А. Панин - Северная Корея. Эпоха Ким Чен Ира на закате

• Название: Северная Корея. Эпоха Ким Чен Ира на закате
• Автор: А. Панин
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС Образование
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-94849-533-7

Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.

Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.

---

Б. Н. Ельцин, будучи провинциальным партократом, был не способен подняться до уровня понимания общегосударственных интересов, поэтому «положился» на «козыревцев», настаивавших на сломе Договора, который играл на протяжении более 30 лет стабилизирующую роль. Именно благодаря наличию этого документа, удалось не допустить нового конфликта в Корее в 1968 году, когда северокорейцы захватили американское разведывательное судно «Пуэбло». Демократы убедили Б. Н. Ельцина в том, что Южная Корея — это благополучная страна, крупный потенциальный инвестор для российской экономики. Однако все это были только слова, да и Президент РФ в тот период был «занят» настолько, что неделями не появлялся в Кремле.

Нельзя сказать, что Ким Ир Сен был лично не симпатичен Б. Н. Ельцину. Нет. Борис Николаевич, первый секретарь Свердловского обкома КПСС, принимал северокорейского «вождя» в 1984 году, когда тот останавливался в Свердловске на пути в Москву. Обком устроил тогда грандиозный прием. Участники этого действа рассказывали, что давно не видели такой пышности и торжественности. Борис Николаевич чувствовал себя «на коне». Ведь он был одним из немногих, кому было доверено принимать «великого вождя» Северной Кореи. Единственное, о чем сожалел будущий российский Президент, так это то, что Ким Ир Сен отказался продолжить торжество в бане. А баню Б. Н. Ельцин всегда любил, причем любил самозабвенно, особенно в молодости.

Итак, российская сторона приняла решение отказаться от Договора с КНДР 1961 года. Но время демократической эйфории в России, в том числе в российской дипломатии, заканчивалось. Началось протрезвение. Нет, не Президента. Разумные люди ведь были и в его окружении. Российской дипломатии, прямо скажем, повезло. Главой МИДа в 1995 году стал Е. М. Примаков, действительно выдающаяся фигура в российском истеблишменте. Человек широкого политического кругозора, хорошо понимающий национально-государственные интересы России сделал немало за тот короткий период, когда он находился у руля МИД и правительства. Именно в это время были предприняты важные шаги, в том числе и на корейском направлении российской внешней политики.

Придавая существенное значение восстановлению добрососедских отношений с КНДР и руководствуясь стремлением к укреплению договорно-правовой базы российско-северокорейских отношений, Москва предложила заключить новый договор — Договор об основах дружественных отношений между РФ и КНДР.

Пхеньян выразил принципиальную готовность рассмотреть российский проект, который в августе 1995 года был передан Северной Корее.

В процесс обсуждения между РФ и КНДР вопроса о судьбе Договора 1961 года неоднократно вмешивалась Южная Корея, причем делала это публично, настойчиво «советовала» российской стороне не продлевать срок его действия. Представитель министерства обороны РК, например, выступил с заявлением, в котором содержался призыв к России аннулировать договор с Северной Кореей. Более того, южнокорейские военные настаивали даже на том, чтобы «поставить в зависимость от отказа российской стороны от Договора 1961 года планировавшееся подписание Договора об основах отношений Российской Федерации и Республики Корея.[84]

Естественно, такое беспрецедентное вмешательство Сеула в отношения России с третьей страной вызвало негативную реакцию Москвы. МИД России подтвердил, что Договор 1961 года «сохраняет свое действие и продолжает оставаться важным элементом военной и политической стабильности на Корейском полуострове».[85] Это заявление было сделано в июле 1992 года, а в ноябре Б. Н. Ельцин посетил Сеул, где был подписал Договор с РК. Тогда же российский Президент «сгоряча» наговорил много недипломатических слов о том, что союзный Договор с Северной Кореей «иссяк» и т. п.

Естественно, все это не осталось незамеченным в Пхеньяне. Северные корейцы с раздражением восприняли односторонние действия и заявления российских официальных лиц по поводу Договора 1961 года. В КНДР сознавали, что Россия как союзница Северной Кореи полностью потеряна и стали строить свою политику в отношении Москвы, исходя из той реальной ситуации, которая складывалась к середине 90-х годов.

Еще одним шагом с российской стороны, вызвавшим негативную реакцию северокорейских властей, стала передача Президенту РК Ким Ен Саму копий документальных материалов из российских архивов о корейской войне 1950–1953 годов. Правда, надо сказать, что аналогичные копии документов были переданы северокорейцам и Китаю. Тем не менее, рассекречивание важных документальных свидетельств о корейское войне нанесло ощутимый удар по «непогрешимости» «великого вождя» Ким Ир Сена, способствовало разоблачению ореола генералиссимуса как «непобедимого, стального полководца».

