Светлана Крушина - Голос дороги

• Название: Голос дороги
• Автор: Светлана Крушина
• Жанр: Фэнтези

Длинный и подробный роман в четырех частях написан несколько лет назад, и хотя после несколько раз правился, и сильно, все же он может показаться слишком длинным и затянутым. Герои, в лучших традициях фентези, все время куда-то идут и, совсем не в традициях, выясняют между собой отношения. Действие происходит за два года до встречи Илис с Барденом ("Все могут короли").

---

— Ничего, я терпеливая.

Тут вернулась Гата, ведя за руку маленькую девочку лет четырех. При первом же взгляде на нее Грэм понял, что это дочка Нинели. Сходство бросалось в глаза. У девочки были темные волосы, большие голубые глаза, тонкие черты лица. Она с большим любопытством рассматривала компанию у камина, не проявляя ни малейшего страха. Илис немедленно заулыбалась ей, вызвав ответную улыбку. Роджер словно не замечал ребенка. А Грэм понятия не имел, как нужно обращаться с детьми. Единственный его опыт был с близняшками Брайана, но они все-таки были повзрослее.

— Это Катрина, — улыбнулась Гата, указывая на девочку, которая во все глаза смотрела на Илис, улыбаясь от уха до уха. — Дочка Нинели и Виктора. Ей было скучно в комнате, на улицу ее сегодня не выпускают из-за плохой погоды, и она попросила взять ее с собой. Надеюсь, возражений нет?

— Конечно, нет, — жизнерадостно сказала Илис и, наполовину высунувшись из кресла, обратилась к девочке: — Хочешь, пойдем, поиграем?

Конечно же, Катрина хотела, и немедленно утащила Илис на пол, на ковер, так что они оказались за спинами у всей остальной компании. Роджер не шелохнулся. Лицо у него стало совершенно отсутствующее и неподвижное. Гата, понаблюдав немного за азартной возней племянницы и Илис, уселась в кресло и повернулась так, чтобы видеть лицо Роджера. Грэм снова мысленно нахмурился.

Служанка принесла поднос с едой и вином; Илис немедленно стащила с него несколько яблок и вернулась на ковер, к своей новой приятельнице. Прервать игру ради трапезы ни она, ни Катрина не пожелали. Они явно были в восторге от общества друг друга.

— Милая у Нинели дочка, — заметил Грэм, крутя в руках серебряный кубок с вином. Кубок был очень знакомый, с гербом князей Соло на стенках. Грэм почувствовал, что с каждой минутой ему все тяжелее находиться в доме. Буквально все, каждая вещь, напоминала об отце, а каждое воспоминание причиняло боль. Он уже жалел, что приехал.

— Да, — согласилась Гата. — И веселая. Пока еще Нинель ее не испортила своими методами воспитания. Кстати, Грэм. Мама знает, что ты здесь. Ей рассказала Элис.

— И что?

— Не знаю, я не успела с ней поговорить. Но, как видишь, она не стремится увидеть тебя немедленно. Думаю, она решила подождать до ужина.

Грэм немного помолчал, все так же разглядывая кубок. На его стенках плясали отблески огня в камине.

— Напрасно она тянет. Лучше выяснить все сразу. Может, мне самому сходить к ней?

— Не стоит, — отозвалась Гата, поглядывая на Роджера. Тот по-прежнему смотрел в пламя, и она могла видеть его в профиль, с той стороны, где лицо не уродовал шрам. — Мама теперь отдыхает. Подожди до вечера, наберись терпения. Кстати, неплохо тебе переодеться к ужину.

— Мой багаж с нарядами остался в городе, извини, — усмехнулся Грэм. — Мне срочно обратиться к портному?..

— Ты мог бы выбрать что-нибудь из одежды папы, — смутилась Гата. — Мама ничего не выбрасывала, все хранит. Вы с ним приблизительно одинаковой комплекции, тебе должно прийтись впору…

Грэм представил, как будет рыться в вещах отца, выбирая подходящую одежду, и покачал головой. Все равно, что ворошить воспоминания. К тому же, это казалось ему чем-то даже неприличным, словно осквернение памяти. Нет, это не по нему.

Они еще не успели поесть, когда в комнате появилась Элис и сообщила, что комнаты для гостей готовы. Гата поблагодарила и, как гостеприимная хозяйка, предложила всем разойтись по комнатам, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок. Илис с охотой приняла приглашение, — к великому огорчению Катрины, — и сказала, что хочет выглядеть к вечеру как человек, а не как чучело. Грэм в ответ на предложение Гаты только головой покачал. Он не устал и хотел побыть немного наедине с сестрой. Роджер вроде бы тоже не собирался уходить, но, встретившись взглядом с Грэмом, переменил решение. Иногда он бывал очень тактичным. Катрину увела Элис, и Грэм и Гата остались вдвоем. Довольно долго они сидели в молчании, не зная, о чем говорить. Странно, подумал Грэм, мы были друзьями, мы не виделись столько лет, и не знаем, с чего начать. И дело даже не в том, что не о чем говорить — много чего произошло, но ничего из этого сестре не поведаешь.

Заговорила первой Гата.

