Светлана Крушина - Путь Богини Мудрой

• Название: Путь Богини Мудрой
• Автор: Светлана Крушина
• Жанр: Фэнтези

---

В самое короткое время Лионетта сумела очаровать почти всех поголовно суровых храмовников. Не говоря уже о послушниках. Когда было нужно, она умела сдерживать свой капризный и порывистый нрав. Умела становиться незаметной. Мастер Риатт верно подметил, что рядом с Лионелем его неуемная дочка притихает. Она могла часами молча сидеть рядом с другом в его келейке, пока тот погружался в дебри мудреных фолиантов. (случалось иногда, что она так и засыпала, уткнувшись носом в его тощую подушку). С разрешения гильдмастера Лионетту допускали даже в лабораторию и библиотеку — при условии, что она никому не будет мешать. И она послушно держалась поближе к Лионелю и никогда не путалась под руками у магов (а маги очень не любили, когда кто-то путался у них под руками, особенно когда они творили чары). Видя, с какой охотой и смирением она помогает Лионелю раскладывать травы и расставлять пузырьки с минералами и другими ингредиентами, многие ученики стали обращаться к ней за помощью. И Лионетта с очаровательной улыбкой откликалась на просьбы. Некоторые наставники даже шутя предлагали ей поступить в храм ученицей. Лионетта только хохотала и думала про себя, что умрет от скуки, если ей придется просидеть всю жизнь среди пыльных фолиантов.

Иногда она ловила себя на мысли, что ревнует Лионеля к книгам… и к Богине. В самом деле, за пюпитром он проводил гораздо больше времени, чем со своей верной подругой. Но что с этим можно было поделать? Только смириться.

И Лионетта почти смирилась.

Родителям не нравилось, что она через день бегает в храм. "Не дело это", — ворчал мастер Риатт, но Лионетта делала вид, что к ней его слова не относятся. Госпожа Аманда время от времени подступала к ней с мягкими укорами, но и это не помогало. Про себя Лионетта твердо решила, что оставит Лионеля, если только он сам ее прогонит. И никак иначе.

* * *

— Через три дня посвящение, — сказал Лионель. Он снова лежал на спине, на любимом плоском камне, раскинув в стороны руки и согнув ноги. Серое реденькое сукно обтягивало его острые колени. Волосы он распустил, и они черной тучей разлетелись по белому камню. Лионетта, лежа рядом на животе, накручивала на палец одну из шелковистых прядей. У нее волосы были совсем не такие мягкие, как у Лионеля, и она об этом всегда жалела. Ей было даже немного завидно.

— Ты боишься? — спросила она.

— Не-а.

— Ни капельки?

— Чего мне бояться, глупенькая? Все и без посвящения знают, на что я способен. Или думают, что знают…

— Нэль, — озабоченно сказала Лионетта. — В последнее время ты стал ужасным хвастунишкой. Смотри, как бы не зазнаться!

— Я не хвастаюсь, — очень серьезно отозвался Лионель. — К сожалению, нет…

— Почему "к сожалению"? — удивилась она.

Он вздохнул и перевернулся на бок. Подпер голову рукой, взглянул печально из-под ресниц.

— Иногда я начинаю желать, чтобы мои возможности были поскромнее…

— Почему? Я не понимаю…

— Потому что, чем мощнее поток, тем сложнее с ним совладать…

Лионетта смотрела озадаченно, и он вдруг улыбнулся и щелкнул ее по носу.

— Не бери в голову.

— Так значит, все-таки ты чего-то боишься?

— Нет, сестренка, нет. Все хорошо.

* * *

Последние три дня прошли в посте и молитве. Лионель соскользнул в особое состояние сознания, когда реальность неуловимо менялась, обретая остроту и пронзительную прозрачность. Впервые он испытал это состояние в детстве, вовсе того не желая — крайнее напряжение нервов в часы его первого бдения перед ликом Богини сделали свое дело. После он, как и остальные ученики, неоднократно входил в измененную реальность усилием разума. Это была необходимая часть магической практики. Обычно погружение в это состояние и пребывание в нем давалось Лионелю тяжело, он очень уставал и долго восстанавливал силы. Но в этот раз он испытал почти физическое наслаждение. Ему было хорошо, легко и солнечно. Даже возвращаться не хотелось. Словно сама Богиня меня поцеловала, — подумалось ему.

Ночью, накануне посвящения, он пришел в алтарную залу и опустился на колени перед алтарем. После трех дней бесконечных молитв следовало хотя бы немного поспать, но сон не шел. Зала была пуста и темна, на стенах и на гладком полу лежали пятна лунного света. Убывающая луна светила прямо в полукруглые окна, проделанные высоко под куполом. Было так тихо, что Лионель слышал биение крови в ушах. Богиня молча взирала на него со стены. Ее лицо не двигалось, полуулыбка замерла на губах, будто приклеенная.

