Светлана Крушина - Пока смерть не заберет меня

• Название: Пока смерть не заберет меня
• Автор: Светлана Крушина
• Жанр: Ужасы и Мистика

Название "Пока смерть не заберет меня" может показаться странным, поэтому хочу объясниться. Дело тут в ассоциативных заморочках автора. Как и название первого из «вампирских» романов ("Тьма… и ее объятья"), название второго является заимствованием. Причем — двойным. "Until Death Overtakes Me" — так называется музыкальный коллектив, работающий в смешанном жанре funeral doom / ambient. (Для тех, кто далек от данного музыкального направления: это очень медленная, очень унылая музыка, вроде траурного марша, только "потяжелее"). В свою очередь, ребята взяли в качестве названия строчку из песни британской группы "My Dying Bride", играющей в стиле death doom. Так что в данном случае название романа исполняет ту же роль, что и эпиграфы к главам: дает ассоциативную привязку. Боюсь только, что привязки эти останутся непонятными для всех, кроме автора:)))

---

Вот тут мне стало жутко. Он что, имел в виду — мне придется убить человека?! Девушку?

Алан заметил мое смятение.

— Поздно отступать, Илэр. Помнишь, что я говорил? Отказавшись, ты должен будешь погибнуть. Не надейся на наше милосердие — я, хоть и с большим сожалением, убью тебя сам.

Увы, мне не достало моральной твердости ответить отказом. Более сильный человек предпочел бы, наверное, погибнуть, но не согласился бы участвовать в убийстве невинной женщины — первом, между прочим, в череде убийств, которые ему предстояло совершить за долгую и беспутную жизнь. Но я оказался слаб. Я так хотел жить! И внутренний голос шептал, что девушка не обязательно погибнет, ведь не все жертвы носферату умирают, Кристиан говорил об этом, помнишь, Илэр, помнишь?

— Давайте начнем, — проговорил я охрипшим голосом.

— Призываю вас быть свидетелями того, — повернулся Алан к молчаливо ожидающим носферату, — что все происходящее здесь совершается без принуждения и по доброй воле. Так ли, Илэр? Ты добровольно вступаешь в нашу семью и признаешь меня своим хозяином?

— Да, — ответил я, слегка недоумевая.

Зачем эти церемонии? Кому какое дело до моей доброй воли? Он бы еще бумагу заставил меня подписать. Контракт сроком на двести лет, скрепленной кровью обеими сторонами.

— Случайно, я не должен пообещать отдать тебе свою душу?

— Она и без того моя, — весело сказал Алан, и в пальцах его блеснул знакомый уже маленький складной ножик с костяной рукояткой. — Опять ты нацепил этот дурацкий свитер! Боишься спровоцировать кого-нибудь на агрессию видом своей обнаженной шеи? Придется его снять.

На мне, действительно, был любимый синий свитер с высоким горлом. Я как-то не подумал о том, что нужно переодеться, перед тем как ехать к Алану.

Когда я разделся, он поставил меня на колени посреди комнаты, и сам опустился рядом. Кати и Грегор встали по левую и правую сторону от нас. Мне очень не понравились их взгляды — они смотрели на нас, а точнее, на меня, с такой жадностью, что у меня волосы на затылке шевелились. Грегор еще кое-как владел собой, а Кати то и дело облизывала тонкие губы. Если бы их не сдерживало присутствие Алана, они, пожалуй, набросились бы на меня и растерзали. Куда подевались те спокойные и интеллигентные люди, с которыми я познакомился несколько дней назад? В них оставалось мало человеческого. С надеждой они переводили взгляды с меня на дремлющую девушку, предвкушая, вероятно, что и им перепадут какие-нибудь крохи с пиршественного стола их хозяина и его нового подопечного.

Алан сделал разрез рядом с недавней, не совсем еще зажившей раной, и приник к нему ртом. В этот раз он не просто пил кровь — с каждым глотком он вытягивал из меня жизнь. Я слабел с каждой секундой, и скоро ему пришлось поддерживать меня; на помощь ему пришел Грегор и Кати, ухватившие меня за плечи. Сознание меркло, и смысл слов уже почти не доходил до меня, когда Алан обратился ко мне с требованием как можно скорее сделать несколько глотков крови, стекающей из его запястья:

— Не медли, Илэр, иначе ты потеряешь сознание, и все будет кончено!

И снова я уступил ему и, преодолев отвращение и слабость, исполнил его указание. К своему огромному удивлению, я сразу почувствовал себя немного лучше, и даже попытался спорить, когда Грегор подвел ко мне одурманенную девушку, едва переставлявшую ноги.

— Не… надо… — попытался я отстраниться. — Может быть… достаточно?..

— Если ты не сделаешь это, то умрешь, — безжалостно сказал Алан. — Пей! — и быстрым уверенным движением рассек ей шею.

До сих пор я не знаю, убил ли я ту девушку или нет. Впрочем, в любом случае, она, вероятно, мертва: если не я, то Кати или Грегор довели дело до конца. Тогда же я после нескольких поспешных глотков перестал воспринимать окружающий мир и себя в нем; сознание заволокла кровавая пелена, и я впал в беспамятство. Я плохо помню, что было потом. Алан рассказывал, что я повалился рядом с полумертвой девушкой почти бездыханный, и он решил было, что превращение убило меня. Почти сутки я пролежал ни жив ни мертв в его квартире, порученный заботам Авроры, а когда пришел наконец в сознание, то всех этим очень удивил. И в первую очередь — Алана, который успел уже сообщить Дереку, что его утверждение насчет сильной крови оказалось ошибочным, и что я умираю.

