Григорий Горин - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Григорий Горин
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40709-5

«Григорий Горин был серьезным человеком. Он знал цену написанному и произнесенному слову Он знал, как к слову относятся в России. И потому верил в их магическую силу, способную упорядочить хаос – вовне и внутри нас. Его тексты и станут его судьбой».

Михаил Швыдкой

---

– Все сено сжег, – подтвердил Свиньин. – Да какое сено! Чистый клевер…

Мария хмыкнула и с трудом сдержала смех. Это заметил Калиостро.

– Ах, господи, да что ж вы такое говорите?! – взорвался Федяшев. – Какое непонимание! Наш гость повествует о совсем иных явлениях!

– Успокойтесь, друг мой! – строго сказал Калиостро. – Я чувствую, здесь собрались люди скептического нрава… Мне ничего бы не стоило поразить их воображение рассказами о таинствах материи, о переходах живой энергии в неживую, о парадоксах магнетизма… – Он покосился на доктора и усмехнулся. – Но, боюсь, все это будет несколько сложно для вашего, сударь, поверженного алкоголем ума. Посему лучше вернемся к трапезе. Видите эту вилку?

– Ну? – сказал доктор.

– Хотите, я ее съем?

– Сделайте такое одолжение! – сказал доктор.

Федосья Ивановна всплеснула руками:

– Да что вы, граф? Помилуй бог! Да это вы меня как хозяйку позорите… Сейчас десерт! Фимка! Ну что стоишь, дура! Неси шоколад!

– Не беспокойтесь, сударыня! – сказал Калиостро. – Я же объяснял про взаимный переход энергии… И с этой стороны у шоколада не больше достоинств, чем у сего железного предмета.

После этих слов Калиостро постучал вилкой по звонкому бокалу, потом эффектным движением сунул вилку в рот, с аппетитом прожевал ее и благополучно проглотил… После чего взглянул на доктора.

Доктор, подумав, ободрил Калиостро взглядом. Кивнул.

– Да! – сказал он. – Это от души… Это достойно восхищения. Ложки у меня пациенты глотали много раз, не скрою, но вот так, чтобы за обедом… на десерт… и острый предмет… замечательно! За это вам искренняя сердечная благодарность. Ежели, конечно, еще кроме железных предметов и фарфор можете употребить… – Он взялся за большую тарелку и оглядел ее со всех сторон. – Тогда просто нет слов!

Все обернулись в сторону Калиостро.

– М-да… Однако это становится утомительным, – вздохнул Калиостро и встал из-за стола. – Благодарю, сударь. Я уже сыт, пора и делом заняться. Ну где там ваш идеал, господин Федяшев? Показывайте…

Освещая дорогу канделябром с горящими свечами, Федяшев повел Калиостро наверх, в свой кабинет. Следом шли Мария, Федосья Ивановна и Маргадон.

Статуя стояла в самом углу на небольшой подставке. Отломанная рука была прибинтована к плечу.

Калиостро оглядел статую и удовлетворенно покачал головой:

– Прекрасное создание! Браво, сударь! Мне нравится ваш вкус!

– Славная фемина! – поддакнул Маргадон и прищелкнул языком.

– Узнаешь, Маргадон?

– Натюрлих! – ответил Маргадон почему-то по-немецки. – Только плечи пошире… И бедра…

Калиостро гневно глянул на Маргадона и что-то резко сказал ему по-итальянски. Тот пристыженно смолк.

– Нельзя говорить со слугой о возвышенном, – иронично заметил Калиостро – Ум невежды – в молчании! Однако сейчас он сказал правду. Мы действительно встречали эту прекрасную даму…

– Как? – ахнул Федяшев. – Вы ее видели?

– И не раз! – спокойно сказал Калиостро. – Я же вам объяснял, сколь долга была моя жизнь. Неудивительно, что судьба позволяла мне лицезреть и этот образ. Когда-то давно ее звали Елена… Елена Прекрасная…

– Елена! – шепотом повторил Федяшев.

– Позже ее звали Беатриче…

– Беатриче… – повторил Федяшев.

– Прасковья ее звали, – вмешалась тетушка. – Лепили ее с Прасковьи Тулуповой! У деда Лешиного была тут одна… извиняюсь…

– Не важно, с кого ее лепили, – с улыбкой ответил Калиостро. – Истинный художник копирует не натуру, но лишь свое воображение. Думаю, вы это понимаете, друг мой, – добавил он, обращаясь к Алексею, – и не ждете от меня портретного сходства?!

– В общем-то… конечно, – растерянно пробормотал Федяшев. – Но, с другой стороны… я думал – будет похожа.

– Материализация идей есть материализация идей! – строго заметил Калиостро. – Она зримо воплощает фантазию. С первоосновой же сохраняет лишь общие контуры. Тем более что и сама модель у вас… в скверном состоянии. – Он внимательно оглядел статую. – Вы роняли ее, что ли?

– Говорила, не надо трогать… Говорила, – запричитала Федосья Ивановна.

