюбленная и жена. Такова Анжелика, самая знаменитая книжная героиня нашего века. История приключений Анжелики покорила весь мир. Фильмы, снятые по романам о ней, пользовались — и продолжают пользоваться — бешеной популярностью. Миллионы женщин с замиранием сердца следят за крутыми поворотами судьбы графини де Пейрак, вместе с ней рискуют и страдают, любят и дерзают, смело бросаются навстречу опасностям и не теряют надежды на счастье…

---

Но она не захотела. Она была похожа на всех женщин. А женщины остаются на берегу.

Он приблизил свое лицо к ее лицу и повторил несколько раз с закрытыми глазами: Моя дорогая! Моя дорогая!

Ветер отрывал их друг от друга, и, наконец, разлученные, с тяжестью на сердце, плохо приспособленные к разрывам и отсутствию друг возле друга, они отправлялись каждый к предначертанным событиям, к той цели, которую каждый из них единственно мог исполнить, и которую им надлежало воплотить в одиночку. Если для Жоффрея все было ясно, и он уже мог измерить тяжесть испытания и подготовиться к его этапам, он удивлялся предчувствию, что Анжелике предстояла более тяжелая участь.

Анжелика видела, как время от времени он мерял шагами пол с озабоченным видом. Он думал не о предстоящей встрече с королем, что было бы вполне в его стиле. Стоило только ему получить важное поручение свыше или придумать план, как он тут же начинал его прорабатывать. Ее удивило то, что он решал, куда ей поехать на зиму.

Вапассу был слишком удален от берега. Он посоветовал ей устроиться с детьми в Голдсборо. Он внезапно ощутил себя чуть ли не англичанином. И хотел для нее свободного моря, которое было бы открыто для внезапного бегства. Море казалось ему доброжелательным сообщником, которому не страшно было доверять их драгоценные жизни.

— При случае, если что-нибудь произойдет, вы сможете отправиться в Салем или в Нью-Йорк к господину Молину…

— Чего вы боитесь?

— Ничего, по правде говоря… Но в Голдсборо вам будет не так одиноко, там вы будете с друзьями.

— Я люблю Вапассу. Там всегда меня окружают вниманием и там я чувствую себя как дома. К тому же я знаю, что мое присутствие там необходимо. Это один из наших аванпостов, и те, кто там живут, нуждаются в присутствии кого-либо из нас, вам не кажется?

По всей очевидности один из них должен быть в Америке, чтобы следить за тем, чтобы знамя Франции развевалось над Вапассу и Голдсборо.

Наконец нужно было принять во внимание то, что спонтанная стратегия, разработанная на месте, соответствовала их отношениям с королем. Здесь вступали в игру мужчины. Женщина, яблоко раздора, должна выступить на сцену позднее, в нужное время и в благоприятной обстановке.

Попав под суровость его гнева разрушались все способы защиты и никогда еще граф де Пейрак не испытывал такой уверенности в своей любви к ней. Еще никогда они не были так близки друг с другом и это примешивало к грусти, которую они испытывали перед расставанием, чувства обожания, забытья и нежности, еще никогда не испытанные. О них она будет помнить в разлуке. В этот момент между ними ничего не стояло, ничто не могло разделить их души. По крайней мере они чувствовали, что жестокая несправедливость расставания захватила их врасплох в разгар их счастья, во время чудесного сна и ожиданий.

То, что они пережили, открывало новую главу в истории их жизни, тогда, как они закрывали с болью сияющую страницу их безоблачной любви.

«Стоило нам снова обрести друг друга, как надо разлучаться» — жаловалась Анжелика сама себе. Это было несправедливо, ибо длительный период в несколько лет был предоставлен им для жизни друг возле друга. Но она еще не сумела насладиться чудом их встреч. Она жалела о том, что с самого начала потратила столько времени на недоверие к нему, и что не прочувствовала вкуса их любви в каждый из тех дней. Хотя, нет! Каждый час, каждый день из этих лет, прожитых в Новом Свете, делал их чувство крепче, волшебнее и непобедимее.

Последний вечер они провели вне форта, стоя на фоне красного заката, целуясь, словно сумасшедшие. Они тонули в пропасти их любви и уверяли друг друга в том, что это последнее испытание, которое выпало на их долю, и было необходимо, чтобы заслужить право впредь быть рядом. Они больше не расстанутся. А пока он не вернется они будут поддерживать друг друга мысленно.

На этот раз, — говорил он ей, лаская ее волосы, и покрывая поцелуями ее лоб, чтобы успокоить ее, — они не расстались бы, если бы она настояла. Если бы она настояла, она смогла бы ему помочь, не только будучи здесь, в Америке, наблюдая за Вапассу и Голдсборо, но храня мысленную связь с ним и по-прежнему испытывая любовь, сила которой возрастала день ото дня. С первого дня они совершали непростительную ошибку, потому что недостаточно отдавались чувству.