Она тоже устала.

…Лионель остановился перед огромными коваными дверьми, ведущими в Залу Торжеств. В этой зале проходили все церемонии, связанные с продвижением магов по храмовой лестнице. Лионелю еще не приходилось переступать ее порог, и он немного волновался.

На двери было наложено заклятие — это он понял, едва протянул руку к тяжелому бронзовому кольцу. Пальцы обожгло, словно крапивой. Ни один силач, даже самый могучий, не смог бы сдвинуть створку двери ни на дюйм. А возможно, вовсе не сумел бы к ней прикоснуться. Лионель улыбнулся и ударил по двери освобождающим заклинанием. Кованые изображения цветов и зверей, украшающие бронзовое полотно, вспыхнули яростным белым светом. Лионель снова улыбнулся. Что ж, похоже, защиту поставил лично мэтр Эйбел — юноша узнал его манеру плести чары. А значит, над дверью придется поработать.

На снятие заклятья ушло минуты две. Лионель остался собой недоволен — слишком долго возился. Впрочем, и защита была рассчитана не на желторотого юнца, а на матерого и хитроумного мага. Так что, пожалуй, он мог бы и погордиться собой. Чуть-чуть.

Створки разошлись медленно и торжественно. Велик был соблазн заставить их распахнуться резко и стремительно, чтобы с оглушительным грохотом они впечатались в содрогнувшиеся стены. Но такая мальчишеская шалость едва ли понравилась бы старым магам — могли и выгнать взашей.

Лионелю открылось богатое убранство залы. Солнечные лучи скользили по золотым и эмалевым округлым бокам драгоценных ваз. По стенам висели перевитые атласными лентами гирлянды из белых поздних лилий. Тяжелый, сладкий аромат наполнял воздух. За длинным столом, покрытым златотканой парчой, сидели полтора десятка магов в алых и белых одеждах. Эти цвета свидетельствовали об их высоком положении в гильдии. Лионель узнал пятерых: здесь были гильдмастер Аркары, мэтр Эйбел и еще трое магов из аркарского храма. Остальных он никогда не видел. Он ступил на белоснежный ковер — ноги утонули в ворсе по щиколотку — и поклонился. Несколько магов едва кивнули ему в ответ.

Старый гильдмастер поднялся со своего места и проговорил медленно и торжественно:

— Братья! Сегодня мы собрались здесь, дабы испытать послушника Аркарского храма Богини Мудрой, Лионеля сына Германа, взыскующего высокого звания мага, и дабы решить, достоин ли сей юноша этого звания. Прошу, братья, без лишних слов приступать к испытаниям.

* * *

Минуло несколько дней, а в доме мастера Риатта не было от Лионеля никаких вестей. Он не прислал ни слова, ни строчки, чтобы сообщить о себе. Идти в храм Лионетта не решалась. В последнюю их встречу, прощаясь, Лионель обещал навестить ее, как только появится возможность, а до той поры просил не приходить в храм. Лионетта обещала быть терпеливой.

И как трудно оказалось сдержать слово!

Дня посвящения она страшилась больше, чем последнего дня своей жизни. Знала, что каким бы ни был исход испытаний, друга она потеряет. Посвященный маг никогда не назовет ее своей невестой. Служители Гесинды не давали обетов безбрачия, но женатых среди них не было ни одного. Человек, чья душа и чьи помыслы полностью принадлежали Богине, не мог думать о семейных радостях… Конечно, далеко не все маги соблюдали целибат. Многие заводили связи с одинокими (а то и замужними — и тогда связь держалась в строжайшей тайне) женщинами, у кого-то даже имелись дети. Но Лионель был не такой. Да и на Лионетту смотрел, как на сестру, а как заставить его изменить свое отношение к ней, она не знала.

Если же он провалит испытания… О таком было и вовсе страшно подумать. Лионель не представлял жизни вне своей бесценной магии. Трудно даже представить, что с ним сталось бы, если бы его выставили из храма.

Лионетта печалилась, и день ото дня худела и бледнела. Ивон ходил вокруг нее кругами, не решаясь подойти. И, судя по его мрачному виду, сам жестоко мучился от сознания собственного бессилия. Мастер Риатт, глядя на дочку, темнел от гнева. Больше всего ему хотелось выдрать бессовестного мальчишку за уши. Подумаешь, маг! За своей высокой наукой и истуканом-богиней не видит живых людей. Мастер Риатт стал вдруг особенно ласков с Ивоном. Чуял в парне верное сердце и горько жалел, что дочка на него и глядеть не хочет. Однажды он даже жене проговорился: