Светлана Крушина - Северный пес

• Название: Северный пес
• Автор: Светлана Крушина
• Жанр: Фэнтези

---

Возвращаясь вечером под дружеский кров, Грэм отнюдь не обретал успокоение; вместо этого приходило странное возбуждение, скорее тоскливое, чем радостное — словно предчувствие чего-то дурного. Его встречали улыбками, и он в ответ тоже выдавливал из себя улыбку. И ловил на себе внимательные взгляды Брайана, которого провести было сложно… и Джем. Когда смешливая девчонка останавливала свой зеленый взгляд на Грэме, глаза ее замирали, становились серьезными и грустными. Всего на миг, но это дитя словно становилось старше, и Грэм чувствовал на себе вину за превращение. Ведь именно о нем задумывалась Джем в те моменты, когда взгляд ее темнел, подергиваясь грустью. Он старался как можно реже попадаться на ее пути. Он не хотел, чтобы ее радость тускнела, соприкасаясь с ним.

В то же время, как Грэм старался избегать девушки, она, наоборот, как будто специально искала его общества. То и дело она оказывалась рядом и то просила подать ей с верхней полки что-нибудь, до чего она не могла дотянуться, то задавала вопрос, на первый взгляд кажущийся незначительным (тем не менее приходилось поломать голову, чтобы на него ответить), то заводила необременительную беседу. И при этом — смотрела и изучала, изучала и смотрела, очень внимательно. Грэм со своей стороны пытался свести эти контакты к минимуму — молча подавал примостившуюся высоко на полочке вещицу, коротко отвечал на вопрос, сворачивал беседу — и уходил как только это становилось возможным. Он ума не мог приложить, чего же хочет от него Джем. Можно было предположить, что она просто ищет компании — когда уехал Лал, ей стало не с кем поговорить дома. Грэм предпочитал думать именно так. Он даже мысль боялся допустить, что нравится девушке. Он не мог ее интересовать. Джем, легкую и яркую, как бабочка, в самом расцвете юности, не мог привлечь он, немолодой уже мужчина, душа которого превратилась в остывший серый пепел.

— Ты как будто бы не в своей тарелке, — заметил как-то Брайан после ужина, когда они вдвоем, как обычно по вечерам, сидели на заднем дворе. — Маешься, как неприкаянный. Что с тобой случилось? Что тебя гнетет?

— Я и сам не знаю, — пожал плечами Грэм, гадая, заметил ли друг пристальное внимание дочери к нему. — Так, тянет что-то. Это пройдет.

Он был очень рад, что Брайан не стал больше выпытывать. Он и так рассказал уже много, больше чем собирался — вечерами ему некуда было деваться от вопросов друга. Впрочем, Грэм не особенно отказывался отвечать на них; за неделю он успел поведать о своих приключениях за прошедшие десять лет. Единственное, о чем он не стал говорить много, это о годах, проведенных в Северной. Хватит с него и ночных кошмаров, озвучивать их он не желал. Брайан, кажется, понял его настроение по-своему. Рассказ Грэма вообще произвел на него сильное впечатление, и теперь он не всегда знал, как обращаться со своим названым братом. Грэм заметил, что иногда Брайан просто не знает, как вести себя с ним, что сказать, чтобы не задеть. Это его тоже тяготило, и он удвоил старания по поиску подходящего дома.

Дней через десять его усилия увенчались успехом, и маленький домишко на самой окраине Карата оказался в его распоряжении. Никакой роскоши — беленые стены, две комнаты и кухня; все это, говоря откровенно, требовало подновления и ремонта. Кроме того, позади дома имелся крошечный садик, полностью запущенный — одна лишь трава по пояс и непомерно разросшиеся кусты боярышника. Дом Брайана выглядел куда более прилично. На Грэма весь этот развал не произвел никакого впечатления. Ему было все равно. Но он заметил, какую гримаску состроил Мэнни, едва увидев новое жилище.

— Не впечатляет? — поинтересовался он.

— Просто развалюха какая-то, — безапелляционно заявил Мэнни. — Сарай.

То же самое мальчишка сообщил и Анастейжии.

— Дом действительно настолько плох? — озабоченно спросил Брайан, выслушав суждение Мэнни.

Грэм пожал плечами.

— Я же не собирался покупать замок с землями. Что же до дома… по мне, так вполне подходящий.

— Тебе и навес сойдет за дом, бродячая твоя душа, — неодобрительно заметила Анастейжия и нахмурилась в раздумье. — Знаю я тебя. Но как бы то ни было, ты не можешь жить один. Тебе нужна служанка.

— Зачем? — не понял Грэм.

— Как — зачем? А кто будет стирать для тебя, и стряпать, и убирать дом?.. Грэм, позволь мне найти для тебя хорошую служанку. У меня есть женщина на примете.

Грэм представил, что в доме будет присутствовать чужая, посторонняя женщина, и понял, что мысль эта его не радует. Служанка ему не нужна. Кроме того, он понял, что нужно как можно скорее перебираться под собственную крышу, иначе Нэсти примет на себя все заботы об устройстве его хозяйства. Попытки эти следовало пресечь в самом начале.

