Ирвинг Стоун - Греческое сокровище

• Название: Греческое сокровище
• Автор: Ирвинг Стоун
• Издательство: «Прогресс»
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1979

Роман известного американского писателя посвящен одной из самых увлекательных страниц в истории археологии— раскопкам Г. Шлимана в Трое, Микенах, Орхомене, Тиринфе.

И. Стоун описывает наиболее драматический период в биографии своего героя. Упорно преодолевая трудности, встающие на пути воплощения мечты его жизни, Шлиман достигает намеченной цели и добивается мирового признания.

---

За разрешением сфотографировать их Генри первым делом отправился к президенту Археологического общества Филиппосу Иоанну. Тот ушел от прямого ответа. Тогда Генри обратился к министру народного просвещения Георгиосу Милессису, и министр сказал ему:

— Наберитесь терпения. Нужно подождать Стаматакиса. Шлиман вспыхнул и не без сарказма заметил:

— Ну, разумеется, сторож очень важная шишка.

— На этом настаивает Археологическое общество.

Тогда Шлиман отправился к своему другу Стефаносу Куманудису, который привозил в Микены императора Бразилии лома Педро. Он объяснил Куманудису, сколько надо времени, чтобы сделать двести фотографий, и какая это кропотливая работа, поскольку «Микены» будут опубликованы в Нью-Йорке, Париже и Лейпциге с одними и теми же гравюрами.

— Мой дорогой друг, я понимаю ваше нетерпение. Однако Археологическое общество постановило, чтобы на вскрытии ящиков присутствовал весь его состав.

Больше идти было не к кому. Король Георг I не ответил на телеграмму, значит, королевский дворец был для него закрыт. Поскольку на людях Генри приходилось сдерживаться, дома он давал себе волю, вымещая раздражение на половицах и обличая власти.

— В конце концов, я нашел сокровище! Я оплатил все расходы! Я принес Греции этот бесценный дар!

Каждый день промедления все сильнее раздражал его; Софья пыталась его успокоить, это ей мало удавалось, но дорого стоило ее нервам. Однажды утром она надела черное с белым шерстяное платье, отделанное темно-серым кружевом, и отправилась к Ефтимиосу Касторкису, который прислал к ним в Микены дорожного инженера, высказавшегося за продолжение раскопок Львиных ворот и сокровищницы.

— Я прошу об одном: чтобы общество назначило для вскрытия ящиков по возможности ближайший день. Окажите мне такую любезность.

Устремив в пространство взгляд темных глаз, Касторкис несколько секунд размышлял.

— Археологическое общество постановило посетить Национальный банк только после Нового года. Обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы перенести дату ближе. Я знаю, эти три недели покажутся вечностью вашему неугомонному супругу, но за это время я кое-что сделаю, чтобы успокоить господина Шлимана.

На другой день Генри получил приглашение посетить 14 декабря министерство народного просвещения, где будет вскрыт один из ящиков с находками. В нем находились наиболее ценные фигурки Геры, ключ от Львиных ворот, перстень-печать с изображением двух женщин с красивыми прическами и осколок большой вазы с воинами.

Вернувшись из министерства, Генри нашел дома приглашение от короля Георга: на другой день король давал им аудиенцию. Профессору Финдиклису удалось убедить короля, что Генри III inm.iм ничего не преувеличил в телеграмме и микенское золото, по-видимому, величайшая в мире коллекция древностей.

Для столь торжественного визита Генри и Софья надели свои лучшие, хотя и несколько старомодные, туалеты, в которых год назад по приглашению английского министра Гладстона они посетили палату общин и пили чай на террасе парламента. Они вышли из экипажа перед парадными дверьми, прошли вестибюль и вошли в приемную гофмейстера. Тот провел их по коридору в зал аудиенций, находившийся рядом с личным кабинетом короля. Гофмейстер официально представил королю доктора Шлимана и его супругу госпожу Шлиман. Георг I тепло их приветствовал. Он был одет в темно-синий адмиральский мундир с двумя рядами золотых пуговиц и стоячим воротником, расшитым золотом. Георга I тринадцать лет назад возвели на престол военные, свергнувшие короля Отгона; сейчас ему был тридцать один год.

Генри и Софье предложили кресла против короля. Софья молчала, зато Генри, не жалея красок, рассказывал, как были найдены могилы и извлечены сокровища. Когда он окончил рассказ, король сказал:

— Поздравляю вас. Поверьте, я горю желанием увидеть микенское золото. Насколько мне известно. Археологическое общество решило вскрыть ящики в самом начале нового года.

Спускаясь по дворцовой лестнице, радостно взволнованная монаршим благоволением Софья сказала:

— Спасибо нашему другу Касторкису: действительно назначили ближайший день.

Генри благодарно улыбнулся в ответ.

— Ты умница. Софидион.

