Сергей Лексутов - Полночный путь

• Название: Полночный путь
• Автор: Сергей Лексутов
• Жанр: Научная Фантастика

Роман: Фантастика. Исторический роман

---

Не мешкая, но и без суеты, запрягли и оседлали коней, выехали на лед. Гвоздило, горяча коня, подскакал к Шарапу и Звяге, проговорил, скаля в хищной усмешке зубы:

— Чует мое сердце, щас нарвемся… Вы, кажись, с седла тоже неплохо стреляете?..

Шарап скупо кивнул.

— Ну, так вот; в сшибку не лезьте, держитесь сбоку и позади нас, и только стреляйте, стреляйте! Я слыхал, среди Рюриковых дружинников хороших стрельцов нету… Так что, перевес за нами будет, сколько бы их ни было…

Шарап придержал коня, дождался обоза, крикнул:

— Огарок, Прибыток, и вы, пацаны, доставайте самострелы, и, если что, стрел не жалеть!

Едва проехали верст пять, как вдруг появились разъездные, яростно нахлестывавшие коней. Гвоздило поднял руку, рявкнул:

— В лаву! На всю ширину реки! — дружинники умело развернулись в лаву. Только лава шибко уж жидкой оказалась. Но, похоже, Гвоздилу это не смутило.

Шарап со Звягой приготовили луки, мимоходом посетовали, что из самострела стрелять с седла шибко трудно. Река тут текла прямо; впереди, шагов на четыреста, расстилалось ровное пространство. А вот и преследователи. Десятка четыре. Вывернулись из-за поворота, и, увидя врага, начали умело разворачиваться в лаву, вырвавшиеся вперед — придерживали коней, отставшие — нахлестывали. Высоко задрав лук, Шарап пустил первую стрелу навесом, не шибко-то надеясь попасть. В мчавшегося всадника, разве что Серик мог попасть навесом. Однако, попал; Рюриков дружинник, не успев бросить щит на руку, завалился в седле и скатился на лед. Звяга тоже попал. Накладывая на тетиву новую стрелу, ощерился волчьей ухмылкой, проорал:

— Ну вот, на двух меньше!..

Посылая стрелу за стрелой, Шарап не уставал дивиться хладнокровию матерых вояк, Романовых дружинников. Они стояли, будто вмороженные в лед, уперев длинные копья в стремена, и будто не неслась на них лава, вчетверо большей численности. Но чем больше приближалась лава, тем больше ее разреживали стрелы Шарапа и Звяги. Осталось полсотни шагов до сшибки, а на льду уже лежал чуть ли не десяток убитых. И тут Гвоздило поднял руку, что-то проорал — дружина сорвалась с места сразу в галоп, и ринулась на Рюриковых дружинников, на скоку сжимаясь в плотный кулак. И ведь уловка удалась! Кулак прошиб лаву, будто хлипкую глиняную стенку, оставив на льду не менее шестерых врагов, и пронесся дальше, осаживая, и разворачивая коней. А оставшиеся в живых Рюриковы дружинники ничего не поняли; ослепленные снежной пылью, и призраком победы, ринулись к обозу. Тут уж и Шарапу со Звягой стало не досуг, дивиться воинским искусством Гвоздилы. Им пришлось уворачиваться от двоих, мчащихся прямо на них с копьями наперевес. Увернулись. Пацаны не оплошали — четверо свалились под копыта коней. Перед санями метались, и что-то орали Батута с мечом и Ярец с молотом. Незамедлительно Шарап со Звягой принялись бить в спины из луков, а тут и Гвоздило с дружиной подоспели; развернувшись широкой лавой, они неслись на опешивших Рюриковых дружинников. Те даже не успели коней разворотить, и разогнаться для сшибки, как на них налетел будто вихрь. Оставшиеся в живых, не более десятка, порскнули в разные стороны, будто воробьи от брошенного камня.

Шарап и Звяга подъехали к Гвоздиле. Тот, сжимая в руке обломок копья, сломавшегося в аккурат перед самой рукой, орал:

— Никого не преследовать! Добычу собрать, коней переловить! Да быстрее же!..

Опамятовав, Гвоздило отшвырнул обломок копья, выругался, посетовал:

— Такое копье было… Три года дерево для древка выдерживал…

Шарап покрутил головой, сказал:

— А ты, я гляжу, и в конном бою знатный воин…

Гвоздило самодовольно ухмыльнулся, и высказал ответную похвалу:

— А я гляжу, у вас достойная смена подрастает… Пацаны-то, ваши?

— На-аши… — протянул Шарап. — Только те двое, что постарше, Батутовы подмастерья.

Дружинники сноровисто переловили коней, собрали оружие. Четырнадцать коней, навьюченных оружием, подвели к Шарапу и Звяге. Не скрывая изумления, один дружинник сказал:

— Мы сочли побитых стрелами — получилось четырнадцать. Это ваша добыча…

Гвоздило равнодушно пожал плечами:

— Сколь помню, у кого стрельцы лучше, тот в сече и побеждает… — подняв руку, он раскатисто проорал: — Тро-огай! — обоз и дружина на рысях помчались дальше.