* * *

— С днем рождения! — Алан присел на край постели и похлопал меня по колену. — Как ты себя чувствуешь? Есть какие-нибудь особенные ощущения?

Я прислушался к себе. Пожалуй, ничего особенного, вот только… В Алановой квартире были огромные окна, и комнаты щедро заливало апрельское солнце, но почему-то мне было это неприятно. Хотелось оставаться в тени. Кажется, и об этом Кристиан что-то говорил… что-то о боязни света? Но это вовсе не была боязнь чего-то, просто тень казалась мне приятнее, чем свет. Я сказал об этом Алану.

— Это из той же области, что и особые отношения с луной, — кивнул он. — Привыкнешь. А в остальном? Слабость, головная боль не беспокоят?

Я ощущал слабость и легкую тошноту, но не более того.

— Почти в норме. Но ты здорово напугал нас, мальчик.

— Я ведь едва не умер, да?

— Да. Но, однако же, ты справился, а это говорит о многом.

— О чем же? — полюбопытствовал я.

— О том, что Адриен Френе с вероятностью процентов девяносто не был твоим отцом, — серьезно ответил Алан.

Я судорожно вздохнул. Значит, все-таки Лючио? Хотя, в сущности, это не меняло ничего. Все равно до конца своих дней я буду любить и почитать человека, который шестнадцать лет был мне отцом и другом и был убит другим человеком, чья кровь, по-видимому, текла во мне.

— А это, в свою очередь, означает, — продолжал Алан, испытующе на меня глядя, — что когда-нибудь сможешь добиться многого. И, между прочим, обрести свободу. Только не рассчитывай, что случится это скоро — я никого не отпускаю по первому же требованию, право на свободу надо еще доказать. А пока не забывай, кому ты подчиняешься.

— Я что-то не совсем понимаю, что означает подчинение старшему в вашем обществе, — этот вопрос давно занимал меня, но случая обсудить его до сих пор не подворачивалось. — Чем вы, собственно, руководите? Вы же не какая-нибудь cosa nostra.

— Cosa nostra — это по части Лючио, — усмехнулся Алан. — Меня это не интересует.

— В чем же тогда выражается ваша власть?

— Узнаешь. Теперь ты полноправный член нашей маленькой дружной семьи, и общие правила распространяются и на тебя тоже. И первое правило — не убивать. Ни при каких обстоятельствах. Нам не нужны неприятности.

Я нахмурился, подумав о несчастной девушке, которая для Алана была лишь "ритуальным сосудом". И снова каким-то чудом он понял меня без слов.

— Это был особый случай, Илэр.

— Значит, все-таки убивать можно? — спросил я без восторга.

— Не всем, — ответил он, и в черных глазах на секунду вспыхнул хищный огонек. — Поэтому, будь добр сдерживаться — а тебе не раз захочется… дойти до конца.

Подбодрив меня таким своеобразным способом, Алан ушел, а вместо него у моей постели возникла Аврора. Вид у нее был не слишком-то радостный.

— Если хочешь знать мое мнение, — начала она без предисловия, — это был не слишком-то умный поступок. Алан вовсе не таков, каким кажется. От него, вообще-то, лучше держаться подальше.

— Что же ты раньше молчала? — хмуро удивился я, не особо, впрочем, встревожившись.

— Он запретил мне говорить на эту тему.

— А теперь запрет снят?

— А теперь уже все равно, — грустно отозвалась она. — Ты никуда от него не денешься.

— Знаешь, Алан вовсе не кажется мне таким уж кровожадным маньяком, так что…

— Дело не в кровожадности, — перебила Аврора. — Его и жестоким не назовешь, но есть кое-что похуже жестокости.

— Что же?

Она замялась.

— Трудно объяснить. Это что-то за границами моего понимания. Он настолько старше нас всех, что иногда логику его поступков невозможно постигнуть.

— Аврора, а сколько ему лет?

— Не знаю. Но ходят слухи, что он самый старый из ныне живущих. И было бы гораздо лучше, если бы ты продолжал держаться своего Кристо. Я сама встречалась с ним всего пару раз, но много о нем слышала. Кажется, он очень порядочный человек — то есть насколько вообще это слово применимо к носферату.

— Мы не общались пять лет…

Аврора покачала головой.

— Если бы он взял меня под свою защиту, я, кажется, до конца жизни благословляла бы небеса. А ты так просто он него сбежал!

— Не просто так, — возразил ей и в коротких словах пересказал ей наш последний с Кристианом разговор. Она посмотрела на меня как на слабоумного.

— Ты еще глупее, чем я думала. Неужели непонятно, что его заставили?!

— Это я знаю! Но он мог бы… когда я попросил его… — я начал волноваться, вспомнив, как непривычно резко Кристиан говорил со мной. — Он мог предположить, что я найду кого-нибудь другого, и что кончится все равно этим!