Ирвинг Стоун - Греческое сокровище

• Название: Греческое сокровище
• Автор: Ирвинг Стоун
• Издательство: «Прогресс»
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1979

Роман известного американского писателя посвящен одной из самых увлекательных страниц в истории археологии— раскопкам Г. Шлимана в Трое, Микенах, Орхомене, Тиринфе.

И. Стоун описывает наиболее драматический период в биографии своего героя. Упорно преодолевая трудности, встающие на пути воплощения мечты его жизни, Шлиман достигает намеченной цели и добивается мирового признания.

---

Увидев мужа, Софья заговорила с ним, не понижая голоса, — пусть Стаматакис слушает на здоровье, что она о нем думает:

— Я сейчас же иду в Харвати и пишу письмо Археологическому обществу с просьбой, чтобы этого наглеца немедленно отозвали. Когда они узнают о его бессмысленном упрямстве, о том, как он груб со мной, его мечта наконец сбудется, и он проведет остаток летнего сезона на побережье.

— Согласен, — спокойно ответил Генри. — Твоих рабочих я возьму пока себе на акрополь. Вон стоит телега, возница отвезет тебя домой. Возобновишь раскопки, когда приедет инженер, о котором я просил, или получим разрешение из Общества.

И, повернувшись к Стаматакису, будто полоснул кинжалом:

— Если я увижу, что вы подошли к моей жене ближе чем на десять шагов, я вам голову оторву.

Стаматакис, ученый педант и белоручка, по прихоти судьбы оказался в этом аду и еще должен был надзирать за этими двумя безумцами. На другое утро он сцепился уже с Генри — его рабочие скалывали толстые надолбы с внешней стороны Львиных ворот. Надо было понизить уровень наслоений и выровнять подъездную дорогу. Шлиман зорко следил, чтобы рабочие киркой не задели циклопической кладки.

— Я запрещаю копать у Львиных ворот. Вы ослабите подпирающий грунт, львы упадут и разобьются.

— Я слежу за каждым блоком. Никакого движения в стенах за две недели не было. Стоят так же неколебимо, как два с половиной тысячелетия после гибели Микен.

Стаматакис не слушал.

— Вчера я остановил раскопку сокровищницы. Сейчас прекращаю раскопку Львиных ворот. Вы говорили, что хотите найти царские гробницы. Ну и искали бы, если они вам тут померещились. Скорее бы уж вы докопались до материка, может, тогда мы наконец расстанемся с этой богом забытой дырой.

Шлиман долго молчал. Наконец-то он начал понимать, в чем разница между кабинетным ученым, благоговейно листающим фолианты в тиши кабинета, и настоящим археологом, который проводит жизнь в поле, не боясь неудобств, умеет принимать смелые решения, которому знакомы и разочарование, и ни с чем не сравнимая радость открытий.

— А если я не послушаюсь ваших приказов?

— Я немедленно телеграфирую Археологическому обществу, чтобы оно аннулировало вашу лицензию. Как видите, и я могу оторвать вам голову.

Шлиман не верил, что Стаматакис пойдет на такую крайность, но разрешение на раскопки Микен были для него дороже жизни и он не мог рисковать.

— Ну что ж, до приезда инженера ограничусь раскопкой акрополя.

Софья в жалобе, посланной в Афины, упомянула и это самоуправство Стаматакиса.

Поскольку работы у Львиных ворот и сокровищницы пришлось свернуть, Генри начал рыть на акрополе еще одну траншею в двухстах футах к юго-западу от ворот. Теперь в его распоряжении были все сто двадцать рабочих. Одна группа, самая многочисленная, раскалывала большой дом с множеством комнат. Еще одна наткнулась на стену, стоящую на другой стене, — обычное явление в Трое. Шлиман внимательно осмотрел обе стены и заключил, что верхняя относится к более позднему римскому укреплению. Эти постройки в шлимановском «учебнике истории» считались слишком молодыми и нисколько его не интересовали. Нижняя стена, как более древняя, могла относиться к микенскому поселению. А поскольку он исследовал доисторическое прошлое Микен, ценность для него представляла только она.

— Что будем делать, доктор? — спросил один из десятников. — Обойдем верхнюю стену или снесем?

— Снесем.

Стаматакис чуть не кувырком скатился с края раскопа.

— Не трогать ни единого камня!

Рабочие остановились, выжидательно глядя на Шлимана.

— Стена не имеет никакого значения, — спокойно сказал тот. — Nouveau arrive. Совсем молодое наслоение.

— Это для вас не имеет значения! — закричал Стаматакис. — Вы готовы разрушить все на своем пути. Но для археологов равно важны все древние постройки. Я запрещаю вам трогать эти стены.

Генри пожал плечами.

— Копайте вокруг стены, — обратился он к рабочим.

На другое утро Стаматакис проспал. Когда он поднялся на акрополь, римской стены уже не было, рабочие раскапывали нижнюю. Генри оставил Софью наблюдать за ходом раскопок, а сам с половиной рабочих стал копать за большим домом в поисках других строений.

