Светлана Крушина - Всё могут короли

• Название: Всё могут короли
• Автор: Светлана Крушина
• Жанр: Фэнтези

Трудно ли быть младшим ненаследным принцем? А если ты еще к тому же являешься носителем "дара Гесинды", или, попросту говоря, магиком; а твой старший брат спит и во сне видит, как бы замуровать тебя в башне? Что делать, если ты влюбляешься в прекраснейшую девушку Севера и не можешь на ней жениться?.. Остается только поработать головой и придумать, как обезопасить себя и обеспечить себе будущее…

---

Чем дальше, тем хуже становилось. Эмиль перестал уже злорадствовать. Через пару месяцев, выслушивая новости, он начинал дрожать от едва сдерживаемого бешенства и, не в силах сидеть на месте, принимался расхаживать по комнате, сжимая кулаки. Но он ничего, абсолютно ничего не мог сделать. Даже во дворце он не осмеливался показаться без приглашения, опасаясь попасть под горячую руку. Люкка пока не трогал магиков, но с Тармилом обходился весьма круто, и Тармил полагал, что отсрочка эта только временная. Он полагал, что Эмилю сильно повезет, если он отделается только башней.

— Магика много безопаснее заточить в подземные подвалы, чем в башню, — обронил он как-то.

— Я и без того сижу в этом павильоне, как в тюрьме, — оскалившись, ответил Эмиль.

И это была правда. Парк теперь был битком набит людьми, большая часть которых носила нашивки королевских гвардейцев, и Эмиль не решался выходить из своего укромного уголка. Несколько раз Люкка в приказном порядке вызывал его во дворец, но это было еще хуже, чем отшельничество. Случалось это во время многолюдных приемов, которые так любил устраивать новый король — Люкке хотелось похвастаться перед гостями прирученным и кротким братом-магиком. Тогда Эмиль ощущал себя пугалом больше, чем когда-либо, но играл свою роль, скрипя зубами. Все чаще ему вспоминались слова деда: "Все, что тебе нужно сделать — это избавиться от Люкки!.. Физически!.." — и они уже не ужасали его. Физическое устранение брата казалось ему единственным верным выходом. Только он не знал, как подступиться к этому делу. Люкка всегда был окружен толпою народа, а выкрикивать заклинания прилюдно было, как минимум, неразумно. Может быть, Эмиль и успел бы поразить брата магической молнией, но и сам пострадал бы и в этом случае уже наверняка стал бы вечным узником.

Дни же шли, и Люкке постепенно прискучивало хвалиться братом, как дрессированной собачкой. Теперь он находил особое удовольствие в том, чтобы намекать прилюдно на его очень недалекое будущее. Эмиль сидел как глухой, вперив взгляд в пол, но ничего не мог поделать с приливающей к лицу кровью; а когда его лицо и шея багровели, Люкка принимался бешено хохотать, как будто это было самое веселое зрелище в его жизни. Молодой король полагал, что брат уязвлен насмешками, что он стыдится и мучается собственной неполноценностью; но Люкке и в голову не приходило, что Эмиль не испытывает ничего похожего на стыд, а думает только о том, как не дать прорваться наружу бешеной ярости. Эмиль по-прежнему не стыдился себя, но усиливающаяся день ото дня ненависть в сердце начинала его пугать.

— 7-

Показными кротостью и смирением Эмиль выиграл целых полгода отсрочки. Впрочем, то была не только его заслуга. Он знал, что, когда на Люкку находило, и он принимался, брызжа слюной и полыхая яростью, грозиться сей же секунд сослать брата в северную провинцию, рядом всегда оказывался Тармил и ухитрялся отвлечь его внимание на какой-нибудь другой, не столь опасный предмет. И принцесса Алмейда, не совсем еще утратившая влияния на Люкку, каждый раз упрашивала его быть снисходительнее к младшему брату и не отсылать его. Правда, от ее заступничества чаще бывало больше вреда, чем пользы: Люкку страшно бесило, что мать встает на сторону Эмиля и заступается за него. Что до Эмиля, то он искренне не понимал, зачем она в это лезет и что ей за дело до него. Он считал, что все родственные отношения между ним и его семьей давно прекращены.

С наступлением осени Эмиль понял, что, как никогда близко, перед ним маячит перспектива стать вечным пленником. Люкка уже не намекал, а говорил о своих намерениях напрямую, и со дня на день Эмиль ожидал, что слуга принесет ему королевский приказ о заточении его в башню или подземную тюрьму. Отчаяние его все росло, ожидание становилось нестерпимым.

— Ты надоел мне! — заявлял ему Люкка в глаза, в окружении гостей и прихлебателей. — Не хочу больше видеть твою рожу, колдун! С удовольствием сгною тебя в темнице. Погоди, погоди, недолго тебе осталось докучать мне!

