Юлия Иванова - Дремучие двери. Том II

• Название: Дремучие двери. Том II
• Автор: Юлия Иванова
• Издательство: ООО ПАЛЕЯ - Мишин совместно с ТОО ПАЛЕЯ - свет
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2000
• ISBN: ISBN 5-86020-371-3

Фантастический роман Юлии Ивановой «ДРЕМУЧИЕ ДВЕРИ» стал сенсацией в литературном мире ещё в рукописном варианте, привлекая прежде всего нетрадиционным осмыслением — с религиозно-духовных позиций — роли Иосифа Сталина в отечественной и мировой истории.

Не был ли Иосиф Грозный, «тиран всех времён и народов», направляющим и спасительным «жезлом железным» в руке Творца? Адвокат Иосифа, его Ангел-Хранитель, собирает свидетельства, готовясь защищать диктатора на Высшем Суде. Сюда, в Преддверие вечности, попадает и героиня романа, ценой собственной жизни спасая от киллеров Лидера, противостоящего новому мировому порядку грядущего Антихриста. Здесь, на грани жизни и смерти, она получает шанс вернуться в прошлое, повторить путь от детства до седин, переоценить не только свою личную судьбу, но и постичь всю глубину трагедии великой страны, совершившей величайший в истории человечества прорыв из царства Маммоны, а ныне умирающей вновь в тисках буржуазной цивилизации, «знающей цену всему и не видящей ни в чём ценности»…

Книга Юлии Ивановой привлечёт не только интересующихся личностью Иосифа Сталина, одной из самых таинственных в мировой истории, не только любителей острых сюжетных поворотов, любовных коллизий и мистики — всё это есть в романе. Но написан он прежде всего для тех, кто, как и герои книги, напряжённо ищет Истину, пытаясь выбраться из лабиринта «дремучих дверей» бессмысленного суетного бытия.

---

— Да, бывает, но очень редко, обычно люди об этом не думают…

— Редко! — рыдала Лиза, — А в «Скорую» не дозвонишься… И возразить ей было нечего. Роковая мистическая пропасть, куда свалиться можно в любой момент, действительно существовала, но большинство человечества благоразумно предпочитало её не замечать. Предохранительный клапан, почему-то отсутствующий у Лизы. Но зато Лиза, измотанная перспективами глобальных катаклизмов, не реагировала на обычные человеческие источники страданий вроде супружеских измен, неприятностей по работе, денежных затруднений и очередей за дефицитом.

Потому и прозвали Лизу в актёрских кругах «Царь-Рыбой». Поглядели б они сейчас на эту Рыбу!

Иоанна знала, что сейчас с Лизой разговаривать бесполезно, и, поцеловав её в мокрую щёку, стала искать свои тапки. Тапки тоже были лизиным нововведением ещё до появления Тёмки. Тёмка орал в гостиной как резаный, в кухне что-то горело, Лиза рыдала в телефон. И в довершение картинки периодически испускала истошные вопли свекровьина кошка Марта, требуя кота.

Иоанна нашла тапки, выключила на кухне сгоревшие сырники, огрела кошку веником и пошла к внуку. Тёмка валялся на спине в манеже — упал и не мог подняться, ревел, дрыгая ногами, вокруг в таком же положении валялись заводные машины, звери и луноходы. Иоанна взяла его на руки — он был сухой и кормленый, ещё тёплая чашка с остатками каши стояла на столе. Тёмка ревел от унижения и одиночества, на руках он сразу замолчал. Иоанна усадила его на колени и, покачивая, принялась разглядывать. Подрос. А похож стал, пожалуй, на Дениса.

Лиза опять кому-то звонила. Зря она — всё в порядке с нашим бесценным Филиппом, хотя бы по теории вероятности. Впрочем, у Лизы на этот счёт наверняка есть в запасе прецеденты… Она коллекционировала эти несчастья как значки.

Тёмка тоже внимательно разглядывал «бабу». Интересно, что он о ней думает? Иоанна улыбнулась — он тоже. Эта ответная детская улыбка… Тёплое поползло по ноге — Тёмка пустил лужу. Иоанна сменила ему ползунки и пошла в ванную. Ей стало чуть легче.

— Жанна!

Это свекровь. Придётся зайти. Мадам Градова-Окунькова полулежала на подушках в своей до предела заставленной вещами комнате, напоминающей запасник какого-то фантастического музея всех времён и народов. Чего тут только не было! И павловский книжный шкаф красного дерева рядом с собратом из карелки, и письменный стол покойного Градова-Старшего со шведской шторкой, и пушкинский бюро-секретер с бронзой, и белый, будто из кружев, французский столик с таким же кружевным стульчиком…

Современную мебель свекровь, к счастью, не любила, но зато отыгралась на мелочах — фонариках, вазах, безделушках и масках, развешанных по стенам между довольно приличными «голландцами» и русскими «академиками», в своё время купленными по дешёвке в Ленинграде и на Арбате.

Когда Филипп подрос, бабушка великодушно отдала ему свою вторую комнату, но с вещами расставаться не пожелала и втиснула в девятнадцать метров и счастливое своё закордонное прошлое с Градовым-Старшим, и беготню по комиссионкам во время коротких визитов домой /купленная тамошняя фанера в обмен на тутошний антиквариат, пока у нас ещё не разобрались, что к чему/. И даже закордонные свои привычки, начиная с апельсинового сока с тостами по утрам и кончая игрой в бридж, к которому она от скуки пристрастилась вместе с другими посольскими дамами где-то в забугорье. Даже двух своих партнёрш удалось ей сохранить с тех далёких времён, и теперь они, все уже бабушки и вдовушки, собирались на бридж по четвергам и воскресеньям в свекровьиной комнате, жалея о четвёртой партнёрше, туземке-аптекарше русского происхождения по имени Наташа, научившей их этой интеллектуальной игре.