Стаматакис воззрился на обломки разрушенной римской стены. Когда он заговорил с Софьей, голос его звучал до странного спокойно:

— Госпожа Шлиман, я запретил вашему мужу сносить эту стену.

Софья ответила столь же спокойно:

— Господин Стаматакис, мой муж — человек ученый. Римская стена мешала раскопкам. У вас мало практического опыта. А доктор Шлиман к тому же человек очень горячий; если вы будете мешать ему на каждом шагу, он прекратит раскапывать Микены.

— Ваш муж готов уничтожить все, только бы откопать микенские стены. Древнегреческие и древнеримские вазы вызывают у него отвращение. Он обращается со мной как с невежественным варваром. Я тоже пошлю телеграмму министру просвещения и попрошу отозвать меня, раз я так мешаю господину Шлиману.

Стаматакис как сказал, так и сделал: отправился в Аргос и послал телеграмму.

На другой день, в воскресенье, деревушку Харвати посетил сам префект Аргоса. Он привез телеграмму от министра народного просвещения и дал ее прочитать Стаматакису. В ней говорилось:

«Немедленно поезжайте в Микены и скажите Стаматакису, чтобы он ни под каким видом не позволял сносить стены, каким бы временем они ни датировались. Для обеспечения надежного надзора запрещается производить раскопки в нескольких местах одновременно. Число рабочих должно быть ограничено. За каждое нарушение этих предписаний несет ответственность эфор».

Префект пригласил Софью и Генри в дом мэра Харвати Панайотиса Несоса. Он огласил содержание телеграммы, затем предложил всем подняться в крепость и показать ему, какие намечены работы. Шлиман отказался идти, он весь дрожал от едва сдерживаемой ярости.

— Я не признаю за Стаматакисом права вкривь и вкось толковать документ, собственноручно мной подписанный. Для меня эти раскопки дороже жизни. Никто не волнуется за их судьбу больше, чем я. Никто не потратил на них столько денег и времени. Теперь конец! Я прекращаю все работы.

Генри и Софья в тот вечер не ужинали. Сразу поднялись к себе наверх. В комнатах было жарко от заходящего солнца. Генри беспокойно ходил из угла в угол. Софья надела легкий пеньюар, устало опустилась на стул. Генри все ходил и ходил, но вот он остановился, пересек комнату и встал перед Софьей.

— Думаю, нам надо помириться со Стаматакисом…

— Ты прав.

— Я не могу бросать раскопки, в которых мы уже нашли столько интересного…

— Безусловно.

— Как же мне быть?

— Спрятать свою гордость, перейти через дорогу и помириться.

— Так и сделаю. Завтра утром съезжу в Аргос и уведомлю префекта, что раскопки будут продолжаться.

3

Раскапывая акрополь, Генри нашел еще несколько каменных плит, стоящих прямо. Стал проясняться замысел древних строителей: вертикальные плиты образовывали две дуги, внешнюю и внутреннюю; расстояние между ними равнялось трем футам. Тут и там лежали плиты поменьше, фута три длиной, тоже без орнамента—они, по-видимому, имели какое-то отношение к вертикально стоящим плитам.

— Здесь явно было двойное кольцо, — сказал Генри. — Вот увидите, скоро мы откопаем еще такие стоячие плиты, и круг сомкнётся.

В тот же день нашли еще две орнаментированные стелы; они уже, без сомнения, были каменными надгробиями. Так что же огораживало это двойное кольцо? Вновь найденные стелы стояли на одной линии с найденными раньше. Генри измерил их—ширина четыре фута, высота чуть более четырех. На первой был высечен воин в колеснице, державший поводья. Второй воин, по-видимому, пытался остановить лошадь, в руке у него было длинное копье, которое он, судя по всему, вонзил в тело возничего. Оба воина были нагие.

Вторую стелу нашли в девяти футах к северу от первой. По ее краям справа и слева шел бордюр; остальное пространство почти донизу было поделено на три равные полосы, две боковые украшал волнистый узор, напоминающий кольца змеи.

Назавтра было воскресенье: Генри не пошел в церковь слушать заутреню, а поехал в Нафплион. Он, видно, подхватил где-то цепня: такой диагноз, во всяком случае, поставили Дасисы, услыхав его жалобы: боли как при аппендиците, спазмы, колики, потеря аппетита, тошнота. Жизненная философия Генри в отношении болезней была очень проста: «Не обращай внимания, и все пройдет». На этот раз он, однако, решил наведаться в Нафплион к аптекарю, чтобы купить у него лекарство, изгоняющее паразита.

Еще он решил повидать художника, фамилию и адрес которого ему дали, и пригласить его на раскопки: хорошо бы он оказался таким же полезным в Микенах, как Нолихрониос Лемпессис в Трое. Перикл Комненос и Шлиман договорились обо всем очень быстро. Комненос, если понадобится, останется на раскопках хоть целый месяц. Он взял мольберт, кисти, бросил в рюкзак кой-какую одежду и отправился со Шлиманом в Харвати. Увы, лекарства от цепня в Нафплионе не было.