— Мне не нужна в доме ни хозяйка, ни служанка, — тихо, но решительно заявил Грэм. — Прости, Нэсти, но я как-нибудь управлюсь сам.

Он заметил, что этим вечером Джем была необычно молчалива; за ужином она, вместо того, чтобы смеяться и болтать, не умолкая, только время от времени поглядывала на него, и в глазах ее стоял немой вопрос. Грэм не мог понять, чего она хотела от него, что пыталась прочитать в его лице, а потому просто старался как можно меньше смотреть в ее сторону. Ужин этот показался ему одним из самых тяжелых в жизни; ему казалось, что громадный камень невыносимой ношей лег на его плечи, придавливая к земле. Он уже мечтал о моменте, когда сможет остаться один. Вот уж не думал он, что ему захочется стремглав бежать из дома лучшего друга. Один, один, стучало в голове, я хочу остаться один, оставьте меня одного.

Но и оставшись, наконец, один, он не испытал облегчения. В первую ночь под собственной крышей он только что не грыз подушки в ярости и отчаянии. Тьма обступила его со всех сторон, а вместе с ней пришли и все старые видения и кошмары, реальные настолько, что он почти наяву чувствовал снова всю ту боль, которая обрушилась на него восемь лет назад. А рядом не было никого, кто мог бы подарить ему успокоение. Мэнни не в счет — он спал в соседней комнате младенческим сном и знать ничего не знал о происходящем совсем рядом. Грэм с ужасом представил себе ночи, которые последуют за этой — одна за другой, и ему захотелось сделать что-нибудь с собой. Он не был уверен, что сможет вынести возвращение старых призраков. Кроме того, он не был уверен, что хочет бороться с ними, потому что не видел смысла. Зачем? Для чего? Он слишком устал, чтобы сражаться с кошмарами.

Вторая ночь прошла так же, как и первая, с тем лишь отличием, что Грэм оставил в покое подушки. Он вообще не ложился, просидел всю ночь во дворике, глядя в затянутое тучами небо.

На третью ночь Грэму вспомнилось зелье, которое дал ему несколько лет назад Рональд, поддавшись уговорам. Как хорошо и спокойно спалось тогда! Он вполне отдавал себе отчет в том, какие последствия повлечет за собой злоупотребление этим зельем, но тогда ему было все равно. Если бы не Джулия, он, пожалуй, уже тихо и мирно сошел бы в могилу, так и не выйдя из блаженного забытья. Если бы только она не украла у него бутылочку! А ведь мне и сейчас все равно, подумал Грэм отстраненно. Будь что будет, только бы уснуть и избавиться от кошмаров.

В Карате, как и в любом крупном городе, без труда можно было раздобыть все что угодно, только нужно знать, к каким людям обращаться. Грэм не то чтобы знал — чуял нюхом. За годы, проведенные в воровской среде, он научился с закрытыми глазами определять нужных людей. И поиски снадобья, гарантирующего спокойный сон ночью и сладкое полузабытье днем, не стали для него проблемой.

Никому не было до него дела, некому было остановить его. Мэнни, прискучивший сидеть в одиночестве, обрел товарища по играм в лице Сима и теперь целыми днями пропадал где-то. Появлялся лишь с наступлением темноты, не иначе как Анастейжия гнала его домой. Она, наверное, с удовольствием оставила бы ночевать его у себя, но тут уж пересиливала забота о Грэме — ведь он будет беспокоиться за своего шалопая! Откуда Нэсти было знать, что ничто не могло обеспокоить Грэма в эти дни. Сама она, да и Брайан, с радостью навестили бы его, но у них дел хватало; не могли они мотаться через полгорода, забросив все. Сам же он к ним не заходил. Некому было замечать появившийся в глазах Грэма лихорадочный блеск; румянец, временами пробивающийся сквозь загар; слегка замедлившуюся речь и, словно в противоположность ей, нервные, короткие движения. В таком странном, потустороннем состоянии, он мог часами бродить по городу, а потом не суметь вспомнить, где был и что делал.

Еще недавно он думал, что снова живет; а теперь понял, что ошибался. Все было призраком, миражом. Он медленно убивал себя и несказанно радовался этому. Наконец-то. Жаль только, что все-таки большую часть времени он все равно оставался в здравом уме.

В островной империи никто не знал Грэма ни в лицо, ни по имени, в том числе и сумеречная братия, а потому он мог позволить себе ходить где угодно и когда угодно. Впрочем, существуй даже опасность нарваться на знакомых недоброжелателей, его это не остановило бы. Он шатался по улицам вызывающе безоружным, хотя первое время отсутствие меча у бедра досаждало ему, как только что вырванный зуб, заворачивал в самые темные подворотни и подозрительные притоны, забыв о своей брезгливости, ставшей среди материкового ночного люда притчей во языцех. Его сторонились. Даже под одурманивающим действием зелья Грэм не умел быть веселым; его угрюмость только усугублялась, хотя на душе было не так уж и темно, как могло показаться. Он пил — один, он глотал свое зелье — один, он курил опиум — один.