К моменту смерти Ким Ир Сена (8 июля 1994 г.) российско-северокорейские отношения были сведены к минимуму. Попытки российской стороны как-то «смягчить» негативную реакцию Пхеньяна на действия Москвы не привели к какому-либо позитиву в отношениях двух стран. Намерение заместителя министра иностранных дел Г. Ф. Кунадзе как-то объяснить ситуацию, развеять недоверие северокорейцев относительно целей России на Корейском полуострове успеха не имели. Северокорейская администрация пришла к окончательному выводу: «Россия больше не союзник КНДР и рассчитывать на нее нельзя». Так у северокорейского режима остался единственный союзник — Китай, но и ему в Пхеньяне доверять не могли. В истории отношений КНДР—КНР не раз случалось, когда Пекин действовал не так, как хотелось бы северокорейцам.

7. «С Россией мы еще рассчитаемся»

Кому принадлежит эта фраза? Говорят, что она понравилась Ким Чен Иру. Авторами этой словесной угрозы являются северокорейские писаки, недовольные российской позицией по ядерной проблеме КНДР, возникшей в начале 90-х годов.

А недовольство Москвой началось гораздо раньше — еще в советские времена, когда СССР пошел на нормализацию отношений с Южной Кореей. Министр иностранных дел КНДР Ким Ен Нам очень жестко тогда отреагировал на аргументы Э. А. Шеварднадзе в пользу установления Советским Союзом официальных связей с Сеулом. Северокорейский министр выступил с хорошо отрепетированной речью (он всегда отличался артистизмом), в которой наряду с риторикой содержались угрозы. А угрозы сводились к тому, что КНДР будет вынуждена «предпринять адекватные меры». Этими мерами, как известно, стала ядерная программа, вокруг которой в 1993 году возникла серьезная кризисная ситуация. Вообще, на страницах северокорейских газет было помещено немало антироссийских публикаций как прямых, так и косвенных. Не всем известно, что в КНДР та или иная публикация отражает официальную точку зрения северокорейских властей. В Пхеньяне нет и намека на то, что кто-то может выразить собственную позицию, отличающуюся от официальной. Даже в приватных беседах северные корейцы не могут позволить себе этого, так как во время таких контактов всегда присутствует второй кореец, фиксирующий, насколько правильно с точки зрения официального Пхеньяна его товарищ излагает тот или иной вопрос.

Россия, как и другие государства, заняла принципиальную позицию относительно ядерной программы КНДР. Москва выступила за безусловное выполнение Пхеньяном своих обязательств по Договору о нераспространении ядерного оружия, за полное соблюдение им соглашения о гарантиях с МАГАТЭ, включая осуществление инспекций ядерных объектов КНДР.

Пресса КНДР довольно резко выступала против российской позиции по северокорейскому ядерному вопросу. Особое раздражение Пхеньяна вызывало то, что Россия действовала в этом вопросе совместно с другими государствами в СБ ООН, МАГАТЭ, на международных форумах. Вот, например, как отреагировала Северная Корея за заявление государств-депозитариев Договора о нераспространении ядерного оружия (РФ, США, Великобритания), «Нельзя обойти молчанием, — заявил представитель МИД КНДР 10 апреля 1993 г., — деяние России. Россия, называющая себя крупной страной, не в состоянии решить свои сложные внутренние вопросы и проблему ядерного оружия в странах СНГ, ставит на грань опасности мир в Азии и во всем мире и присоединяется к акциям других крупных стран, намеревающихся задушить наш социализм. Мы не понимаем такие акции.

У нас в стране есть пословица: «Утри себе нос». Желательно, чтобы Россия как государство-депозитарий Договора о нераспространении ядерного оружия подумала, прежде всего, о своих действиях».[86]

Как видно, дипломатическая этика совершенно отсутствует в северокорейском документе. Он насыщен оскорбительными выражениями. Надо сказать, что такая нецивилизованность северокорейской дипломатии стала проявляться после того, как Ким Чен Ир начал «руководить внешней политикой КНДР». Грубость и эмоции захлестнули северокорейские политические и дипломатические документы. Это — отражение характера «любимого руководителя», человека несдержанного и грубого. Когда друзья Ким Ир Сена задавали ему вопрос, почему так эмоционален и не сдержан в выражениях и действиях его сын, вождь пытался «выгородить» «полководца», подчеркивал, что «Ким рос без матери, и это наложило отпечаток на его характер».