— Ну что, Грэм, теперь расскажешь, кто ты есть? Почему вдруг тебе понадобилось тихое место, почему вспомнил о нас, хотя шесть лет тебе не было до нас дела? Не бойся, если это какая-то тайна, я никому не скажу.

— Уверена, что хочешь знать? — спросил Грэм, не глядя на нее.

— Да, уверена.

Расскажу, решил Грэм. Если она, узнав, плюнет мне в лицо — что ж… по заслугам.

Он встал и обошел сзади кресло сестры, мимолетно проведя рукой по ее волосам. Вернулся на место и без улыбки взглянул на Гату. Она непонимающе смотрела на него.

— Ну? Так что же? — спросила она.

Грэм показал ей сжатый кулак, потом медленно разжал руку. В ладони лежала изящная золотая сережка с маленькими бриллиантами.

— Что это? — непонимающе спросила Гата, потом тихо ахнула и схватилась за мочку уха. Глаза ее стали огромными и наполнились изумлением и ужасом. — Как она у тебя оказалась? Они же на замок застегиваются…

Грэм промолчал. Гата пристально на него смотрела и вдруг побледнела.

— Ты — вор?!

С минуту Грэм почти не сомневался, что сейчас Гата встанет и уйдет, презрительно на него взглянув. Но она не двигалась, лишь переводя взгляд с серьги, которую все еще сжимала в руке, на его лицо.

— Вор, — повторила она каким-то безжизненным голосом. — Мой брат — вор. Безымянный! Не верю. Я не верю, Грэм.

Грэм пожал плечами.

— Думаешь, сережка сама упала мне в руку?.. Впрочем, что я буду доказывать? Даже лучше, если ты не поверишь.

— Грэм, но почему? Почему — вор?..

— Видишь ли, мои дурные наклонности…

— Я серьезно спрашиваю! — вспыхнула Гата. — А скажи, когда папа впервые разыскал тебя, ты уже…

— Он все обо мне знал. Он говорил, что прошлое не имеет значение. Но он… ошибался. Прошлое всегда дает о себе знать…

— Когда ты сбежал, то снова принялся за старое? Да?

— Хуже, Гата, гораздо хуже. Когда князь разыскал меня… или, точнее говоря, наткнулся на меня, я… Нет, Безымянный, не могу.

— Продолжай! Сказал «а», так говори уж и «б»!

Грэм покачал головой.

— Грэм! — сердито крикнула Гата, притопнув ногой. — Безымянный на твою голову, упрямец! Ты что же, думаешь, я велю тебе убираться вон, если все узнаю?!

— Именно этого я и опасаюсь.

— Негодяй! Что же ты такого натворил? А? Тебя ищут? Ты скрываешься?

— Да.

— Ну, я так и знала! О боги! Ты заставляешь меня предполагать самое худшее. Ты что же, убил кого-нибудь?

Ответить правду Грэм не мог, хоть режь его. Но и соврать не мог тоже. Поэтому он промолчал, а Гата поняла его молчание по-своему.

— Я начинаю тебя бояться… — прошептала она.

— Извини, — отвернулся Грэм. — Я предупреждал.

— Если бы только знал папа, что бы он сказал!

Грэм помедлил, потом, с трудом выдавливая из себя слова, произнес:

— Если бы он знал, он сказал бы: "Оставь этих людей, Грэм. Пойдем со мной".

— Откуда… ты знаешь?

— Знаю, потому что он именно так сказал.

Гата, напрягшись, подалась вперед.

— Он сказал "пойдем со мной"? А ты?

— А я — не пошел.

— Какая милая семейная беседа, — раздался вдруг за их спинами тихий, холодный голос, ощутимо сочащийся ядом.

Грэм хорошо помнил этот голос, — сколько раз он слышал его именно с такими интонациями! Встав, он медленно обернулся. Гата, бледная и встревоженная, словно ее застали за чем-то запретным или неприличным, поднялась вслед за ним. Позади их кресел стояла Нинель, сложив руки на животе и глядя перед собой своими непроницаемыми голубыми глазами. Она была очень красива, но, как и раньше, всю красоту напрочь убивало высокомерие, словно навечно приклеившееся к ее лицу. Ее роскошные волосы, вызывавшие, как помнил Грэм, тайную зависть младшей сестры, были стянуты в узел на затылке. Никакой иной прически Нинель никогда не носила. На ней было синее платье (она знала, что синий цвет выгодно подчеркивает голубизну ее глаз), отделанное кружевами, довольно открытое, на шее — сапфировое колье. Грэм хорошо его помнил, поскольку неоднократно видел это украшение на княгине. Стоило оно, по его теперешним прикидкам, целое состояние.

— Здравствуй, Нин, — сказал Грэм, слегка поклонившись.

Нинель посмотрела на него, как на пустое место, так, что он аж скрипнул зубами от досады и унижения, и сразу же повернулась к Гате.

— Нехорошо с твоей стороны, сестричка, скрывать, что к нам приехали такие необычные гости, — сказала она ровно и холодно.

— Я от тебя не скрывала, — огрызнулась Гата.

— Не скрывала? Однако ты не очень спешила меня порадовать.

— Ты бы все равно узнала, только позже. А мне хотелось поговорить с Грэмом.