– Она стояла в парке… – начал пояснять Федяшев. – Я подумал: там дождь, голуби…

– Ах, как неосмотрительно! – покачал головой Калиостро. – Идеал нельзя отрывать от почвы! Нарушаются магнетические связи! Извольте водрузить на место! И немедленно! Теперь уж даже и не знаю, как она будет выглядеть, ваша Лаура…

– Лаура? – воскликнул Федяшев. – Не Лаура ли это, воспетая великим Петраркой?

– Когда-то она была ею, – спокойно ответил Калиостро. – Я же говорю: она являлась миру под разными именами: Лаура, Джульетта… Даже и не ведаю, какое имя она выберет в нашем веке? Может быть, Мария? Вы не возражаете, сударыня? – Он повернулся к Марии и в упор посмотрел ей в глаза.

Мария вздрогнула, но выдержала взгляд и ответила:

– Отчего же! Это честь для меня. Не я сама, то хоть имя мое послужит чьей-то любви.

– А вы, сударь? – Калиостро вонзил свой взгляд в Федяшева.

– О! Это прелестное имя! – Федяшев нежно посмотрел на Марию. – Да я и внешний облик вашей спутницы воспринял бы с радостью…

Наступила пауза. Маргадон от неожиданности икнул и с недоумением посмотрел на магистра.

Калиостро побледнел, закрыл глаза. Его лицо исказила гримаса, словно он ощутил физическую боль. Однако он взял себя в руки и через секунду улыбнулся.

– Должен вас огорчить, друзья! Сейчас мне было видение… – Он еще раз оглядел статую. – Галатею будут звать ЛОРЕНЦЕЙ!

После обеда хозяева и гости разбрелись по своим комнатам на полуденный отдых.

Маргадон и Жакоб от нечего делать опробовали столы в бильярдной.

– И здесь тоска! – сказал Маргадон, забивая очередной шар. – Кормят до отвала. Двери не запирают. У ключницы попросил три рубля – дала и не спросила, когда отдам. Честное слово, Жакоб, они меня доконают!!

– Погрузитесь в себя, сэр! – посоветовал Жакоб. – В тайники своей души…

– Там холодно и страшно, – отмахнулся Маргадон. – Лучше уж заботиться о теле.

Он увидел, что мимо окон идет розовощекая Фимка, и отложил кий.

– Селянка! – крикнул он. – Подь сюда…

Фимка покорно подошла:

– Чего изволите?!

– Хочешь большой, но чистой любви? – бесцеремонно сказал Маргадон.

– Как не хотеть! – ответила Фимка.

– Однако! – ухмыльнулся Маргадон. – Мне нравится твоя простота. Придешь сегодня в полночь на сеновал.

– Придем-с… – сказала Фимка. – Только уж и вы приходите. А то вон тот сударь тоже позвал, а опосля испугался…

Маргадон удивленно уставился на Жакоба.

– Она с кузнецом придет! – спокойно пояснил Жакоб.

– С каким кузнецом?

– Дядя мой… Степан. Он мне заместо отца.

– Какой кузнец? Зачем кузнец? – изумился Маргадон. – Я не лошадь!

– Благословлять, – простодушно сказала Фимка. – Вы ж изволите предложение делать или как?

Маргадон секунду обалдело смотрел на нее, потом его ус нервно задергался:

– Ступай, селянка! Видишь, играем. Не мешай!

Из окна своего кабинета Федяшев увидел, как из дома вышла Мария. Он поспешно завязал галстук, надел новый сюртук и спустился вниз.

Мария сидела в беседке возле пруда и печально смотрела на водную гладь…

Сзади послышался шорох. Она испуганно оглянулась, увидела Калиостро.

– Извините, что прервал ваше уединение, – сказал Калиостро. – Мне сейчас было послание от вашего папеньки.

– Как? – ахнула Мария. – Где ж оно? – И нетерпеливо протянула руку.

– Мысленное послание, – улыбнулся Калиостро. – Он явился ко мне во сне… Выглядел хорошо. Пульс ровный… Дыхание размеренное… Румянец.

Мария подозрительно посмотрела на Калиостро:

– Граф, коли так – я счастлива! Но если вы обманываете меня – это грех. И Небо покарает вас!

– Если б я был обманщиком, – спокойно возразил Калиостро, – у Неба было достаточно времени для возмездия. Но если я уже две недели безвинно терплю вашу подозрительность и неприязнь, не кажется ли вам, сударыня, что это жестоко? Как мне доказать свои чувства? Застрелиться? Так пуля меня не берет… Утопиться? – Он глянул на пруд и с ужасом увидел, что к ним направляется лодочка. На веслах сидел Федяшев, рядом с ним лежала огромная охапка ромашек… – Или утопить этого надоедливого субъекта?! – зло закончил Калиостро.

– За что вы на него сердитесь? – с улыбкой спросила Мария. – Он наивный, но трогательный.

– Я плохо понимаю происхождение отдельных русских слов, – сухо сказал Калиостро. – «Трогательный» – от глагола «трогать»? Я этого не люблю… – Он круто повернулся и пошел из беседки. На ступеньках остановился. – Думайте больше о папеньке, Мария! Пусть и дальше приходит ко мне живым и здоровым…

– Прошу простить за дерзость! – сказал Федяшев, протягивая цветы Марии.

– В чем же дерзость?

– Я насчет того, что помыслил придать идеалу черты ваши и публично о сем сказал…