Эмиль с трудом удерживал бешенство, а из-за спины брата Тармил знаками напоминал ему о необходимости сохранять спокойствие. Эмиль и сам знал, что срываться нельзя, но себя уже почти не контролировал. Отчаяние его возросло до такого предела, что он стал предпринимать ежедневные долгие прогулки по парку в надежде встретиться с Люккой с глазу на глаз. Но судьба не была к нему особенно благосклонна: если он и видел брата, то лишь издалека, и неизменно в окружении толпы придворных и гвардейцев.

Так продолжалось до того вечера, когда Эмиль, сидя в одиночестве перед пылающим камином и предаваясь мрачным размышлениям, услышал вдруг голоса у входа. Один голос принадлежал Люкке, и это подействовало на Эмиля подобно удару молнии: брат никогда, за все годы, не приходил в его жилище! Объяснением могло послужить только то, что он, кажется, был пьян — это нетрудно было определить по тому, как заплетался его язык, и как он шумел и сквернословил. В последний месяц Люкка пристрастился к вину, утверждая, что вино очень способствует рождению у него божественных рифм и стихотворных строк. И уж наверное, он явился не один, а притащил целую свиту! И что ему тут понадобилось?

— Брат! — рявкнул Люкка во всю мощь своих легких. — Брат, где ты?! Покажись! Мое величество желает тебя видеть! Немедленно!

Раздосадованный, Эмиль поднялся, чтобы выйти к брату прежде, чем тот вломится в гостиную или ринется вверх по лестнице, и запнулся, услышав голос его спутника. Это был Тармил, который увещевал разбушевавшегося короля. А где Тармил, там нет места остальной свите… Эмиль отступил обратно к креслу и схватился за его высокую спинку. В голове лихорадочно бились мысли. В случае чего, чью сторону примет Тармил? Казалось, сомнений тут быть не может. Разве мало Люкка изводил придворного магика? Разве Тармил не предан Богине и ее дару?.

Но, с другой стороны, разве Тармил не предан королевской семье?

Так ничего и не решив, Эмиль поспешил выйти навстречу гостям. Лицо его пылало, но это легко можно было объяснить тем, что он сидел слишком близко к огню.

Люкка уже был у лестницы и зачем-то рвался наверх, а Тармил его удерживал. В самом деле, король был изрядно пьян, смуглое лицо его раскраснелось. При появлении Эмиля магик сделал предостерегающий знак, чтобы принц не лез на рожон. Но Эмиль пока и не собирался.

— Ваше величество, я здесь, — сказал он как мог спокойно и почтительно, и поклонился. Подобный тон по отношению к брату он усвоил давно. Люкке нравилось, когда Эмиль обращался к нему на «вы» и добавлял титул. — Вы желали меня видеть?

— А! — Люкка крутанулся на пятке и едва не опрокинулся. Тармил поддержал его под локоть. — Да! желали. Очень желали.

— Я к вашим услугам, — проговорил Эмиль кротко. Голова его пылала. Люкка — один! Свидетелем произошедшего станет один Тармил, который, кстати, так и сверлит принца очень странным, пристальным взглядом.

— Дай мне вина! — потребовал Люкка. — У тебя есть вино?

— Боюсь, что нет, ваше величество.

— У тебя нет вина для твоего короля?! Дрянь! Колдунишка! Может, ты не желаешь со мной пить?!

— Ваше величество, — склонился к тщедушному королю огромный Тармил. Глаза его блеснули. — Вам нехорошо. Лучше вернуться во дворец.

— А ты вообще заткнись! Колдун! — Люкка ткнул пальцем в грудь Тармилу. — И ты колдун! — королевский палец уткнулся в Эмиля. — Вы оба в заговоре против меня!

— Вы ошибаетесь, ваше величество.

— К Безымянному… вас… обоих! Оба… катитесь! Ты! Чтоб духу твоего здесь не было! Завтра же! Убирайся. Видеть тебя больше не желаю.

С этими словами Люкка вдруг полез за пазуху, откуда извлек свиток, украшенный свисающей на шнуре королевской печатью, и сунул этот свиток под нос брату. При виде его сердце у Эмиля ухнуло вниз. Вот оно. Дождался. Стараясь не выдать волнения, Эмиль взял свиток и нарочито медленно развернул его. Конечно, это был королевский приказ о немедленном отбытии принца крови Эмиля Даниса в пограничный Лукрос, где он и должен пребывать до получения дальнейших распоряжений. В пути принцу полагался эскорт ("Конвой", — мысленно поправил Эмиль), а в Лукросе ему предписывалось подчиняться приказам некоего мэтра Талоса, уполномоченного королем позаботиться о новоприбывшем. Надо же, подумал Эмиль, медленно опустив руку с приказом, братец не поленился лично доставить мне бумагу. Видно, уж очень хотелось ему полюбоваться на мою вытянувшуюся физиономию. Только такого удовольствия я ему не доставлю.

Свернув бумагу, Эмиль взглянул в лихорадочно блестящие глаза брата, надеясь, что ненависть не слишком явственно проступает на его лице.

— Значит, ты желаешь, чтобы я уехал?

— Да! желаю! И ты подчинишься, ясно? Иначе следующим приказом я велю тебя обезглавить!

— Куда уж яснее. Хорошо, ваше величество, я уеду завтра же.