Нынешней четвёртой их партнёрше приходилось терпеть обидные реплики вроде: «Наташа бы тебя за такой ход…», от которых она иногда плакала и бросала игру. Но всякий раз дамы мирились, потому что в Москве бриджистки на дороге не валяются.

Свекровь полулежала на подушках в накидке из какого-то длинноворсового меха, при косметике и причёске — это означало, что сегодня она ждёт гостей. Наверное, в том же наряде она выходила когда-то на веранду посольского особняка, где её уже ждали приятельницы, и садилась за белый кружевной столик, и курила длинные сигареты, кутаясь в обезьянью накидку, защищавшую от ветра со стороны Средиземного моря. И на своей сдаче думала: «Остановись, мгновенье!.». Теперь ветер дул с шумной московской улицы, приносил запах бензина и тушёной капусты из ближайшей столовой, но дверь балкона приходилось держать открытой, потому что дамы нещадно курили — всё те же длинные тонкие сигареты, купленные в «Берёзке». И пили кофе, а то и джин с тоником из той же «Берёзки».

Свекровь прекрасно выглядела, и если бы не неподвижно вытянутые ноги, прикрытые шотландским пледом, да въевшийся запах мочи, который не могли заглушить никакие духи, её можно было принять за активистку районной группы «Здоровье». Это было заслугой всё той же Лизы. И вообще, если бы не Лиза, антикварно-карточный домик свекровьиного бытия рухнул бы, когда подвернулся необычайно выгодный размен старой квартиры. Но любимый внучек Филипп наотрез отказался взять к себе бабушку. А с Дениса взятки гладки: дома он почти не бывал — съёмки, фестивали, дома творчества, а матери нужен постоянный уход. Иоанна же к тому времени постоянно жила в Лужине, к тому же она была «чужая», так что совесть её была чиста. И она не без тайного злорадства наблюдала, как Денис с Филиппом, два чистопородных отпрыска генеалогического древа Градовых-Окуньковых виртуозно отфутболивали свекровь друг другу, а потом, выдохшись, вспомнили о пансионате для престарелых.

Но эту спасительную идею им развить не удалось. Лиза, молча гладившая в углу бельё, вышла из комнаты со стопкой рубашек и вскоре вернувшись, объявила:

— Я позвонила, что мы от обмена отказываемся. Давайте чай пить.

Подвиг Лизы никто не оценил, меньше всех сама свекровь. Иоанна слышала, как разъярённый Филипп кричал жене:

— Кому нужна твоя жертва? Знаешь, что она думает? Что ты из-за её рухляди не хочешь переезжать. Чтоб тебе антиквариат этот хренов достался. Пусть, говорит, не надеется меня обдурить — правнукам завещаю после достижения совершеннолетия… Пусть, мол, меняется — так ей и передай…

— Это она от гордости, — сказала Лиза, — И от обиды. Она вас любит и не верит, что вы могли бы её бросить.

Последний козырь Филиппа не сработал — Лиза на бабку не обиделась, и выгодный обмен не состоялся.

— Как же, уедет она! — ворчала Градова-Старшая. И действительно оформила завещание неведомо на кого, пригласив нотариуса. Но Лиза как ни в чём не бывало продолжала подавать ей судно, обмывать и делать массаж.

Похоже, обижаться Лиза вообще не умела. «Она же старая», «Она же больная», «Она чудит…» — вот и всё. Поставить диагноз и пожалеть.

Лиза была для Иоанны доказательством того, что есть категория людей, которые беспрекословно и радостно идут на Зов, часто не зная, чей он. И таких Господь обязательно спасёт, даже если они «не воцерковлены», — просто они от рождения «правильные». Не безгрешны, конечно, а здоровы в главном — в шкале ценностей. И что Евангельское «Я — дверь», свидетельствующее, что только судом и решением Иисуса Христа можно туда войти, означает, что овцы, которые пришли на Зов к Двери, не ведая Имени Пастыря своего, могут быть впущены в Царствие Пастырем с большей вероятностью, чем знающие, чей это Зов, слышащие Его, но остающиеся пастись где-нибудь в злачном месте. Или вообще бегущие в обратную сторону…

— Что он у вас без конца орёт? Не можете ребёнка успокоить, две бабы в доме, — проворчала свекровь.

Иоанна жила то в Лужине, то в Доме творчества, но во всех домашних происшествиях оказывалась в ее глазах изначально виновной.

— И что там у вас на кухне горит?

— Уже сгорело.

— Филипп звонил?

— Нет. Лиза на стенке сидит, он её доконает, дубина. Воспитали вот, гордитесь.

— Да от такой жизни кто угодно сбежит! Она его, вишь ты, от рук отучает, Тёмку, вот и орёт… А кошке кота надо, я уже договорилась. Ты-то сбежала!..

— Вам только кота не хватает, — Иоанна шагнула к двери.

— Жанна!

Свекровь плакала, размазывая по щекам чёрные от туши слезы.

— Жанна, надо что-то делать. Я так боюсь за Филиппа — он спивается. Вот на днях, ночью… Я проснулась, он здесь. И пьёт. Ночью, прямо из горлышка. Тайком от неё… Жанна, вы с Денисом должны его устроить в больницу. Я так боюсь… А вдруг малыш родится больной — сейчас про это такие ужасы передают…

— Да, да, я всё сделаю…

Поскорей скрыться в ванной. Она стоит под душем в каком-то оцепенении, закрыв глаза и не чувствуя ни времени, ни бьющей по плечам слишком горячей воды. Она отвыкла от проблем, у неё просто нет сил…