— За оставшиеся две недели изволь написать последнюю статью для лондонской «Таймс» и переработать те страницы дневника, о которых ты говорил.

Генри озорно взглянул на нее.

— Иными словами, утихомириться? Вернуть покой на улицу Муз? Ну что ж, ладно.

Генри вставал на заре и садился за статью для «Тайме», переписывал для книги беглые заметки из дневника. В десять часов он шел в «Прекрасную Грецию», пил кофе, читал европейские газеты. Ровно в половине второго он был дома; немного соснув после обеда, брал Софью и Андромаху и ехали за город. Яннакнсу с семьей в Ренкёе совсем не стало житья, и Генри послал деньги на проезд до Пирея всем троим — Яннакису, Поликсене и их сыну Гектору. Софья по-жилому обставила полуподвал, чтобы у людей был свой угол. Эти разорившиеся на чужбине греки были безумно рады вновь обрести свободу и покровительство Шлиманов. Великан Яннакис, увидев старых хозяев, опустился на одно колено, поцеловал руку Софьи и со слезами на глазах прошептал: — Ваш слуга.

Поликсена обняла Софью, как родную сестру после долгой. разлуки. Генри поручил Яннакису уход за домом и садом. Свое жалованье Яннакис просил перечислять в банк: под Ренкёем ему приглянулось одно хозяйство.

Первый день января был ясный, и уже покусывал холод. Отстояли службу в церкви святой Богоматери, оттуда отправились в Национальный банк. В кабинете директора собирались члены Археологического общества. Некоторые жены были членами Женской ассоциации. Они только что не облизывали Софью, гордясь ее статьями в «Эфимерис», но главным образом ее участием в раскопках, подаривших миру чудесную «сокровищницу госпожи Шлиман». Президент общества Филиппос Иоанну повел собравшихся в подвальное хранилище, перед дверью которого стоял вооруженный охранник. Директор банка и президент общества вложили свои ключи, тяжелая дверь отворилась.

Последним вошел эфор Стаматакис. Вернувшись в Афины вскоре после королевской аудиенции Шлиманам, он привез еще тринадцать ящиков с находками. Их также заперли в подвалах банка. Ящики с золотом весили всего тридцать фунтов, остальные же находки, включая надгробные плиты и резные стелы — шесть тысяч фунтов.

В холодном каменном мешке смотритель зажег несколько газовых ламп.

Президент общества спросил Шлимана, какой ящик он желает вскрыть. Генри вгляделся и показал на тот, где хранились самые эффектные находки: диадемы, маски, нагрудные золотые пластины, кубки. Стаматакис, запечатавший ящик в Харвати, выступил вперед, «как будто сам нашел царские могилы», подумала Софья. Словно не замечая Шлиманов, с которыми он не встречался со времени своего приезда, он сорвал печать и поднял крышку. Он уже протянул руку к золотой маске, но тут вмешался Генри:

— Господин Стаматакис, я укладывал эти сокровища в ящик, мне их и вынимать.

Стаматакис молча ретировался в дальний угол. Первыми Генри извлек несколько золотых диадем из второй могилы. Среди восхищенного молчания кто-то шумно втянул воздух, кто-то воскликнул: «Невероятно!»

Генри рассказал, как выглядели погребения, упомянул о слоях гальки, описал положение скелетов и только потом перешел к царскому золоту. Он показал сотни золотых пластин с рельефными украшениями, золотую корону, увенчанную тридцатью шестью листьями, две большие золотые маски из четвертой могилы, «кубок Нестора» с парой золотых голубок, невиданной красоты золотую маску Агамемнона: на узком лице крупный нос, короткие усы, бородка.

Зрители потрясение молчали. Вдруг подземные своды огласились аплодисментами, кто-то крикнул: «Браво!» Президент общества Иоанну, ревниво оберегавший золото от любопытных рук, включая свои собственные, сказал:

— Доктор Шлиман, примите мои сердечные поздравления. Я поздравляю не только вас и госпожу Шлиман, но и весь наш греческий народ, вообще весь мир. получивший такой великолепный подарок. Я побывал во многих знаменитых музеях мира, но я нигде не видел ничего подобного. Вы сделали человечество богаче.

Он повернулся к своим коллегам и понял, что высказал общее мнение.

— Завтра начинайте фотографировать.

2

Январь 1877 года стал месяцем напряженной работы. Генри днями пропадал в банке, выбирая самый выигрышный ракурс для фотографирования каждой крупной находки, мелкие же находки—ожерелья, серьги, браслеты, узорчатые золотые листья — подбирал так, чтобы они эффектнее смотрелись. Он хотел, чтобы в книгу попало все самое важное.

Задача облегчалась тем, что Джон Мэррей решил дать в книге гравюры и взял на себя все хлопоты и траты. Каждое утро братья Ромаидис приносили Генри проявленные негативы отснятого накануне. Если четкость изображения не удовлетворяла Генри, они проявляли другой негатив.