Алексей Яковлев - «Прощание славянки»

• Название: «Прощание славянки»
• Автор: Алексей Яковлев
• Издательство: «Издательский Дом „Нева"»
• Жанр: Триллер
• Год: 2000
• ISBN: 5-7654-0814-Х

Во время недавнего пушкинского юбилея в Питере происходит целая серия загадочных убийств. Как выясняет герой романа, конспиролог Слава Пименов, борьба идет за бумаги, когда-то принадлежавшие А. С. Пушкину. В старинных масонских документах, которые поэт называл «Философическими таблицами», на много лет вперед рассчитана судьба России, предсказаны смуты, цареубийства и революции. Слава считает, что из-за этих бумаг и был убит на дуэли Пушкин.

«Философические таблицы» не потеряли своего значения и сегодня.

Перед пушкинским юбилеем в один день в городе обнаружены сразу четыре трупа…

---

— Леня, мне тоже надо переодеться, — я указал на свой мятый влажный костюм. — И паспорт надо захватить. Чтобы получить по кредитке.

Котяра сначала закрутил круглой башкой, но потом нашел выход.

— Ладно. Я сам в квартиру зайду. Скажешь, что тебе вынести и где ксива лежит.

Шикарная каюта наполнилась солнцем. Карельская береза будто светилась изнутри. Я решил, что мои кошмарные ночные кредиторы давно убрались и я ничем не рискую. Я встал.

— Пошли. Тут недалеко.

— Зачем идти? — удивился Леня. — Мы же на катере.

Город просыпался. По Невскому через мост проплыл первый троллейбус. Мощный катер взревел и рванулся с места. Я ухватился за клетчатое плечо.

— Леня, ты на катере живешь?

Котяра, перекрывая двигатель, заорал фальшиво:

— Мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский. Союз!

— Откуда у тебя такой катер, Леня?

— Катер не мой. Я его в аренду снял. По лизингу.

— У кого?

— Дол-го рас-ска-зы-вать, — кайфуя от скорости, орал Леня.

Пролетев тоннель Певческого моста, Леня сбросил газ и оглядел набережную.

— Чисто.

Я и сам уже заметил, что у моего дома стояли только знакомые машины соседей. Зловещего черного джипа не было. Леня аккуратно подогнал катер к спуску, привязал швартовый конец к чугунному кольцу.

— Здесь меня подожди.

— Зачем? Сам говоришь — чисто.

— А если тебя в парадняке ждут?

— Вряд ли…

— Не знаешь ты их, Славик. За тебя уже заплачено. Сиди здесь… Только больше не наливай — побью… Какая у тебя квартира?

Мой четкий план рушился на корню. Я ответил обреченно:

— Квартира семнадцать.

— Какой этаж?

— Четвертый.

— Вход со двора?

И тут меня осенило:

— Леня, мне материалы нужно взять. Ты без меня не найдешь.

— Какие материалы? — насторожился Леня.

— По Пушкину. Костя велел, чтобы я подготовился хорошенько. Чтобы не опозорился. Ты же слышал…

— Ну,— нахмурил рыжие брови Котяра.— Про Пушкина я сам тебе расскажу. От и до.

— Ты расскажешь то, что все знают. Они другого ждут… Костя обещал заплатить хорошо. Половина твоя, Леня.

Котяра почесал бакенбарду и задумался. В своем светло-коричневом в клетку костюме он походил на грустного рыжего клоуна. Галстук-лопата съехал набок. Мне даже стало на минуту жалко его. Но я понимал, что это всего лишь талантливая маскировка. Этот клетчатый клоунский костюм наглый Котяра выбрал в Вологде специально, чтобы маскироваться под печального рыжего лоха. Котяра длинно сплюнул за борт.

— За мной держись. Пошли.

Мы поднялись по ступеням спуска на набережную. Огляделись. Я спросил:

— Леня, а чем Костя сейчас занимается?

— Он большой человек, — скупо ответил Котяра.

— А французы ему зачем?

— Костя — генеральный директор фонда «Возрождение». Понял?

Я не понял, кого «возрождает» Костя… Дантеса, что ли?…

И мы вошли под арку. От мусорных баков, как испуганные коты, шарахнулись два оборванца в зимних вязаных шапках с набитыми пакетами в руках.

— Привет, археологи, — бросил им на ходу Леня.

— Привет, красавец, — прохрипел в ответ оборванец в женских сапожках.

Я прошел мимо. Оборванец улыбнулся мне кокетливо. Это была женщина, не старая еще. Я прошел, и они снова зашелестели мусором в баке.

Леня спросил во дворе:

— Какая парадная?

— Налево, — подсказал я ему.

Леня повернулся к оборванцам:

— Эй, археологи, из этой парадной кто-нибудь выходил?

Оборванка в сапожках засмеялась беззубым ртом:

— Спят, суки. Раньше девяти не встают. Господа, ети их мать…

Леня увидел развороченную выстрелом дверь и покачал круглой башкой, оглядев спящие окна.

— Как же соседи выстрелов не услышали?

— И я не слышал. С глушителем, наверное, стреляли.

— Надо торопиться, Славик. Встанут, увидят дырку — ментов вызовут. Пошли скорей.

Я набрал код и открыл ему парадную. Там нас никто не ждал.

В моей прихожей было темно и тихо. Только стучали на стене старинные дедушкины часы. Леня вошел в мою узкую комнату и сразу направился к окну:

— Ёк макарёк! Вид-то какой!… И Спас-на-Крови, и дом Пушкина, и катер мой… За один вид отслюнявят…

Я быстро переодевался для дальней дороги. Надел тренировочный костюм, шерстяную шапочку, сел надевать кроссовки. Леня прошелся вдоль стеллажей.