Разлука прервала серебряную нить их страсти. Они оказались в пустоте, стеная от неутоленной страсти, от безнадежности, которая казалась им вечной, готовые к тому, что все кончено. Они были похожи на детей, сломавших игрушку и плачущих над ней.

Но они могли бы поддерживать друг друга в душе. И разве они этого не делали? Великая любовь в конце концов вновь объединили их.

— Теперь мы верим в силу любви. Не станем давать волю нашим страхам, которые не имеют причин, и неуместному недоверию.

Это просто ностальгия по присутствию друг возле друга, жажда новой встречи, грусть из-за отсутствия «своей половинки». Это притяжение — не просто неразрывная связь, это наша поддержка, усилие нашей мощи, нашего сопротивления в борьбе, к которой нас призвали.

Я буду без конца думать о вас, любовь мой, — говорил он. Как всегда. Мне будет не хватать ваших прекрасных глаз. Но я как всегда буду испытывать страх и недоверие, придавая женщине которую я обожаю, потому что я ее уже терял, безразличие и легкомысленность. Я начисто забыл обо всех остальных женщинах.

Я теперь знаю, кто вы такая. Вы — это вы. И я люблю в вас все. Меня все очаровывает. Я хочу в вас все. Я ничего в вас не боюсь. Я узнал это благодаря тому, что вы дарили мне себя каждый день, вы внушили мне, что я

— свет вашей жизни, как вы — свет моей жизни. Ничто не может погасить этот огонь, и это самое главное.

Будьте сильно, любовь моя, будьте самой собой, будьте радостью глаз, сердец всех народов нашего королевства. Живите, смейтесь, пойте, собирайте вокруг себя свет и радость жизни, дарите всем и самой себе радость любви, смеха. Такой я вас вижу, такой я вас люблю. Такой я вас знаю и принимаю. Передо мной вы никогда не притворялись. Вы — мое сокровище, моя вселенная, моя жизнь. Продолжайте жить, продолжайте быть, продолжайте собирать друзей вокруг вас, ухаживать за несчастными и утешать их, продолжайте собирать легенды, разговаривайте со всеми и вы все поймете. Ветер подует в наши паруса, не принося бурю и я скоро вернусь. Нужно только выдержать зиму.

Дни будут следовать друг за другом, как вы любите, непохожие и разнообразные как театральные действия — комедии или трагедии.

Вот увидите: всего одна зима. Берегите себя! Берегите свою жизнь! Это все, что я прошу у вас.

В этот последний вечер они испытывали такую сильную боль, что не испытывали ни боли ни желания. На заре, проснувшись после глубокого сна в объятиях друг друга, они улыбались, словно перед ними была вечность. Они снова заговорили в сумеречном свете раннего утра, привнося в эти минуты очарование, забытье, ожидание, страсть, бред и нежность, о которой они могли бы только мечтать, если бы это были последние часы планеты.

— Не бойтесь, я буду заботиться о нем, — шепнул Виль д'Аврэ, коснувшись плеча Анжелики и ласково сжимая его. — Мне следовало бы остаться возле вас, но вам полезнее будет, если я уеду. Я займусь господином де Пейрак, я позабочусь о нем, — повторял он. И это не пустые слова. При дворе я неплохо устроился, я многое знаю, мало кто сможет надуть меня.

Он дольше всех задержался рядом с Анжеликой, чтобы помочь ей пережить первые тягостные часы разлуки.

«Афродита» выйдет в море со следующим приливом, и он уверял, что ей не составит большого труда догнать остальной флот.

Что касается Керубина, которого ему некогда было разыскивать в Шинекту, то ему предстояло провести год на берегу Французского залива. Маркиз надеялся, что он не забудет о существовании хороших манер и правил грамматики, которые выучил с трудом.

Эти берега видели столько отплытий! Анжелике нужно было держать себя в руках. На глазах привыкшей к этому театру публики Жоффрей и она могли целоваться, ибо они находились не в Бостоне, а среди французских аристократов. Жоффрей де Пейрак никого не забыл, когда прощался и давал распоряжения.

Затем он повернулся к Анжелике, говоря себе, что на земле нет глаз прекраснее.

Однако, она удивила его в последний момент, умоляя его тихим и настойчивым тоном:

— Обещайте мне!.. Обещайте мне!..

— Я вас слушаю!..

— Обещайте мне, что не поедете в Прагу.

— Нет времени объяснять… Обещайте мне, и все!

Он обещал. Она была так непредсказуема.

Прага? Да, это правда, он вспомнил. Это город, где, как ученый, он всегда мечтал о…

Когда он садился в шлюпку, он смотрел на Анжелику с любопытством. «Моя обворожительная жена! Моя непредсказуемая!»

Анжелика чувствовала себя удовлетворенной и утешалась тем, что в самый последний момент она успела вырвать у него это обещание.