Когда впереди завиднелся заснеженный простор Днепра, почти все испустили могучий вздох облегчения. Вниз по течению, сколь хватало глаз, не виднелось ни души, но зато ближе к правому берегу явственно виднелся укатанный зимний путь. Война войной, а жизнь продолжалась. Кто-то торил уже путь в разоренный Киев, кто-то из киевлян наладился либо за товаром, либо на новое место жительства. Что было на руку беглецам; следы затеряются среди других. Отсюда у беглецов два пути, а через четыре дня пути будет уже аж восемь. Лишь бы коней не запалить…

На этом оживленном пути постоялые дворы встречались каждые десять верст, и были богатые, просторные, так что путешествие сразу стало не в пример легче, нежели по Десне. Когда устроились на ночлег, Батута подсел к Шарапу, Звяге и Гвоздиле, допивавшим свой вечерний мед, сказал:

— Надо от лишних коней избавиться…

Шарап проворчал:

— Оно конечно, надобно. Да где ж от них избавишься? Разве что отпустить…

— Да не-е… Тут неподалеку большое село есть — вот там и продать…

Гвоздило ухмыльнулся:

— А смерды такие дураки, что настоящую цену за них дадут… — ему тоже хотелось получить настоящую цену, потому как за его конем на чембурах шли еще три, а кошель так отощал, что единственному рублю, оставленному на черный день, не обо что было звенеть. — Да и не стоит торопиться; слишком явный след — продажа такого количества боевых коней… Город повстречаем — нескольких продадим, чтоб цену не сбивать. А остальных, уж в Смоленске…

Городов много стояло в Киевской земле, особенно по Днепру, да стояли они с закрытыми воротами, а стража со стен недобро поругивалась, да поплевывала, скрипя тетивами на шибко уж настойчивых путников. Ждали, что Рюрик пойдет вступать во владения остальными городами своего княжества, да пребывали в неведении; миром он будет вступать во владения, или отдавать города на разграбление своим дружинникам, и наемникам-половцам, оставшимся в его дружине в надежде на дополнительную поживу? Вот и не пускали путников, подозревая в них Рюриковых лазутчиков, получивших повеление еще до переговоров о почетной сдаче, открыть ворота для разграбления. Только содержатели постоялых дворов, выражая покорность судьбе, а больше уповая на большие доходы, не попрятались за стены. Да и существовал не писаный закон на Руси — постоялые дворы не грабить, чай и тати последней в мороз тепло требуется.

Хозяева постоялых дворов настороженно встречали столь большой обоз, состоящий по большей части из верховых лошадей, подозревая, что вооруженные до зубов путники, за овес для коней могут расплатиться ударами мечей плашмя. Однако Батута, Шарап и Звяга платили вперед, чтобы не вызывать излишней настороженности. У людей Гвоздилы денег давно уже не было, тот отдал Батуте свой последний рубль и один доспех, за кормежку, как Батута не отнекивался, убеждая Гвоздилу, что это он еще, Батута, должен за то, что помогли безопасно вырваться из Руси. Правда, поняли, что вырвались, когда увидели несколько ежей, перегородивших реку от берега до берега, а за ними — многочисленных людей в шубах нараспашку, под которыми поблескивали кольчуги. Увидя обоз, дружинники неспешно встали в ряд за ежами, вековыми елями, с обрубленными на две трети, и заостренными, сучьями, приготовили луки.

Воевода, поставив ногу в красном сафьяновом сапоге на ствол ели, и облокотившись на колено, молча смотрел на подъезжавших к ежам Гвоздилу, Шарапа и Звягу. Подъехали, остановились. Воевода помалкивал, разглядывая их без особого интереса. Наконец Шарап не выдержал молчания, спросил равнодушно:

— Пошлину платить, али просто так тут стоите?

— А вы кто такие будете, уважаемые? — медоточивым голоском осведомился воевода.

— Купцы мы, с Киева… — не моргнув глазом, обронил Шарап.

— Купцы, значит… — воевода расплылся в радостной улыбке. — Ну, если вы купцы, то я монах-папежник… — он враз погрознел, рявкнул: — А ну, поворачивай оглобли, а Рюрику скажи, что в Смоленскую землю ему пути нет; так попотчуем, что и Папа с латинянами не помогут!

Шарап видел, что от костров, горящих на берегу, уже спешит еще полусотня верхами, на ходу доставая луки из налучьев. Он примирительно протянул:

— Ну, соврал я… Беженцы мы. Против Рюрика бились, потому и нет нам жизни на Киеве…

Воевода ощерился в волчьем оскале, поднял руку — воины за его спиной медленно, будто давая время путникам опомнится, потянули тетивы мощных луков, а несколько стрельцов за их спинами накручивали вороты самострелов.