— Ёк макарёк! Книг-то сколько… Неужели все прочел?

— Не все, — честно признался я.

Леня осклабился:

— Слушайся дядю Леню, тогда, может, и успеешь все прочесть. Давай быстрей. Чего копаешься? Бери паспорт и пошли.

Я завязал кроссовки и встал.

— Я материалы найду, а ты пока квартиру посмотри.

— У тебя же только одна комната?

— Кухню посмотри. Кухня большая. От старой квартиры осталась.

Он пошел на кухню. И я за ним. Он посмотрел на меня настороженно, словно предчувствовал что-то.

— Собирайся, Славик. Торопись.

— Сейчас, — сказал я. — Только кухню покажу.

— А чего ее показывать? Кухня как кухня.

Я подмигнул ему заговорщицки:

— Не совсем. Есть в ней один секрет.

Леня оглядел кухню и увидел низкую дубовую дверь с блестящей бронзовой ручкой.

— А эта дверь куда?

За дверью был чуланчик без окон. Когда-то в нем жила наша домработница Анна Павловна. Давно это было. Потом в этот темный чуланчик, как в карцер, закрывал меня суровый дед, за поведение и двойки по математике. Но я об этом не сказал Лене.

Леня подошел к двери и открыл:

— Что тут? Кладовка что ли?…

Я плечом впихнул его в темный чулан. Захлопнул дубовую дверь и щелкнул широкой бронзовой задвижкой. Я был свободен!

— Дурак ты, историк, и шутки у тебя дурацкие, — сказал за дверью Котяра, еще не веря моей решимости.

Пришлось ему все объяснить:

— Это абзац, Леня. Причем полный. Прощай, Котяра.

Дубовая дверь содрогнулась, словно в нее влетело пушечное ядро. Но широкая задвижка выдержала. Я пошел собираться. Под мощную артиллерийскую канонаду я собрал в дорожную сумку свою рукопись, документы, смену белья. Из любимого фолианта про Африку достал заначку, двести пятьдесят баксов, и подо— шел к дубовой двери. Бронзовая щеколда чуть-чуть прогнулась. За дверью было тихо. Котяра отдыхал перед следующей атакой. Надо было спешить. Но я не уходил. Я сам не понимал, что меня держит, зачем я подошел к этой двери.

Котяра почувствовал мое присутствие:

— Славик… Ты молодец, ты выиграл… Открой. Билет разделим пополам… Идет?

— Не могу,— ответил я,— Извини, Леня. Ты же сам знаешь — за меня уже заплачено. Мне уйти надо, а ты мне уйти не дашь. Потому что ты Костю боишься… Извини. Я пошел…

— Славик, — остановил меня Котяра. — Ты Костю не знаешь. Он везде тебя найдет.

Я представил себе то место, куда я собрался, и улыбнулся:

— Там меня никто не найдет. Так и передай Косте. Я ушел в другое измерение.

Котяра за дверью тяжело вздохнул.

— Славик, хочешь, кредитку разделим пополам?

И тут я понял, почему не ушел, зачем стою перед этой дверью.

— Леня, если увидишь Натали, передай ей… Передай, что она… Что она очень хорошая девочка. Передай, что она мне очень понравилась. Мне так еще никто не нравился… Передашь?

Котяра засопел за дверью.

— А мораль?

— Какая мораль? — не понял я.

— Где у этой басни мораль? А, Славик?

— То, что я тебе сказал, и есть мораль.

— Дурак ты, историк! — долбанул кулаком в дверь Котяра. — Я живу в этой жизни скоро полста лет и еще не встречал таких лохов. Ты же ей тоже понравился, Славик!

Я растерялся.

— Врешь!

— Я никогда не вру! — бушевал за дверью Котяра. — Лох! Ты не видел, как она на тебя у Петропавловки смотрела. Когда она спросила: «Что-то не так, Славик?» Она же покраснела вся! Открой!

Я вспомнил светло-серые перламутровые глаза…

— Открой! — бился в дубовую дверь Котяра. — Такое упускать нельзя, Славик! Надо же до морали басню довести! Ты трахнешь ее, Славик! Я помогу. Жорика— каратиста я на себя беру! Открой, Славик!

Мне стало противно и гнусно, я пошел в прихожую.

— Не будь кретином, Славик! — глухо, как с того света, орал Котяра.

Я перекинул через плечо дорожную сумку и открыл ригельный замок.

За дверью меня уже ждали. Последнее, что я увидел — две черные маски с вытаращенными глазами. Последнее, что я подумал: «И мне — абзац! Полный!»

5 Первый труп

Первое, что я увидел,— глаза «цвета металлик» и влажную золотую коронку. Первое, что я подумал: «Значит, это судьба!»

Я лежал на полу в своей узкой, как гроб, комнате. Константин сидел на стуле, склонившись над моим лицом. Сверкала на солнце золотая коронка — он улыбался:

— Доброе утро, Славик.

— Здравствуйте,— ответил я вежливо.— Значит… Это вы?…

— Что я?

— Вы меня заказали?

Константин улыбнулся еще шире. По комнате испуганно метнулся солнечный зайчик.

— Если бы я тебя заказал, я бы с тобой уже не разговаривал.

Логика была железная. Цвета его глаз. Я дернул чугунной башкой, застонал и сел.